Семья начинается с детей.
А.И. Герцен
Льдинистые глаза мужчины напротив пронизывали меня насквозь. В машине мы не произнесли ни слова, и сейчас, сидя в уютном кафе, продолжали хранить молчание. Стужев едва сдерживал злость, которая отражалась бурей в его глазах, а я просто не знала с чего начать. Гнетущую атмосферу неожиданно развеял официант, подошедший принять заказ. — Зеленый чай для девушки, — начал Стужев, чем заслужил мой удивленный взгляд. — И американо без сахара для меня. — Ты помнишь, что я пью только зеленый чай? — Озвучила вопрос, которой уже давно вертелся на языке. Мужчина усмехнулся и предпочел не отвечать. Вновь повисшее молчание Стужев разрушил только, когда отпил кофе из кружки. — Это мой сын? — Прямой вопрос и напряженный взгляд были адресованы мне. Хотелось усмехнуться и поведать ему о том, что ребенок только мой, но я сдержалась и коротко кивнула. Раз Кирилл хочет увидеть отца, я не должна этому мешать. Стать для сына врагом номер один через несколько лет, мне хотелось меньше всего. — Почему ты не сказала мне раньше? — Злость не прошла, но утихла, уступив место недоумению. Меня распирало от желания сказать какую-нибудь колкость, но я держалась, как могла. Все-таки поговорить и найти какое-то решение сейчас было необходимо. — Вспомни прошлое и ответь сам на свой вопрос. — Мой голос стал увереннее и жёстче. Воспоминания из прошлого замелькали перед глазами, причиняя тупую боль в области сердца. Я терпела, повторяя про себя, что это все не стоит моих переживаний. Брюнет смутился и задумался, но быстро вернул свою маску равнодушия. — Почему не сказала первого сентября? Мне уже не семнадцать лет, я бы понял. — Очередной вопрос Стужева все-таки заставил ухмыльнуться, глядя в его глаза, цвета раскаленного металла. — А зачем? — Одна бровь поднялась в усмешке. — У тебя своя жизнь, у нас своя. Зачем тебе ребенок, о котором ты даже ничего не подозревал? Усложнять жизнь и себе, и тебе я не собиралась. — Правда сочилась из меня словно яд. — Я не хочу, чтобы моего ребенка воспитывал посторонний мужик, которого он сейчас считает отцом. — Если бы во мне не бурлил гнев, я бы испугалась одной интонации, с которой он сейчас сказал эту фразу. Но я лишь взяла чашку с чаем в руки, отворачиваясь к окну. — Сложно называть отцом того, кого нет. - Философски заметила я, продолжая разглядывать пейзаж за окном. И с чего он взял, что у меня кто-то есть? Неужели думает, что после его предательства, я смогла бы довериться кому-то? — Я хочу учувствовать в жизни своего сына, — чеканя каждое слово, прервал мои размышления Стужев. — Как долго? — Я не верила, что Ледяного Короля хватит надолго. Лучше заранее начинать думать, что сказать ребенку, когда мужчине надоест играть в заботливого папочку. — Всегда. — Я предпочла промолчать, лишь дала понять, что не поверила. — У него скоро начнется тренировка. — Намекнув, что разговор окончен, собралась встать из-за стола, но меня удержали. — Отлично, там и представишь меня Кириллу. — Мужчина как ни в чем не бывало поднялся, вытаскивая несколько купюр и подзывая официанта. Я на миг опешила и уже подумала возразить, как меня потащили к выходу, придерживая за локоть. — Все-таки не могу поверить, что ты скрыла от меня это. — Уже сидя в машине продолжил мужчина. Обхватив голову руками, он тяжело вздохнул и повернулся ко мне. Глядя на его растерянность, всего на секунду мне стало стыдно. Потрясла головой, сбрасывая наваждение, и вновь повернулась лицом к Стужеву. — Ты сам все испортил тогда. — Я не обвиняла его. Ненависть и обида давно прошли. — После всего, что случилось, мне казалось, что это единственно верное решение. — Объяснение давалось нелегко, да я и не понимала, почему и зачем оправдываюсь перед ним. — Давай оставим все что случилось в прошлом? Я не хочу обсуждать и вспоминать это. Лучше спрашивай, что ты хочешь узнать о Кирилле. — Похоже, я слишком устала от своей тайны. Хотелось отпустить и забыть о ней, раз теперь Стужев знает о ребенке. — Хорошо. — Мы уже ехали по направлению к Ледовому