Связь

      Этот дом всегда стоял на углу Мэйпл-стрит и Риверз. Обычное белое здание в два этажа со ставенками и парой белых кустов гортензии у обочины – такими были все дома на Мэйпл и в то же время ни один из них не был настолько «другим», как этот.       И если до того, ни в самом доме, ни подле него, ничего необычного не происходило, то сегодня «странный дом на углу» наконец-то мог оправданно называться таким – в саду, поверх жухлой травы, на боку лежало домашнее фортепиано.       - Какого лешего? – Оливер Ипсон – молодой человек из дома напротив, стоял перед лужайкой, пытаясь разглядеть очертания музыкального инструмента в тусклом свете уличных фонарей.       - Я не очень хорошо разбираюсь в существах славянской мифологии, - Оливер взвизгнул от неожиданности. Рядом с ним стояла высокая женщина лет двадцати с лишним в полосатой пижаме и одной домашней туфле. В руках у неё была надколотая детская чашечка с кофе, а на лице – серьезнейшее из всех выражений, какие только могут быть у человека, разгуливающего ноябрьским вечером в одной только пижаме.       - Вы о чем? – сдавленным голосом переспросил юноша.       - О леших, конечно. Вы пианино, кстати, не теряли? – спросила чудачка, слегка склонив голову набок. - Вон то неприментненькое, что радостно выблёскивает лакированным боком средь моих некогда любимых гортензий.       - У меня никогда не было радостного пианино, - выпалил Ипсон, собираясь с духом (или с сарказмом – тут уж с какой точки зрения посмотреть).       - А какое было? – не унималась незнакомка.       - Никакого не было.       - Значит, не теряли.       - Я ничего не теряю, - огрызнулся молодой человек, немного раздраженный нелепостью данной беседы.       - Прям ничего-ничего? Никогда? – немного ехидно спросила девушка, щурясь.       - Никогда, - уверенности юноши не было предела (Или раздражению).       - Я могла бы поспорить, а вы могли бы ответить на спор.       - С какой стати мне спорить о чем-то с таким чудаком, как Вы? – немного визгливо спросил Оливер.       - У Вас есть уверенность, у меня есть чашка – неплохое сочетание для стандартного вечернего спора, - в какую-то секунду юноша хотел было накричать на девушку в пижаме, послав её и её фортепиано к одному конкретному лешему, но отчего-то передумал, кивнув. Возможно, он действительно был так самоуверен, а возможно, просто хотел, что бы странность сегодняшнего вечера не прекращалась на столь грубой ноте, ведь Оливер, как и большинство молодых людей нашего времени, никак не мог упустить возможности «прыгнуть в нору за белым кроликом» - насколько серы и обыденны бывали его будни.       - Тогда и я хочу чашку для спора.       - Конечно, ничто другое не подходит для вечернего спора, как чашка, тут вы правы, пройдемте.

***

      За все свои двадцать два года жизни Оливер Ипсон еще никогда так не хотел выиграть. Он и по натуре был человеком азартным и восторженным, но отчего-то сегодняшний спор показался юноше особенно важным: быть может, от того, что его младшая сестра заявилась в родительский дом с «тем самым» рисунком на руке, а он еще ни разу и ни с кем подобной связи не имел, а может, потому, что впервые его оппонентом стал чудик в одной туфле. Для себя парень отметил именно второй вариант, так как в мире, где обычная влюбленность дарит возможность обмениваться посланиями на коже, или потерянные вещи могут появляться в самых непредсказуемых местах, не иметь особенности – очень странная вещь. Даже страннее фортепиано, сваленного на куст гортензии ночью.       - Вы действительно считаете, что ничего никогда не теряли? Довольно смелое замечание, в нашем-то мире, - на самом деле, Оливер мог так и не узнать, терял ли он что-либо. Он понимал, что если ты что-то потеряешь, то навсегда забудешь об этом, но самоуверенность не давала юноше ни на секунду усомниться в собственных словах.       - Я и в детстве всегда складывал все игрушки по местам, да и в квартире, и в комнате родительского дома, у меня все в идеальном порядке, - входная дверь отворилась, и парнишка вместе с незнакомкой зашел в светлый, но ужасно захламленный коридор дома. На стенах, на журнальном столике, да и просто на полу были свалены различного назначения и состояния вещи, занимавшие большую часть пространства.       - Это дом забытых вещей? – парень слышал о подобном. Время от времени тут и там появлялось такое вот место, иногда в стенах склада, иногда в заброшенном подвале, или же вот в таком доме, жильца которого никто давно не видел. Мир Оливера имел множество странных особенностей: не только потерю памяти о забытых вещах или осязаемую связь между влюбленными – множество мелких, а иногда и раздражающих правил, незримыми нитями опутывали всех живущих, делая жизнь каждого немного более странной, чем того бы хотелось.       - Но, погодите, - Ипсон оторопел, рассматривая сваленные у цветочного вазона детские перчатки. – Разве в такие дома не получает приглашение человек, потерявший что-то важное? – незнакомка, стоявшая в двух шага впереди, как раз под увесистой люстрой, резко обернулась, едва не расплескав на нагроможденный у стены хлам кофе.       - Да. Есть такое правило. Потерял что – можешь прийти сюда и постараться найти. А если лишился чего важного – тебя пригласят, - в свету девушка казалась моложе, наверное, ей и двадцати пяти лет не исполнилось, разве что голос был низкий, немного скрипучий. Лицо худощавое, вытянутое, с россыпью веснушек на немного искривленном носу. Но было в образе незнакомки что-то такое, отчего Оливер сразу выругал себя за слепоту – светлые, казалось бы, почти белые волосы только сейчас, под светом люстры, приобрели столь удивительный оттенок. «И почему на улице они казались русыми?» - подумал про себя парень.       - То есть, спор я проиграл сразу? – немного разочарованно спросил он, рассматривая волосы хозяйки дома.       - Именно. Даже чашку не получили. Но у Вас есть возможность отыграться – найдите то, что потеряли, и сможете выйти, - в очередной раз хихикнув, сказала девушка, грациозно прошагав в соседнюю комнату.       - Что? – развернувшись, Ипсон яростно рванул дверь, но та не поддалась, угрожающе скрипнув.       - Через окно ли, через дверь, через балкон – не выйти. Ты ведь хотел быть особенным, так найди свою «особенность», мальчик, - послышался голос из кухни.       Молодой человек испуганно посмотрел на залитый светом хлам в коридоре – деваться было некуда.