Престранные Помыслы Прекрасного Повелителя Пробирок

— Профессор Сней… упс! Эм… ну, э… прошу прощения… кхм. Это был Филч, наглым образом прервавший мою ежедневную колыбельную у алтаря Лили Поттер (удобно расположенного в эпицентре общей гостиной Слизерина — и исключительно красивого, уж поверьте). Я закончил арию и обернулся. — Да? Однако Филч, казалось, впервые не нашёл, что сказать, и просто поманил меня за собой, одновременно проветривая рот — а зачем ещё его челюсть свисала до уровня ключиц самым непристойным образом? Я решил порадовать сморщенную креветку и последовал за ним, напомнив себе о том, что если бы возжелал подобного, то Филч, вероятно, стал бы моим «лучшим другом» в Хогвартсе. В конце концов, для чего ещё нужны друзья, если не для лечения твоей ноги после нападения трёхголовой псины или уборки твоих навозных бомбочек после схватки с коллегой? В общем, как только к Филчу вернулся дар речи, он выдал: — В-вы… Вы просили меня сразу прийти к вам, профессор, если я увижу, как кто-то бродит после отбоя, и кто-то точно шастает по библиотеке — в Запретной секции. Я благосклонно проигнорировал тот факт, что никогда не просил его ни о чём подобном (решив, что старый хрен, видимо, растерял последние винтики) и успокаивающе ответил: — В Запретной секции? Что ж, они не могли уйти далеко, мы обязательно их выследим и покараем. Я послушно бродил по замку в поисках блуждающего студента, в существовании которого уже начал порядком сомневаться, когда наткнулся на весьма любопытную комнату. Она была любопытной, ибо содержала в себе не только зеркало Еиналеж, но ещё и жбан Гарри Поттера, витающий в воздухе — по всем признакам, обестеленный. Я подавился обличительной речью и тихохонько пополз вперёд, чтобы поближе рассмотреть сей феномен. В темноте, но ясно словно день, его голова висела в воздушном пространстве, не мигая, уставившись лупетками в зеркало, будто бы внезапно осознав, что тело, все эти годы таскавшее пустую головёнку на себе, было ей вовсе не нужно. Я инстинктивно взглянул в зеркало, чтобы узнать, смогу ли увидеть потаённые желания Поттера, когда понял весьма занимательный факт: когда я смотрел в зеркало, Поттер пропадал совершенно — с головой и с телом. Я с вожделением уставился на увлекательный мир, лишённый любых признаков Поттера, после чего, окрылённый, вернулся в тёплую постельку. Только проснувшись, я осознал, что упустил возможность покарать Поттера. Помнится, я распахнул тараньки и прокричал что-то вроде: — Отвисшая задница Мерлина, паразитский чизпафл Салазаровой бороды! Не исключено, что слёзы тоже имели место. Я направил стопы (почти незаметно всхлипывая) в офис Дамблдора, триумфально подбоченившись — зная, что в этот раз он уж точно образумится и Поттер исчезнет из моей жизни на веки вечные. Однако у старикашки оказались свои мысли на сей счёт. — Директор, я видел Поттера после отбоя прошлой ночью. — И тем не менее ты не назначил ему наказание? Твой рождественский дух достоин восхищения, Северус! — Я, эм… забыл… учитывая обстоятельства. Но в свете произошедшего вы обязаны принять совершенно необходимые… — А что, позволь спросить, — дерзко прервал меня старикан, — он делал так поздно? — Таращился как шизик в зеркало Еиналеж, если вам так хочется знать, но это не… — Я затух и заметно встревожился, заметив широченную улыбку, обнажившую зубные пеньки Дамби от уха до уха. Она сверкала так, будто дряхлик всерьёз вознамерился ушатать меня своим голливудским оскалом. — Что-то не так, профессор? Вместо ответа он заулюлюкал и вскинул в воздух свой сморщенный кулачишко аки Фредди Меркьюри. Я решил, что это лучший момент, чтобы смотаться подальше из этого гнезда