Дворцу. — Только один момент. — Мужчина вновь напрягся, побелевшими костяшками пальцев вцепившись в руль. — У Кирилла должна быть моя фамилия и отчество. — Отчество у него и так твое. — Усмехнулась я. — А вот с фамилией сложнее. Во-первых, тебе нужно будет официально признать отцовство. А во-вторых, я бы хотела, чтобы фамилия осталась моя. Как ты объяснишь Кириллу, что теперь он не Коротков, коим был пять лет, а Стужев? — Кроме рациональности, во мне говорила еще и ревность. — Очень просто. — Мужчина похоже не видел проблемы. — Раз его мать станет носить мою фамилию, то и ему она полагается. — Сказать, что я опешила — ничего не сказать. Подняв брови, я в недоумении уставилась на него. Открыла рот, собираясь высказаться, и отпрянула, впечатываясь в спинку кресла, шокированная собственной догадкой. — Это ты сейчас таким образом мне предложение сделал? — Еще не совсем соображая, вырвалось у меня. — А что тебя не устраивает? — Не понял мужчина. Ну да, в обычной жизни все так и происходит! Но не успела я возразить, как мужчина продолжил. — Я уже говорил тебе, что не хочу, чтобы мой сын рос рядом с чужим дядей. Воскресным папой я тоже быть не собираюсь. И раз так получилось, то разумнее всего пожениться и растить ребенка в полноценной семье. Мда, а еще говорят, что у женщин отсутствует логика. Найти ее в словах Стужева я даже не пыталась. Сквозь мою плотину спокойствия прорывался гнев. Что он возомнил о себе? Кто дал ему право распоряжаться моей жизнью? С чего он вообще взял, что я хочу с ним семью? — Так будет лучше для Кирилла, и ты сама это прекрасно понимаешь.- Видимо, последний вопрос я задала вслух. И, возможно, он был где-то прав. Но представить себя в одном доме со Стужевым я не могла даже под страхом смертной казни. — Допустим. — Спустя пятнадцать минут размышлений, уже подъезжая к спортивной школе, отозвалась я. — Но ты же не думаешь, что я буду хранить тебе верность? — Я усмехнулась. Уж очень хотелось ужалить его побольнее. Дать понять, что он давно ничего не значит для меня. — Взаимно. — Наглая усмешка украсила его лицо, заставляя фыркнуть. — Пойдем, мы и так опоздали. — Не желая продолжать разговор, сменила тему и направилась во дворец. Мальчики уже катались по льду. Кто-то уже учился играть с шайбой, кто-то только усвоил свободное катание, а кто-то, как и мой сыночек, учился стоять на коньках, двигая стульчик по периметру ледовой площадки. Заменив нас, Кирюша улыбнулся и помахал. И тут же вернулся к тренировке, сосредоточенно нахмурившись и следя за движением ног. Сестра и родители стояли на балконе, наблюдая за нами. На лице родителей читалось неодобрение. Вздохнув, я потянула мужчину в их сторону. Подойдя, мы со всеми поздоровались, но нам лишь коротко кивнули в ответ. А сестра вообще хмыкнула и отошла от меня ближе к матери. Обиделись. Неужели не поняли, что у я не могла поступить иначе. Уже не могла врать в глаза, зная, что правда уже известна. Вздохнула и оперлась руками на холодные перила. Я устала оправдываться и объясняться, поэтому не нашла ничего лучше, чем с грустными глазами наблюдать за тренировкой сына. Пару раз он поднимал на меня свой взгляд, я отвечала кислой улыбкой и продолжала смотреть. Скоро вообще начала замерзать и стучать зубами. Просить у сестры ключи от машины, где лежала куртка, не позволяла гордость. Оторвалась от перил и скрестила руки на груди, попрыгала на месте, пытаясь согреться, и уже собралась спуститься в буфет за чаем, когда на плече лег мужской пиджак. От неожиданности я, разворачиваясь, запуталась в ногах и полетела лицом в светлую рубашку Стужева, оставив на ней отпечаток своей помады. — С тебя новая рубашка. — Прокомментировал мой полет мужчина, и развернув меня обратно к ледовой площадки, прижал к спине. Стало значительно теплее. От шока я отошла не скоро. Минут пять только изучала мужские руки, лежащие на моей талии. А когда, наконец, пришла в себя, уставилась на мужчину с немым вопросом. — Потом. — Проворчал мужчина, отвлеченный от первых шагов на льду собственного сына, и повернул меня