Я тебе не верю

С той вечеринки прошло две недели. Патрули и тренировки с Питером проходили в режиме, приближенном к военному. Перепалки, ссоры, маты, пару раз мы чуть не подрались. Нас разнимал Мэтт и, даже после этого, вызвал к себе для разговора. По отдельности. Втирал, что мы команда, что мы должны научиться работать вместе. Я пропустила мимо ушей большую половину его трепа. Но кивала в нужных и не нужных местах и он с улыбкой отпустил меня отдыхать. Сегодня был очередной патруль. С Питером. Я подумывала всадить ему нож под ребра. Это казалось хорошим выходом. Криво усмехнувшись, и одев привычные штаны и майку, я вышла во двор. Питер уже стоял там, ковыряя ботинком землю. — Ну наконец-то, ты заебала опаздывать, в 8.00 это не 8.15, вбей это в свою пустую голову, — он протянул мне рюкзак и оружие, и не оглядываясь зашагал вперед. — Кто еще кого заебал, — маты в общении с ним стали предметом первой необходимости, обычных слов он не понимал и никак не реагировал, а мне хотелось уколоть его, да побольнее, и если не ножом, то хотя бы словами. Я побрела следом, останавливаясь то чтобы сорвать травинку, то чтобы перешнуровать ботинки. Скоро спина Питера маячила где-то впереди небольшим пятном. Я глубоко вздохнула и улыбнулась. Лето было в своем разгаре, жарко, солнечно, кругом всё зелено. Я поглядывала под ноги, всё-таки угроза змей все еще маячила на горизонте. — Блять, как же ты меня бесишь, Убогая. У нас 10 часов с небольшим, на всю дорогу, но ты плетешься, как будто решила остаться жить за этим кустом, — голос Питера был очень близко. Хотя пару минут назад он был далеко впереди. — Хватит, ты сам то понимаешь, как это всё глупо звучит? Ты уж определись, ненавидишь ты меня или в пьяном угаре целуешь, — прошипела я. Он замолчал и сжал зубы, превратив губы в тонкую полоску. — А ты стало быть так зациклилась, что не можешь забыть? Я перепил, и мне было плевать кого целовать. Подошла же ты, так что и любая другая подошла бы. А то как ты целовалась со всеми подряд говорит лишь об одном… Я замахнулась и ударила его по щеке, сообразив, что он сейчас скажет. — Ты с чем смириться то не можешь? Что я с Фором целовалась? Калеб поцеловал меня сам, я была против и если бы ты не появился, всё бы ему объяснила. — Ну да, конечно, но сначала бы трахнулась, — Питер рыкнул и накрыл своей ладонью горящую щеку, свободной рукой схватив меня за запястье. — Что опять? Ты вроде не пьян? Хватаешь меня за руки? Чего ты от меня хочешь? Унижая и оскорбляя каждый раз когда открываешь рот? — я перешла ту границу, когда еще хоть как-то могла остановиться, поток всего что наболело лился рекой. — Поцелуешь, а потом заявишь, что я шлюха? Или может сразу, тут прям, трахнешь, а всем скажешь, что я тебя изнасиловала? Какую еще подлость в мой адрес ты можешь выдумать? Я тебе не нравлюсь? А чем? Чем я заслужила? — голос предал меня и дрогнул, я прикрыла глаза и с силой вырвала руку, на запястье остались синяки, которые уже наливались фиолетовым, отвернувшись я пыталась успокоиться. Тишина, нарушаемая только криками птиц, давила на уши. Послышался шорох и резко обернувшись я увидела, как Питер широким шагом идет вперед. Глубоко вдохнув и сжав кулаки я двинулась следом. Слезы так и не появились, это было хоть маленькой, но победой. Мы прошли уже почти весь путь, когда Питер наконец остановился, и присев прямо на край дороги, достал бутыль с водой. Я села в отдалении. — Я не кусаюсь, — вдруг произнес он, мне показалось, что это слуховая галлюцинация, — Я не кусаюсь, иди ближе. Его голос был усталым и каким-то безжизненным, я поднялась и пересела, нас разделяли пару шагов. Питер посмотрел на меня, одна его щека всё еще была чуть краснее другой. — На, — он протягивал мне бутылку, это было безумством, у меня была своя бутылка, но я послушно протянула руку и взяла её. — Я понимаю, это звучит дико, и ты наверно сейчас опять начнешь раздавать пощечины, но я скажу. Я устал от всего этого. Это не извинения. Ты всё так же меня бесишь, но эта война сидит у меня в печенках. Я хочу получить хорошие рекомендации, и в будущем, работать в правящей верхушке, а если нас опять будет разнимать Мэтт мне этого не видать. Надеюсь ты оценишь, отсутствие матов и спокойный тон, и не будешь мне в ответ язвить, в своей