Она не моя

Подъезжая к дому чуть позднее, чем было обещано, она весь путь прокручивала слова Полины: «Потому что ты не права, Поль, совершенно не права». Но неправа ли она на самом деле? В чем не права? Думала, долго думала, но почему-то раздирающая душу советь так и не появилась, а внутренний голос лишь убеждал в том, что Билан в один миг стал намного ближе, важнее и дороже… Странно. — Как всегда, Поль, обещала приехать через два часа, в итоге приехала через четыре! Мужчина не скрывал свое радости по поводу гостьи, потому что вчера он был абсолютно убежден в том, что она по-максимуму закроется от него и никогда больше не осмелиться приехать в его дом. — Прости, просто рассказ Гагары о своей «неинтересной жизни» чуть затянулся, я, правда, не думала, что мы с ней так долго проговорим, — улыбаясь, она чувствовала себя в этом доме, как у себя. Все было до безобразия знакомым, каждая статуэтка и книга на пыльном шкафу, — И вообще, где ваши манеры, молодой человек? — Ой, мамочка приехала, — тут же принимая верхнюю одежду, откладывая её на комод позади, Дима и не заметил, как безобидное слово превратилось в одну большую проблему, от которой Поля тут же передернула плечами, не скрывая своего недовольства, — А что? Мне кажется, тебе уже пора привыкать, мамуля. — Мы с тобой, папуля, чуть позже на эту тему поговорим, не хочется так сразу о глобальном, — сбрасывая с ног сапоги, Поля легко коснулась губами щеки друга, как и раньше, приветствуя его, — А сейчас хочется просто отдохнуть. — Ну, твое любимое белое не предложу, а по чашечке чая или сока, без проблем, пошли, — подталкивая девушку в сторону кухни, выключая свет в прихожей, Билан лишь умилился данным обращениям, поймав себя на мысли, что все-таки приятно слышать подобное от неё. А на кухне все так же разложено по полочкам, всё на своих местах, всё так, как было удобно самому хозяину дома. Дима был тем редким исключением мужчин, для которых кухня была одной из излюбленных мест в доме. Умел и любил готовить, поэтому и прослыл среди друзей как гуру кулинарного искусства. — Может, ты как-нибудь и ко мне придешь, наведешь порядок на моих полочках? — Полюш, да я же без проблем, только вот сама посуди, кто меня к вам пустит? — лукаво улыбнувшись, мужчина решил вернуть подругу в реальный мир, напоминая о её муже, который, при каждой случайной встрече, убить был готов его. И, наверное, теперь это было весьма оправдано и заслуженно… Только вот, думать в подомном направлении не хотелось совсем. — Сок или чай? — Морс, Димк, сорока градусный, — прохныкав о едином упоминании Ефимовича и понимая, что завтра ей придется как-то оправдываться перед ним, что-то объяснять и врать, снова. — Значит сок. — Знаешь, даже как-то странно быть у тебя и не напиваться в стельку, честное слово, очень странно, — в попытках вспомнить, когда она уходила из этого дома без похмелья, через пару же минут девушка поняла, что все это бесполезно, давно такого не было. — Зато я тут почти беспричинно, добровольно, основываясь исключительно на дружеских порывах. — Охотно бы хотелось тебе верить, дорогая моя, но вот что-то звонок Гагары около часа назад не дает мне верить, что в тебе что-то святое появилось, — подавая девушке стакан с апельсиновым соком, Дима знал, что никогда она не появлялась в его доме просто так. И, наверное, ему должно было бы быть обидно, но… Она же едет к нему со своими проблемами, доверяет, рассказывает ему, а не Полинке, к примеру. — Интересовалась, не жду ли я тебя сегодня к себе, а если и жду, то обязательно вправить тебе мозги и отправить домой, сказав, что ты очень плохая подруга! — Да что ж такое-то? Никто мне не верит, абсолютно никто, — понимая, что движило подругой в момент звонка Диме, Пелагея все же хотела надеяться, что всезнающая подруга не смогла расколоть Билана, — Надеюсь, что ты ей ничего не сказал? — Плохого ты обо мне мнения, Польк, — стаскивая блондинку с высокого стула, продолжать разговор в такой обстановке не хотелось, да и камин вот уже третий час растоплен, дожидаясь девушку, — Пошли в гостиную, расскажешь мне все, а за одно и, как ты и говорила, отдохнешь. — Ты-то моя заботушка, — обнимая одной рукой шатена за талию, прижимаясь ближе, сейчас Поле хотелось лишь чувствовать эту же заботу и тепло, забыть о всех мужьях и подругах. И пока девушка с улыбкой до ушей следовала за ним по пятам, ему хотелось прокричать о том, какая же она, черт возьми, странная! Думал, что все, знает её вдоль и поперек, знает наперед каждую её эмоцию, но сейчас, своими действиями, она напрочь выносит его мозг. Дима-то думал, что она будет бегать от него, отстраниться, а она стала только ближе. И ему нравилось это, определенно нравилось… Его, только его Поля, которую он сейчас так спокойно прижимает к себе, радуясь, что все принципы, которые были связаны исключительно с ней, отступили, позволяя не думать ни о чем.