безумия. Поттера можно вытурить позднее. Моя жизнь мне дороже. Дабы проветриться от расстройств и разочарований моей бесячей жизни, я запланировал побродить по искрящемуся утреннему снежочку. Однако, как вы уже заметили, ничто и никогда не идёт по моему плану, поэтому я даже не особо удивился, когда на пути из замка мне навстречу вылез Квиринус Геморрой-моей-Задницы Квиррелл. Вообще-то, всё было чуть более запутано. Я увидел его в дальнем конце коридора, быстро пораскинул мозгами и нырнул в мохнатость ближайшей ёлки. Затем я наполнил голову мыслями о ёлочных игрушках, но немного отвлёкся на самовосхваление на почве отличных рефлексов и мышечной силы. В конце концов, залипание на ёлочном стволе требует значительной физической подготовки. А ещё стрессоустойчивости, чтобы терпеть колючие иголки и ветки в самых неожиданный местах. Но у Квиррелла, видимо, нюх на хитрозадых профессоров, потому что каким-то образом он всё же обнаружил меня, несмотря на мой восьмидесятый уровень маскировки. Возможно, он чуть более опытный маг, чем я думал. — Северус, ч-что вы д-делаете с д-деревом? Я не шелохнулся. Откуда мне было знать, что он не сочтёт меня ёлочной игрушкой в форме профессора Снейпа? — Эм… Северус? Почему вы з-залезли н-на дерево? — повторил он чуть медленнее. Игра была закончена, поэтому я сполз (весьма болезненно) вниз по стволу, повернулся к Квирреллу и с достоинством ответствовал: — Жизнь полна загадочных вопросов. К примеру, почему ты таскаешь на башке этот страхолюдный тюрбан? Мысленно я ликовал: «Выкуси, сливоголовый!» Долгое время он заикивал что-то неразборчивое. Я разумно потратил это время на выдёргивание колючих зелёных засранцев из деликатных мест. — Да! — наконец прервал я его полуосмысленную чушню. — Это всё, конечно, прекрасно, но я как раз собирался на уединённый променад. Я развернулся на каблуках и потрусил в противоположном направлении. Никаких взмахов мантией и важных вышагиваний — только не с Квирреллом. С Квирреллом ты или бежишь, или страдаешь. К моей полнейшей досаде, уже думая, что нахожусь в безопасности, я заметил пурпурный тюрбан, скачущий рядом. И, что ещё хуже, под тюрбаном ожидаемо обнаружился Квиррелл с кретинской улыбочкой. — К-как з-замечательно, я ведь и с-сам с-собирался прогуляться! Т-тогда пойду с тобой. Это так ос-с-вежает! Я замедлился до ходьбы. Одышка оказалась просто невыносимой для создания подходящей стратегии исчезновения. Прежде чем я успел сказать хоть слово, Квиррелл схватил меня за руку и вытащил через ближайший выход на снег. Да-да, он в буквальном смысле соединил наши ладони. И, кажется, я даже слышал, как он хихикнул. Стоит заметить, что это продолжалось недолго. Стоит также заметить, что вскоре Квиррелл полетел тюрбаном вперёд в ближайший сугроб. Он отфыркался с видом оскорблённой невинности, но подобная мелочь не сломила его настойчивости, несмотря на мои ожидания. — Н-н-ну, м-можно начать и так. П-п-продолжим? Я напряг все силы, чтобы контролировать себя, и отрезал: — Нет, не п-продолжим, — после чего сделал немецкий суплекс через голову. — Но, С-северус, — не отставал он. — Очень странная вся эта с-ситуация с Ф-философским камнем. Наша школа не д-должна б-быть хранилищем такого ценного и оп-пасного магического объекта. Я ч-чувствовал очень б-большую ответственность, к-когда накладывал з-з-защитное з-заклинание, а ты? Я тяжело вздохнул (почему мне пришлось гулять с Квирреллом из всех возможных кандидатур?) и нехотя ответил: — Не припомню такого. — Ну, т-тебе п-п-пришлось долго н-накладывать защитные чары на к-к-камень? — Допустим, да, если тебе так интересно, но я получал удовольствие от процесса. — А какой был