Часть 1
30 марта 2016 г. в 23:35
Закатные ало-багряные лучи отразились от объектива фото-лакримы, и Мираджейн шутливо прищурилась. Сработала вспышка, раздались восхищенные ахи-охи, но долго заставлять волшебницу сидеть с зажмуренными глазами не стали: оперативно подбежали ребята-стажеры и задернули штору.
В студии на миг стало темнее, но те же ребята озаботились проблемой освещения, и вскоре работа пошла в привычном режиме. Мираджейн провела руками по бедрам, одернула полы пиджака и приосанилась: уже пару лет как ушли в прошлое откровенные фотосессии, ведь не станет же почетная волшебница S-класса самой сильной гильдии Фиора, одна из Десяти Богоизбранных, помощник Мастера и тэ дэ, и тэ пэ… позировать в развратных купальниках и легкомысленных нарядах?
Рядом расположились Эрза и Венди: таким же образом расфуфыренные, волшебницы из последних сил подавляли зевки, ибо только утром вернулись с задания, и лишь доброта душевная не дала им отказать подруге, когда та попросила подменить не сумевших принять участие в съемках Люси и Лисанну.
Кажется, добряк Джейсон заметил, что Титания и Небесная Дева уже на грани, потому что уже спустя пять минут громогласно объявил о завершении рабочего дня и поблагодарил персонал за хорошую работу.
Гасились осветители, складывались отражатели, сворачивались фоны — постепенно бывшая оживленной еще полчаса назад студия засыпала. Позевывая и потягиваясь, отбыли домой Эрза и Венди, — благо, что в этот раз «Волшебник» выехал на съемки в Магнолию — а вот Мираджейн не торопилась уходить из помещения. Устроившись в одном из удобных плетеных кресел, она неспешно потягивала горячий кофе, принесенный кем-то из восторженных стажеров, и наблюдала, как Джейсон, подключив лакриму к одной из камер, просматривает снимки.
Их можно было назвать даже друзьями — все же столько лет плодотворного сотрудничества. На заре своей карьеры фотомодели Мираджейн снималась у многих фотографов, пока не попала под руководство Джейсона, который, несмотря на свое амплуа восторженного дурачка, был гением в издательском деле. Не зря, в конце концов, он удачно совмещал как фото-, так и репортерскую деятельность.
Джейсон был в восторге от «Хвоста феи», а Мираджейн понравились его задор и искренность — итогом стала ее просьба, чтобы отныне статьи об их гильдии писал именно этот репортер (хотя тогда он был далек от профессионалов). Сколько лет уже прошло? Много, даже непозволительно много.
Даже с учетом семилетнего «отпуска» на Тенрю Мираджейн готовилась в следующем году разменять четвертый десяток, Джейсону же такого счастья не привалило — ему как раз недавно исполнилось сорок шесть. Так что про них можно было говорить, что эти двое являются старыми приятелями и хорошими друзьями.
Как раз-таки на правах «старого друга» Штраусс задерживалась в студии после окончания работ, хотя обычно это не приветствовалось. Блондинка опустошила чашку и, поставив ее на журнальный столик, зашла репортеру за спину, вместе с ним просматривая снимки.
Джейсон пролистывал фотографии с каким-то только ему известным темпом: иные он рассматривал досконально, а какие-то не удостаивались даже пары секунд внимания. Мужчина одобрительно кивал особо удачным кадрам, изредка восклицая свое любимое «Круть!», на что Мира с ностальгией хихикала.
Один особенный с его точки зрения кадр Джейсон рассматривал без малого две минуты, постукивая пальцами по краю лакримы, и Мираджейн тоже заинтересовалась. В кадре были они втроем: стремительная и грозная Эрза, пламенеющая алым водопадом волос, высокая и тонкая Венди, легкая и словно сотканная из воздуха, и она, как будто величественно и ненавязчиво главенствующая в этом трио.
Серия подобных снимков была немалой, но Джейсона чем-то привлек именно этот и не желал отпускать. Репортер задумчиво тер подборок, рассматривая фотографию с разных ракурсов, и вдруг улыбнулся так, что Мира поняла: этот снимок однозначно будет опубликован.
— Отлично! — кивнул Джейсон сам себе и перелистнул фотографию.
Новый снимок, в принципе, ничем не отличался от предыдущего, но на нем репортер внимания не заострил, а продолжил весьма быстро просматривать получившийся материал. Лицо его было вдохновленным, и Мираджейн поняла, что есть одна вещь, которую ей хотелось бы услышать от друга, именно как от умелого фотографа.
— Скажи, Джейсон, — начала она, положив ладонь на плечо мужчины. Блондин оторвался от лакримы и полуобернулся к присевшей на подлокотник его кресла волшебнице. — Мы довольно давно знакомы, и я знаю, что могу рассчитывать на тебя, как на профессионала…
Правая бровь мужчины медленно изогнулась, но он кивнул без тени сомнений:
— Конечно, Мира. Что тебя интересует?
Мираджейн потянулась через него к лакриме и пролистала снимки немного назад, пока не добралась до понравившегося Джейсону кадра.
— Вот скажи, — она кивнула на лакриму, — что для тебя в женщине самое сексуальное?
Надо отдать мужчине честь, он не стал давиться воздухом, пучить глаза и смущенно мямлить. Сразу видно профессионала: приняв задумчивый вид, блондин откинулся на спинку кресла и начал задумчиво потирать подбородок, поглядывая то на снимок, то на Штраусс.
Наконец, он мимолетно ухмыльнулся и произнес:
— Тут такое дело: я в этом котле варюсь уже столько лет и увидел уже столько ягодиц и грудей, — а вы, волшебницы, особенно молодые, далеко не такие скромницы, какими хотите казаться — что начисто переосмыслил свои критерии сексуальности. Может, когда я только начинал шестнадцатилетним соплежуем, то еще мог вестись на все это. Да что там — когда мы с тобой познакомились, я с ума сходил от твоей фигурки — которая, кстати, совсем не меняется с годами, — лукаво произнес Джейсон, окинув взглядом формы Мираджейн, за что в шутливой форме получил по голове.
— Но, знаешь, — продолжил репортер. — За тридцать лет как-то все это приедается, и размер перестает иметь значение. Смотришь на этих молоденьких красоток и поражаешься, что еще пару лет назад с трудом находился с ними в одном помещении. И вот тут-то ты понимаешь, что самым сексуальным атрибутом женщины всегда остаются мозги. Даже когда ты с ней спишь, — блондин многозначительно ухмыльнулся, и Мираджейн не смогла отказать себе в удовольствии громко рассмеяться.