обычной манере, — он откинулся на согнутые локти назад, и посмотрел на меня. В моей голове гуляла лишь одна мысль — это бред и я сплю. — Хорошо, я принимаю твой белый флаг, — отвернувшись я делаю большой глоток воды и прикрываю глаза. Пытаюсь разобраться в том, что на него нашло и ожидать ли еще большей подставы. Питер молчал, и мне было нечего сказать. Дальнейшая дорога проходила в тишине, когда мы дошли до поста, он посмотрел на меня и нахмурив лоб пробормотал: — Привал? Или двинемся в обратный путь? Мы задерживаемся, Убо… — он глубоко вдохнул и замолчал. — Идем, — я всё еще пребывала в состоянии шока, но лучше уж такое общение, или вообще никакое, чем та объявленная война. Мы быстро шагали, почти рядом, изредка оглядывая территорию. Дорога домой заняла не так много времени, или это время так быстро пролетело. Лира, как обычно, встречала нас. — Всё в порядке? — увидев наши лица, спросила она. — Да, всё в норме, — Питер даже смог ей улыбнуться, отдавая рюкзак и оружие. Я тоже выдавила улыбку и кивнула. Чуть позже, стоя в душе, я раздумывала над всем, что произошло тут. Вестей от Фора так и не было, и да Тесс никто не писал. Мы жили в своем замкнутом мире, не отвлекаясь на остальных. Точкой отсчета в разговорах давно стало «До вечеринки и после», потому что дни сливались в один. И Питер. Этот раздражающий Питер. Я сделала воду по-холоднее и улыбнулась, сама не знаю чему. То, как он сегодня себя вел, после объявления перемирия. Это было… Не знаю как сказать. До фантастического конечно не дотягивает, но удивительно. Улыбка стала шире. Помыв голову и переодевшись я вышла, отправилась в столовую. Обед был как всегда спартанским, но к этому я привыкла еще с детства и никогда не жаловалась. За одним из столов сидел Питер, я побоялась сглазить и села за другой стол, к нему спиной. — А как же перемирие? — голос парня разорвал тишину, он странно растягивал слова, я обернулась: — Что не так? — Ну ты могла бы сесть со мной, я пару раз видел, как после патруля с Джеймсом или Бредом ты садишься рядом с ними и вы во всю болтаете, о всякой ерунде конечно, но наверно это приятно, — Питер встал и держа стакан в одной руке, а в другой полупустую тарелку уселся напротив. Запах алкоголя ударил в нос. — Ты опять нашел выпивку? — Ну надо же как-то тут расслабляться, — пробормотал он. — Лезть целоваться не будешь? — не смогла удержаться я, Питер нахмурился и резко встал, я схватила его за руку, — Прости, прости, я больше не буду, оставайся. Давай не будем спускать белый флаг и раскапывать топор войны. Я постаралась улыбнуться своей самой искренней улыбкой. — Знаешь в Искренность тебя бы не взяли, ты отлично врешь, — он криво улыбнулся и сел на место. — И о какой ерунде ты хочешь поговорить? — Убо… — он возвел глаза к потолку, — Вообще о чем хочешь. Я хихикнула, но сразу прикусила губу, это как в клетке с опасным зверем, никогда не знаешь, что выведет его из себя. — Ну тогда, о тренировках, после вечеринки тренировки стали хуже, ты не находишь? Питер фыркнул и отхлебнул из стакана. — Ты наивна, Лира беременна, и конечно на тренировках витает в облаках. — Беременна? — я округлила глаза, нет, я уже знала, что она и Мэтт вместе, но беременность. — Ага, а ты сама невинность, такие глаза делаешь, если спишь с парнем, всегда есть шанс стать матерью, — он смотрел прямо на меня поверх стакана и ухмылялся. — Я не сама невинность, я все знаю, просто если она беременна, скоро у нас будет другой тренер. — Логично, — пробормотал Питер, — уже месяц мы тут, скоро из нас выберут двух наставников, которых начнут обучать как и что делать, а остальные, побыв тут еще месяц уедут. Я смешалась, конечно я слышала, что кого-то из нас оставят на замену Мэтту и Лире, это мне еще Мэтт сказал, что скоро они покинут этот пункт на границе, но вот что это произойдет так скоро. Да и кого выберут? Не Питера, конечно, он хочет большего, чем быть стражем на какой-то границе, а из остальных? Кто тут останется? — Ты тут, Убо… блять, — Питер закашлялся, а я засмеялась. — Да говори, как привык, мне то что, только не обвиняй меня во всяких скарбезностях, — я всё еще хихикала, а он как-то странно смотрел на меня и вдруг улыбнулся, по настоящему. — Ну коль это не раскапывает топор войны, то Убогая, так Убогая.