Невозможно любить сильнее

Когда ты улыбаешься мне, сидя в этом чёртовом красном кресле, я теряю ощущения реальности. Я крепче хватаюсь за подлокотники такой же красной штуки, на которой сижу сам и стараюсь прекратить думать. Потому что, когда ты улыбаешься, я стараюсь понять: «Как давно я влюблен в тебя?». И тогда вслушиваться в происходящее на сцене становится в тысячу раз сложнее, ведь в голове возникают тысячи ответов на мой невысказанный вопрос, а сердце заходится в каком-то бешеном ритме. Я теряюсь, когда слышу чистый детский голос позади себя, но не нажимаю на кнопку. Почему? Потому что твой образ, Поленька, стоит перед моими глазами, не выпуская из такого приятного плена сладких воспоминаний. Может, я влюбился в тебя тогда, когда впервые увидел, как ты смеёшься? Мы были знакомы уже почти пять лет. Я тысячи раз слышал твой голос, обволакивающий каждую угловатую стенку моей души, сотню раз видел твою яркую улыбку. Ты так очаровательно делаешь это — прикрываешь глаза и морщишь нос, от чего похожа на довольного котёнка. Но смеёшься ты волшебно. Это невозможно назвать перезвоном колокольчиков, я не слышу в твоём смехе скрипа или, быть может, стали. Твой смех родной. Такой, который напоминает о доме и далёком детстве, со вкусом домашнего глинтвейна и запахом корицы. А, может, я влюблён в тебя с тех пор, как ты, Поля, впервые заплакала передо мной? Я не говорю о слезах на проекте, милая. Я говорю о том случае, когда ты, буквально, ворвалась в мой дом с бутылкой вина и коробкой пиццы. Ты улыбалась как-то натянуто, говорила о чём-то глупом слишком увлечённо, а потом вдруг резко умолкла и, прикусив нижнюю губу, заплакала. Я тогда растерялся, и не нашёл ничего лучше, чем прижать тебя к себе покрепче и укачивать, словно маленького ребёнка, а ты всё шептала: «Почему я так одинока, Дим, почему?». В тот вечер я поклялся себе, что не позволю тебе даже думать об этом никогда. Возможно, я влюбился, когда увидел, как ты, одетая в короткие джинсовые шорты и мой старый, пропахший тобой свитер, крутилась у плиты в моём доме. Ты что-то тихо мурлыкала под нос, поглубже вдыхая аромат индийских специй, привезённых тобой же, и куталась и в без того огромный для тебя свитер в тот холодный осенний вечер. Твои светлые кудряшки, убранные в высокий хвост, подпрыгивали каждый раз, когда ты пыталась достать что-то с верхней полки. Ты была такой родной и тёплой в тот момент, что я, кажется, задыхался. А когда заметила меня, наигранно поморщилась и замахала лопаткой, которой только что переворачивала что на сковороде, в мою сторону, слишком серьёзно говоря:  — Иди спать, Димон, с температурой не шутят! Я улыбаюсь, поворачивая голову вправо. Ты всё ещё рядом, совсем близко, но так далеко. Кажется, вот же ты, Поля, только руку протяни, но на самом деле ты где-то далеко, в объятиях какого-то Сергея, или, быть может Алексея. Я давно перестал следить за твоими поклонниками, Поль. Я ведь и слова не могу против сказать. Я ведь просто лучший друг, какое право я имею тебя ревновать, верно? Но я почему-то ревную, злюсь и не могу совладать с собой. А ты смотришь на меня доверчиво, в серо-зелёном взгляде светится немой вопрос, а я качаю головой, и откидываюсь на спинку кресла, протягивая руки к кнопке, делая вид, что действительно собираюсь нажать. Ты морщишься и непонимающе встряхиваешь головой, светлые кудряшки разлетаются в хаотичном порядке, падая тебя на лицо. Я смеюсь, протягиваю тебе руку, потому что сейчас всё, чего я хочу — это дотронуться до тебя. Сжать в своей ладони твою маленькую ладошку, пройтись подушечками по внутренней стороне, переплетая пальцы, и схватить за тонкое запястье, сжимая выпирающую косточку. Когда я одергиваю себя, вспоминая, что непозволительно долго держу тебя за руку, я наконец понимаю, что пора сосредоточиться и заняться тем, ради чего я сюда пришёл. Я всеми силами пытаюсь сконцентрироваться на детском голосе, звучащем за моей спиной, и в последний момент жму кнопку, бросая мимолетный взгляд в твою сторону, Поль. Ты жмуришься, одобрительно киваешь головой, но упираешь руки в бока, ведь до последнего надеялась, что ребёнку не останется выбора, как уйти в твою команду. Очень хочу, чтобы ты рассмеялась сейчас, поэтому начинаю уговаривать белокурую малышку пойти в мою команду. Та радостно соглашается и бежит обниматься. Я счастливо улыбаюсь, раскрывая руки для объятий, а ты говоришь:  — Я бы тоже выбрала Билана. И тут моё сердце заходится в бешеном ритме, из горла вырывается какой-то стон, и я крепко сжимаю малышку, что так похожа на тебя, Пелагея, в объятиях. Ты улыбаешься, смотришь на нас как-то странно и забываешься. Твои глаза сверкают озорным огоньком, на губах расцветает волшебная улыбка, а руки тянутся к нам. И в этот миг я чувствую, что невозможно любить сильнее.