Первый снег

Когда Падме узнала о беременности, она находилась на ледяной планете, за тысячи парсеков от своего любимого. Хотелось прижаться к теплой груди, услышать слова ободрения, понять, нужен ли ему этот ребенок… Вокруг – тишина снегов, да ни единого знакомого голоса. Снег кружится в своем, ему одному ведомом вальсе, убаюкивая планету. Убаюкивая ребенка, не видящего ничего вокруг, кроме темноты утробы, но чувствующего– Падме в этом уверена – и тихий шелест снега, и звуки выстрелов, и крики раненых.… А также её боль, растерянность, страх. - Звёздочки поднялись на небе, малыш. Снег в их свете искрится, как бриллиант. Снежинки падают с неба. Жаль, что ты не можешь этого увидеть. – «малыш» - так она полушепотом обращается к ребенку. Сынок, дочка…она вообще не решила, сможет ли оставить ребенка. Всё так не ко времени… В принципе, всё просто до банальности. Взять отгул под благовидным предлогом, приехать на Набу и сделать аборт в какой-нибудь частной клинике, где не разглашают ничьих секретов и не вносят их в базу данных. Просто, быстро, безболезненно. Но это - доводы разума, а ведь есть еще и чувства… Чувства, которые по ночам забирают её в страну снов. В страну, где ей из тумана сновидений является то белобрысый голубоглазый паренек с мечом за поясом (копия отца, только вот милосердие взял от неё), то девушка, может, и не слишком красивая, но от неё исходит такой магнетизм, что Падме уверена: она как раз из тех, ради кого идут в самое пекло, тех, кому не нужен световой меч, тех, чье главное оружие – ум, упорство и справедливость. - Ле-я, Ле-я, Ле-я – тихонько напивает она про себя. Дитя небес. Власть. Антилопа. У этого имени много значений. Лея. Язык оглаживает небо и сталкивается с зубами. Мелодично. Древне. Идеально. «А если будет мальчик, – думает она про себя, - я назову его Люком. Люк. Просто Люк. И не важно, что это значит» Она еще не решила, разумно ли оставлять этого ребенка. Но она уже любит его. Или её. Их. Не важно. Падме любила своих нерожденных детей, но этой любви было недостаточно, чтобы удержать её на этой земле. * * * Лея озабоченно вглядывается в ночное небо. Сейчас всё спокойно. Но это сейчас. Она сердито складывает руки на сильно округлившемся за несколько месяцев животике. Её мать, наверное, даже не подозревала, как же всё-таки хорошо, когда своё положение можно скрыть под свободным платьем. А под военной формой не спрячешь ничего. И все сразу бросаются поздравлять. Нет, ну не то чтобы она совсем не рада этому ребенку, но больно уж он был не ко времени. Подождать бы, пока кончится война… «Война кончится после твоей смерти, Лея. Твоей, Люка, Хана…всех. А если вы и доживете, то будете такими дряхлыми, что…» - принцесса закрывает уши ладонями, будто так можно заставить внутренний голос смолкнуть. Он прав, тысячу раз прав. Это война не на год, не на два, даже не на десятилетие. Да, надо жить сегодня, сейчас но… как же страшно. Она, сенатор, повстанец, генерал, готова зарыдать, закричать, расцарапать себе руки до крови, лишь бы заглушить растущее чувство страха. «Рассказать Хану. Немедленно. Он мыслит трезво, по-мужски. Он, конечно, скажет делать аборт. Да. Будут еще дети», - вот первые мысли, посетившие её голову, когда она узнала о беременности. Ей не впервой решать за всю планету, альянс, эскадрилью. Но тут ей нужна твердая рука, которая направит на противный, но единственный правильный путь. Она просто не может полностью взять на себя ответственность за крошечную загубленную жизнь. В конце концов, это и его ребенок тоже. Но вернувшийся через неделю Хан не говорит об аборте. Он растерянно мотает головой, будто не понимает. Потом широко улыбается. Притягивает к себе, чуть подхватывает, не то кружит, не то качает. Смеется. И кода она на робкое « Ты рад?» слышит «Очень», то понимает, что все её планы потерпели крах. Быть может, если она настоит, он позволит...Но сможет ли она потом смотреть ему в глаза? Глаза, полные боли и разочарования. Говорят, девочка выбирает мужа, похожего на отца. Что ж, в одном её муж и отец схожи точно – они не считают ребенка проблемой, пусть даже вокруг бушует безжалостная война. «Впрочем, чего я хотела? – одергивает себя принцесса генерал Органа. – Он-то как раз и рассудил трезво и по-мужски. Ребенок есть? Есть. Значит, надо вырастить. В конце концов, не сам же он появился. Мы ответственны за него». Люк, узнав эту новость, смеётся, поздравляет, но сам становиться как-то грустнее. Лея сочувственно вздыхает: она-то знает, что её братец на самом деле очень домашний человек, знает, как он хочет семью, детей… Когда человек чего-то заслуживает больше всех, он зачастую не может этого получить, вот несправедливость-то… Говорят, её мать, будучи беременной, очень любила смотреть на снег, говорят, она очень любила своих нерожденных детей. А вот Лея не может выдавить из себя ни капельки любви, не может даже придумать имя ребенку. Быть может, всё дело в том, что перед её матерью расстилались снежные равнины, а у неё перед глазами лишь песок да грязь, смешанные с кровью? Хан почти каждый день на боевых вылетах, возвращается очень усталым. Уже лежа в кровати и бездумно перебирая его русые прядки, она замечает, что под пальцами нет-нет, да и проскользнет седая ниточка, а морщинки в уголках веселых карих глаз становятся заметней. Она грустно улыбается, чуть придерживая живот. Голос вдруг становится очень ломким, а слезы, навсегда, казалось, замороженные, льются из глаз. Она силится что-то сказать, объяснить, но не может. Впрочем, ему и не надо. « Ну, тише, - шепчет он, успокаивающе гладя по волосам, - Вырастим уж как-нибудь». - его голос немного дрожит, что, как ни странно, успокаивает принцессу. Значит, не одной ей страшно, не она одна иногда не может уснуть, проводя ночи в размышлениях о будущем. Мысли о том, как они будут растить ребенка, сколько он будет отнимать времени, будет ли он любить их, все время толпятся в голове принцессы. Что это? Просто привычка всё планировать наперед, эгоизм… или просыпающийся материнский инстинкт? -Моя мать очень любила нас с Люком, но ей этого оказалось недостаточно, чтобы справится с предательством мужа. Я не такая, я не могу полюбить еще не рожденного ребенка, но…когда он родится, я и Хан сделаем все, чтобы он был в безопасности, чтобы он был счастлив. Ничто не сможет нам помешать, – шепчет принцесса про себя, опираясь на подоконник. На землю падает снежинка. Первая снежинка за двадцать лет на этой планете.