***

Умело перескочив на тему приближающихся гастролей и выступлений, Поле удалось на пару часов отдалить разговор о муже, который теперь все знал и ждал объяснений, которых абсолютно нет. — Димк, а Димк, ты там не уснул у меня ещё? Тонкие пальцы переплетали темные густые волосы на голове мужчины, что сейчас лежал на её ногах и открыто кайфовал от происходящего. Так тихо, так спокойно и уютно, что хочется записать этот момент, а после жить в репите, не думая совсем ни о чем. — Димон, — протянула Пелагея, когда и спустя пару минут в комнате сохранялась тишина, прерываемая лишь треском, доносившегося из камина, — Димочка, ну не спи, — проведя ладонью по его щеке, Пелагея даже и не задумывалась о том, как это может выглядеть со стороны. Да и зачем? Сейчас они одни. — Не сплю, Поль, просто думаю, — сжимая её ладонь в своей, он тихонько потерся об неё щекой, продолжая все так же расслабляться от её прикосновений, которые… Которые, он кажется, впервые за столько лет дружбы, сумел прочувствовать в полной мере, — Так хорошо, согласись? — Соглашусь, — улыбнувшись наивности его слов, его наивности, она вновь откладывала разговор на пару минут. — Хотела что-то сказать? — понимая, что просто так подруга никогда бы не разрушила эту атмосферу, созданную за пару часов долгими разговорами. — Да, что тебе Гагара успела сказать? — убирая руки в сторону, позволяя Билану принять вертикальное положение, чтобы продолжить разговор, — Просто интересно на сколько ты осведомлен событиями последних часов, — пожав плечами, словно говоря о том, что ничего серьезного и не случилось, кажется… — Да, ровным делом, ничего больше… Хотела, успела даже заикнуться о твоем благоверном, но я прервал её, наделся услышать все от тебя, — сказал, скорее для себя, нежели для блондинки, что ловила сейчас каждое его слова, переживая что-то внутри себя, — Тем более, зная Гагарину, она половину бы приукрасила так, что поседеть можно было бы от всего экшена. — И правда, — узнавая в каждом слове свою подругу, она была благодарна Диме, что тот поступил так умно в этой ситуации. Да и не правильно было бы, если бы он узнал все от Полины, которая и сама всей ситуации полностью не знает. — Так чего там Ефимович, а то твои вчерашние смс только усугубляют ситуацию, ни вчера, ни сегодня, ничего не понимаю, Поль. — Ладно, так уж и быть, за твои посиделки около моего подъезда я тебе потом когда-нибудь вставлю, это не так глобально и страшно, — не тот момент, на котором хотелось бы акцентировать сейчас внимание, — Димка, не без помощи Гагары, конечно, теперь в курсе, что я беременна и, как мне кажется, уверен в том, что это его ребёнок. Неожиданно. Он думал, надеялся услышать о чем-то связанном с Гагариной, с тем, как подруга отреагировала на эту новость, но Ефимович. Дима даже не думал о том, что придется что-то объяснять мужчине, что-то придумывать, или же говорить прямо, надеясь на авось. Не готов он был сейчас к таким словам со стороны девушки, а предпринимать все равно что-то нужно. — Хотя, да он точно уверен в этом, Димк, он обязан быть в этом уверен! А я, не поверишь, сегодня его так отчитала, перевела все обвинения на него так, что он, бедный, побледнел и не знал что и делать, — то чего она так ждала, та совесть, которой следовало бы проснуться еще тогда, теперь давила на виски с невероятной