процесс? — быстро спросил Квиррелл без единого заика. Прогулка уже потихоньку начинала доставлять мне удовольствие: последнее время я ужасно хотел поделиться с кем-нибудь изощрённостью моей защиты на камне. Меня просто убивал строжайший запрет Дамби на разглашение тайны. — Ну, видишь ли, я сварил зелье, которое… — Я остановился. Строжайший запрет на разглашение тайны. Я смерил Квиррелла внимательным взглядом, просчитывая, чем смогу взбесить его сильнее. Я невинно похлопал ресницами и продолжил: — Квиринус, не думаю, что нам стоит делать это. — Делать ч-что? — Это. Здесь. Всё так неправильно. — Я н-не… Я начал склоняться в его сторону. — Ты и я, здесь, одни — разговариваем о личном… Кто-то может подумать, что ты пытаешься воспользоваться мной. — Я… В-в-воспользоваться? — Он выглядел слегка взволнованно. — И ты понимаешь, если бы мы… Но мы не можем. Необходимо предохраняться. — Предохраняться? — Он в ужасе уставился на меня. — Да… — Ч-ч-что… С-с-с-северус-с-с-с… — …Камень необходимо охранять. Мы же не можем просто бродить по замку и трепаться о защитных чарах. — А! — Теперь тюрбашка выглядел заметно облегчённым. — Так… Т-так ты использовал чары, да? — Не скажу! — весело отрезал я. — Ну же, д-дружище. — Кажется, он пытался изобразить ободряющую улыбку, но получилось как-то кривоватенько. — Я скажу тебе с-своё. К-как учитель у-учителю, что плохого м-может п-п-произойти? — Нет. — С-скажи мне. — Нет. — Скажи мне. — Нет. — Скажи мне! — Нет. — Скажи-и-и-и мне-е-е-е!!! — Ты же в курсе, что эта тактика не работает? — К-конечно, п-п-прошу п-прощения, — сказал он, поправляя тюрбан. Почему-то оттуда прозвучало сердитое ворчание. Мы как раз добрались до озера, и я всерьёз раздумывал, могло ли купание в ледяной воде оказаться приятнее прогулки в компании Квиррелла. Я не собирался и пальцем шевелить ради продолжения разговора с этим аферистом, поэтому он снова сам выбрал тему для разговора: — Как ты себя чувствуешь сегодня, С-северус? — Омерзительно, спасибо. — …А что ты использовал для з-защиты Философского камня? Я смерил его испепеляющим взглядом. То есть смерил бы, если бы огромный жучара не влетел мне в глаз. Понятия не имею, что они творили на улице в разгар зимы — наверно, забыли улететь на Юг осенью. Может, это был не жук, а камень или мелкая кошка. Судя по ощущениям, именно мелкая, злобная кошка — и точнёхонько в глаз! Короче говоря, я, скорее всего, просто моргнул, пискнул и немного всплакнул, но это была искренняя претензия на испепеляющий взгляд. — Ты в п-п-порядке, Сев-верус? Т-ты только что п-подмигнул мне? — Ох, ещё чего! — воскликнул я и насильно затолкал его в озеро. В конце концов, мне действительно было больно. Я не мог отвечать за свои действия. Но в ту же ночь меня озарило. Я проснулся в 2:48, стащил ночные увлажняющие перчатки и написал записку следующего содержания: Дорогущий Квиррелл, Я тебя раскусил. Жди меня за теплицами в 13:00 в среду. Ты не можешь скрыться от меня. С. Потому что в тот момент я знал; я просто знал. Что тут сказать? Я чертовски сообразителен. Если мужчина или женщина подаст хотя бы слабый намёк, считайте, что он/она уже раскушен/раскушена. (К слову, я ещё и фанатичный феминист, и защитник женских прав — с тех самых пор, как Макгонагалл дала ясно понять, что очередная «кухонная» шуточка обойдётся мне потерей первичных половых признаков. Вероятно, тот факт, что она держала мою голову в бачке унитаза, заставил принять эту угрозу весьма серьёзно.) Но Квиррелл, пытающийся скоммуниздить Философский камень? Кто бы мог подумать, что у тюрбашки хватит смелости? Неважно. Я с ним разберусь. Не просто же так меня ещё в школьные годы прозвали Сальной Молнией.