обратно. При этом он уместил на моей макушке свой подбородок, словно это само собой разумеющееся. Я вновь опешила и уставилась на лед, переваривая его действия. Сбрасывать его руки не хотелось, и это стало первой неожиданностью для меня. А то, что в его объятиях как-то спокойно и надежно, шокировало еще больше. Сын делал заметные успехи и уже почти не падал. Проезжая очередной круг, он весело хлопал в ладошки и махал нам, улыбаясь малозубой улыбкой. Мне было настолько приятно видеть его счастливым, что по щекам покатились слезы. Давно я не позволяла быть себе такой сентиментальной. Меня вдруг сжали сильнее, и я охнула. Кирилл неудачно упал на спину. И хоть я понимала, что экипировка смягчила падение, реакция мужчины была естественной. Для него сейчас ново каждое движение моего малыша. И я чувствовала, как Стужев впитывает в себя каждый шаг Кирилла, каждую его улыбку. Словно в коконе, я ощущала волнение и страх, стоящего позади мужчины. Где-то внутри теплилась надежда, что он все-таки серьезен в своих намерениях, и мне никогда не придется объяснять сыну, почему папа ушел. — Все нормально, не переживай. — Сама не заметила, как начала успокаивать Стужева. — Не ты ли говорил, что мужчины должны терпеть любую боль. — Мои смеющиеся глаза смотрели в его. — Знаешь, сейчас я готов взять их назад. — Смятенно пробормотал Стужев и отвел взгляд. — Одна только мысль, что ему может быть больно, заставляет в немом бессилии сжимать руки. — Быстро же он влился в роль отца. — Надеюсь ты вспомнишь об этом, когда решишь вновь обидеть мою дочь. — Серьезно проговорил папа, повернувшись к нам. — И я уже не буду так добр, как сейчас. Я благодарно улыбнулась, показывая как важна для меня отцовская поддержка. И хоть он не улыбнулся в ответ, я знала, что папа все понял. Громкий свист уведомил нас об окончании тренировки, и я, вернув пиджак Стужеву, направилась вниз к раздевалкам. Мужчина, нагнавший меня уже около двери, потянулся к ручке, но я остановила его. — Давай немного позже? Не стоит делать из этого спектакль, — и показала взглядом на окружающих нас родителей. — Хорошо, — нехотя проговорил он и отошел от двери. Малыши в раздевалке переговаривались, делясь впечатлениями. Мой сидел на скамейке, самостоятельно стащив шлем, и восторженно рассказывал о матче, который сподвигнул его заняться хоккеем. Но увидев меня, извинился и с улыбкой уставился на меня. — Мам, тебе понравилось, как я катался? — Ну и что мне ответить этому чуду? — Очень, родной. — Я поцеловала сына в макушку и принялась переодевать его. — Знаешь, я тебя сегодня познакомлю кое с кем. — Заговорческим шепотом поделилась с сыном и приложила палец к губам, предлагая молчать. — С папой, да? — Стоя на лавке и обнимая меня за шею, пока я стягивала с него комбинезон, прошептал мой малыш. И казалось, он совсем не верит в происходящее. — Это тот дядя, да? Мне осталось только улыбнуться и потрепать сына по голове, кивнув. Наивное детское лицо светилось счастьем. В нетерпении, он даже стал помогать мне складывать его экипировку в большую сумку. Но я остановила его, предлагая одеться самостоятельно. Серьезно кивнув, он стал натягивать носки и джинсы на ножки, самостоятельно завязал шнурки на кроссовках и уже надевал рубашку, когда я застегнула его сумку. — Давай помогу, — протянула руки к маленьким пуговичкам, застегивая их поочередно и заправляя рубашку в джинсы. — Спасибо! — Кирюша коротко чмокнул меня в щеку и, поправив подтяжки, надел курточку. Выходили мы из раздевалки, держась за руки. Цокая каблуками по кафелю и везя за собой сумку с формой, я едва успевала за тянущим меня за руку ребенком. — Папа! — Взвизгнул сын, как только мы оказались на улице, и, отпустив мою руку, побежал в сторону Стужева, одиноко стоящего у крыльца здания. Наблюдать, как мужчина подхватывает подбежавшего сына на руки, было радостно и грустно одновременно. Ревность шептала, что теперь внимание и любовь Кирилла будет доставаться не только мне. Но я выбросила эти мысли из головы, ведь главное, чтобы мой ребенок был счастлив.