силой, — Все твердил, намекал на что-то между нами, Дим, а я все: «Глупо, верь мне, мы друзья!». Ага, конечно! — Пелагея, не нагнетай ситуацию, слышишь, — встряхнув девушку, Дима понимал, что все правильно, что все то, что она говорит — правда, которая уничтожала! — Я ж до вчерашнего даже не рассматривала все то, что было, как измену, а теперь… Димк, мы же даже на это внимание не обратили, а теперь все вот так вот и выливается. — Не обратили внимания, потому что оба взрослые люди, которые иногда, но думают своей головой. Нам незачем было говорить, обсуждать что-то, ставить рамки, мы просто сделали единственное правильное решение, сохранив наше общение на там же уровне, — заметив, что Поля чуть ли не в слезах сидит перед ним, просто прижал её к себе, наплевав на то, что она говорила еще минуту назад. Разве есть в этом смысл? — Чего делать-то нам, Дим? — сокращая расстояние между телами до минимума, прижимаясь максимально тесно, хотелось лишь верить в то, что Дима сейчас все сам придумает, а после скажет, что делать, — Только, если ведь он узнает… Я не готова к разводу, вообще никак. Последняя фраза. Удивительно? Да нет, он и до этого знал, что блондинка, которая сейчас находится в его объятьях, больше всего боится именно развода, боится потерять мужа. Никогда не одобрял он её выбор, но сейчас… Ей слишком тяжело, а если он сейчас начнет говорить что-то о правах на ребенка, что не отступит, что будет настаивать на том, чтобы Ефимович все узнал, то просто добьет её окончательно, загнав в тупик. Будет только хуже, намного хуже, она закроется от него, навсегда. — Поль, не говори ему ничего, слышишь? Ради того чувства, что живет внутри тебя, не говори, только хуже сделаешь. — Но как? — отстранившись, Пелагея все ещё не понимала к чему клонит мужчина, что именно имеет ввиду и как себе все это представляет. — Ну, в первое время он даже и не заметит, потому что… Он будет слишком счастлив, чтобы высматривать что-то не то, тем более, у него еще будет семь месяцев, чтобы понять, что внутри тебя растет именно его ребёнок, — не понимая, что сейчас сам отпускает свое счастье, Дима говорил это так уверенно, так четко, что сомнений не оставалось даже у него, чего уж там говорить о Поле. — А ты? Она делилась на двое, пытаясь понять рада она такому решению со стороны друга или же огорчена. Заботливая жена внутри лишь благодарила Билана за понимание, за невероятную поддержку и помощь… А другая, совершенно непонятная ей сторона, рыдать была готова от того, что Дима вот так вот легко отступает, передавая все отцовство в руки, совершенно постороннего для малыша, мужчины. На что надеялась? Думала, что будут сидеть вот так каждый вечер, что он будет всегда рядом, наблюдая за тем, как растет его, черт возьми, ребенок, а не какого-то левого дядьки, который просто-напросто являлся её мужем? Наивная. — Польк, а чего я? — возвращая её голову обратно на свое плечо, зарываясь пальцами в длинные локоны, Дима не хотел, чтобы она видела горечь и сомнение в его глазах. Пусть лучше будет счастлива, а он как-нибудь справиться, — Обещай, пожалуйста, что я буду крестным папой у этого ребёнка и смогу заваливать его игрушками ровно столько, сколько захочу? Ты ведь не будешь ругать меня, если в один момент ваша квартира превратится в детский мир? — Димка, какой ты все-таки…