Человек, изменивший всё

Шелдон помнит свою жизнь вплоть до самых мелочей. Он точно помнит тот день, который изменил его жизнь: был солнечный четверг, Мисси ушла гулять с подругой, а мама была на работе. Семилетний Шелдон остался дома один и пытался из найденного в гараже барахла смастерить робота, который избавил бы его от необходимости самому убирать за сестрой. Терпеть разбросанные повсюду вещи было невыносимо, а заставить её убираться самой — нереально. Шелдон доставал из пульта управления батарейки и случайно включил телевизор, попав на какой-то сериал. Отметив, что звуки его совсем не раздражают, Шелдон продолжил работать. Через пятнадцать минут недоделанный робот остался в стороне, а маленький Шелдон, раскрыв в восхищении рот, не отводил взгляда от экрана. В этот день Шелдон, наконец, понял, почему ему так тяжело с другими детьми и почему его никто не понимает. Всё было до глупости просто: он был наполовину вулканцем. Очевидно же, что его глупая сестра-близнец вся пошла в мать, тогда как он, ещё в утробе, выбрал путь отца и логику. Тогда же у Шелдона появился Спок. Чаще всего Спок приходил во сне. Он неизменно был одет в свою синюю форму сотрудника научного отдела, лицо его было спокойно и безэмоционально, но в глазах горела жизнь. В обычные дни Спок был на мостике, за приборной панелью и изучал приходившие на его падд данные. Шелдон сидел рядом (кроме них на мостике никого не было, но пустующее кресло вспыльчивого и чересчур эмоционального капитана Кирка занимать не хотелось) и просто смотрел на то, как пальцы Спока летают по панели, открывая новые данные и заставляя компьютер анализировать их. Спок вскидывал бровь, когда какие-то выкладки не сходились с его собственными выводами, и чуть склонял голову, когда их с компьютером мнения сходились. Спок ни на что не отвлекался и был полностью поглощён своей работой. Шелдона это зрелище странным образом успокаивало. Он запоминал последовательность клавиш и следил за тем, для чего нужна та или иная комбинация. Умиротворённый, он проваливался в сон, а просыпался уже в собственной постели, готовый и дальше сосуществовать с обычными людьми. Иногда — это случалось в плохие дни, когда дело доходило до откровенных стычек — они оказывались на обзорной палубе. Вокруг них была непостижимая уму бесконечность, освещаемая тысячами звёзд. Взгляд Спока становился чуточку мечтательнее, и, если бы Спок был человеком, Шелдон сказал бы, что он улыбался. — Ты должен понять, Шелдон, что логика — лишь начало мудрости, но не её конец. Тебе придётся жить среди людей. Это не значит, что тебе нужно быть таким, как они. Но тебе необходимо понимать, какие же они на самом деле. Люди не так глупы, как ты думаешь. Их эмоциональность однажды погубит их, но именно она приводит их к великим свершениям. — Они ненавидят меня и смеются надо мной. Они ломают то, что я делаю, и отбирают мои книги. — Люди почти всегда ненавидят то, чего они не понимают. Так им проще не бояться этого или скрыть свой страх. Но ты вырастешь, и они тоже повзрослеют. Кто-то поймет, что был не прав, кто-то — нет. Но ты не можешь заочно презирать всех людей. Презрение — это гордыня. — Вы говорите в точности, как моя матушка, мистер Спок. — Не совсем. Она отрицает гордыню, потому что это противоречит её вере. Ты должен отринуть гордыню, потому что это неуместная эмоция. Ты тот, кто есть. Нелогично считать себя выше или ниже остальных. Гордыня и презрение тех, кто не так умён, как ты, не помогут тебе добиться цели. Вот, о чём ты должен думать. Порой, когда Шелдон заходил в тупик в своей научной работе, они со Споком сидели в лаборатории на Энтерпрайз и вместе проводили любопытные исследования, которые полностью захватывали Шелдона. Когда они подбирались к разгадке, Спок казался чуть ли не азартным. Проснувшись, Шелдон точно знал, что ему делать дальше. Когда Шелдон стал старше, в его жизни появился Леонард. Точнее, сразу два Леонарда. Просто однажды Шелдон очутился в незнакомой комнате, явно не на «Энтерпрайз», а в кресле напротив него сидел Спок, старее, чем Шелдон его запомнил, и почему-то с другой стрижкой. И его брови были вполне себе человеческими, равно как и уши. — Мистер Нимой? — Рад видеть тебя, Шелдон. Ты многого добился за эти годы, поздравляю тебя. — Это большая честь для меня, но... Я ожидал увидеть мистера Спока. — Шелдон, ты вырос. Пора уже понять, что ты не вулканец и даже не дитя двух миров. Ты человек, пусть и одарённее многих, и тебе стоит быть человечнее. — Это нелогично! — Не всё подчиняется логике. Дай своему новому соседу шанс. Каждому нужен друг. Тебе не кажется странным, что единственный человек, которому ты доверяешь — это герой сериала, приходящий к тебе во сне? — Вы тоже пришли ко мне во сне. — Так, может, и к моему мнению стоит прислушаться? Леонард был похож и одновременно не похож на Спока. Во взгляде его читалась бесконечная мудрость, а ещё — безграничное тепло, почти отеческая ласка. Кажется, тогда у Шелдона впервые возникло желание обнять кого-то. Они всегда были рядом с ним, оба. Спок рассказывал, как жить среди людей, а Леонард — как быть человеком. Они были не только в его снах, но и, порой, заменяли его внутренний голос. Следом за Леонардом в жизни Шелдона появились Говард и Радж, потом Пенни и, конечно, Эми. Спок вскидывал бровь, признаваясь, что не ожидал такой интеграции в мир людей, а Леонард тепло улыбался, одобряя его выбор. Они стали сниться ему реже. А потом Спок пропал. — Ты нашёл себя, Шелдон. Живи долго и процветай, — сказал он напоследок и поднял руку в традиционном вулканском прощании. Шелдон помнит свою жизнь вплоть до самых мелочей. Он точно помнит тот день, когда его жизнь окончательно изменилась. Пятница, ужасная февральская пятница, и одна единственная фраза в ленте новостей. Шелдон ложится спать днём, нарушив собственный же распорядок, движимый абсолютно нелогичной надеждой. — Пришла пора прощаться, Шелдон. Леонард кажется ещё светлее обычного, он точно источает свет. Будто бы он стал ангелом, если бы рай действительно существовал. Шелдону почему-то тепло и спокойно от этого света. — Но вы же можете остаться! — Я тебе уже не нужен, Шелдон. И я оставляю тебя, чувствуя за тебя гордость не только как за учёного, но и как за человека. Ты можешь сохранить меня в памяти, но дальше только твой путь. Ты справишься. Прощай, Шелдон. Спящий Шелдон умиротворённо улыбается.