«Марика! Марика!»
Я слышу его голос. Он как будто везде — эхом отражается от стен и полов, невыносимо громко звучит в моих ушах.«Марика! Марика!»
И, вздрагивая, я просыпаюсь на кресле в пустом зале, обнимая свою верную М-16. «Всё хорошо. Это просто сон. Просто сон», - твержу я сама себе. — Боже! — такими были первые слова, которые слышит Алекс, придя в себя. — Боже, ты Жив?! — А ты надеялась, что я умру? Я же солдат, Рингер! Всё нормально, а ты такая милая, когда спишь с винтовкой в обнимку! — пытается отшутиться Бритва, но видно, что до «нормального» ему далеко. — Ты придурок! — восклицаю я и вскакиваю с кресла. На моих глазах он убил Чашку. Я знаю, что он не хотел. Я знаю, он сделал это для того чтобы порвать серебряную пуповину между мной и Чашкой, чтобы у иных не было больше способа манипулировать мной. — Ты идиот! Ты хоть знаешь, насколько я зла?! — кричу я, испепеляя его взглядом. Я даю ему пощечину. Звук от удара разлетается по этажам, отскакивает от стен и возвращается обратно в полупустой зал. — Я тебя нена... — пытаюсь прошипеть я, но он не дает договорить. Слишком резко и неожиданно притягивает меня к себе и... целует. Я снова чувствую его. Чувствую его теплые и губы, его горячие для меня прикосновения. Внутри всё ликует, я разлетаюсь на тысячу осколков и мне нравится это новое чувство. Я дышу с ним, я чувствую то, что чувствует он, я живу с ним. Тело к телу — душа к душе. Нет места, где кончаюсь я и начинается он. Меня снова затягивает в алебастровую мглу, но теперь я знаю, что хочу этого. Я хочу, чтобы это длилось вечно. Хочу, чтобы он не отпускал мои руки и не хочу покидать его. Но я не могу удержать этот момент дольше, чем этого хочет Алекс. Он всё ещё слаб. — И я рад видеть тебя, Рингер! — глотая воздух после поцелуя, говорит он. И снова эта белоснежная улыбка. Черт! Да что же он делает со мной?! Он пытается сесть, но его грудь пронзает сильная боль, на что он стонет и держится за больное место. — Ты ещё слишком слаб! Тебе следует отдо... — Прости меня, — он вновь прерывает поток моих слов. Я прекрасно понимаю, что он о Чашке, но я не хочу даже думать об этом. — Я не хотел этого дел... — Я знаю, — теперь мой черед перебивать его. Он понял. — Сколько я был в отключке? — Бритва пытается сменить тему. — Около трех дней, — пожимаю я плечами. — И что ты делала все это время? — он вопросительно поднимает бровь. — Да так. По мелочам, — лгу я. Хотя на самом деле я сжигала трупы с третьего этажа и похоронила Чашку. И вновь он все понимает. Я не могу врать в его присутствии: он видит мою душу насквозь.