Мозгоеды

В ответ на вопрос Полины "Какого цвета зеленая стена?" Оберштайн долго – в течение четырех с половиной секунд – смотрит на Полину и её спутников, потом вынимает забарахливший глазной имплант, перезагружает его и вставляет обратно. И распоряжается: - Фернер, займитесь. Тратить на ерунду больше пяти секунд, отрывая их у благого дела заботы о государстве, он не имеет права. Впрочем, прекрасно знающий своё дело Фернер уже через час снабжает команду исчерпывающими сведениями обо всех мало-мальски примечательных зеленых стенах по обе стороны Феззанского коридора. Изучая бесценную информацию, Полина засыпает над третьим томом, Станислав – над пятым, Дэн – над восьмым. Наутро Вениамин предлагает выкинуть эту муру к чертям собачьим, но Тэд неожиданно возражает и быстро утаскивает макулатуру к себе в каюту. Когда-нибудь конопля расцветет, заколосится, и тогда можно будет, наконец *вырезанное цензурой подробное описание процесса приготовления наркотического вещества*. А бумага прекрасно сгодится для самокруток. Затем, ничтоже сумняшеся, команда направляется прямо к Лоэнграмму, но Лоэнграмму нездоровится, поэтому на правах его представителя их встречает Мюллер. В ответ на сакраментальный вопрос Мюллер дипломатично интересуется – а с какой, собственно, стороны? Потому что сторон у стены потенциально явно больше, чем одна, и тот факт, что одна из них покрашена в зеленый совершенно не отменяет того факта, что другая её сторона – чисто теоретически – может быть ярко-красного цвета. После этого весь экипаж втягивается в вежливую и увлекательную дискуссию о политике, философии и бренности бытия, по итогам которой оказывается, что вся команда стоит посреди космодрома с пожитками в руках, а родного корабля и след простыл. Родной корабль, как выясняется, был совершенно добровольно передан в ходе беседы Станиславом в собственность Мюллеру и пополнил ряды мюллеровского флота. Проходящий мимо Ройенталь хмыкает что-то на предмет того, что «… с «Парсифалем» была та же история – до сих пор никто понять не может, как ему удалось…» В ответ на вопрос Полины Ройенталь язвительно интересуется: «А какого цвета у меня глаза?» Полина зависает, Тэд громко шепчет: «Продвинутая модель», и все вместе решают не приставать больше к этому психу. В качестве прощальной любезности Мюллер предлагает обратиться к Валену – тот, мол, как раз на какую-то там планету собирается, заодно и подбросит. Вален в ответ на вопрос Полины уверенно выдает: - Красная, конечно. И, подумав, добавляет: - Была. Пока её сын не залепил этим чёртовым пластилином. Потом он вытаскивает семейный альбом и погружается в типичные для такого тяжелого случая отцовской любви рассказы. Два часа команда скучает, зевает, пьет чай и вымученно умиляется, глядя на изображения адмиральского отпрыска. В конце концов, Котька не выдерживает этой идиллии, сигает с плеча Станислава на голову Тэда, тот опрокидывает чашку и обливает Валена, причем так неудачно, что у того начинает дергаться и сбоить бионическая рука. Вален извиняется и приказывает вызвать главного протезиста. Команда извиняется и в спешном порядке валит с корабля. «Ага, протезиста, как же, ври да не завирайся…» - сквозь зубы цедит при этом Станислав, само собой, с Валеном они никуда не летят. Каждый день видеть перед глазами еще одного рыжего киборга просто выше его сил. Впрочем, далеко уйти им не удается – прямо у выхода из космопорта их встречает усиленный наряд имперской военной полиции. В подвалах штаба военной полиции мрачно, сыро, холодно и откровенно негостеприимно. Команда явно нервничает, одной только Полине всё нипочем – она смотрит на Кесслера влюбленным взглядом: мужчины в полицейской форме, да еще и с наручниками – это её слабость. - А скажите, какого цвета зеленая стена? – краснея и запинаясь, спрашивает она. - Вопросы здесь задаю я, - веско роняет Кесслер. Два часа назад с ним уже связался Мюллер и сообщил о пытавшейся прорваться к Лоэнграмму подозрительной компании инопланетников, на борту корабля которых были обнаружены документы военного Рейхсминистерства. Вопрос о стене, с точки зрения Мюллера, скорее всего, является паролем, да и сам цвет навевает нехорошие ассоциации с треклятым Альянсом. Странно, конечно, что диверсанты и шпионы действуют так открыто и примитивно, но… Но звонок от Валена только добавляет поводов для беспокойства. - Ты на всякий случай проверь, - предупреждает его Вален, - а то я после Терры что-то случайным пассажирам не доверяю. И вообще, я у них коноплю видел – нам только второй саоксиновой волны не хватало или вроде того… Яркая настольная лампа светит Полине прямо в глаза. С каменным лицом Кесслер делает знак помощнику. Игла пневмопшприца, заряженного «сывороткой», впивается Полине в шею. - Ой, мама! - испуганно взвизгивает та. Препарат действует быстро – уже через полминуты можно начинать допрос. - Мама, - мягко произносит Кесслер, и получает в ответ исчерпывающую информацию об этой прекрасной во всех отношениях женщине. О её отношениях с дочерью. О звонках. О мировоззрении. О полном маньяков мире. Даже об огурцах. - Огурцы, - мягко произносит Кесслер, выводя подозреваемую на новый уровень откровенности. Банки. Тяжелые. Стеклянные. Много. Домашние. С пупырышками. Зеленые… - Зеленый, - мягко произносит Кесслер. - Стена, - доверительно сообщает ему Полина. – Она на самом деле зеленая, но если вам скажут: красная, то… «Преступный синдикат, возглавляемый Мамой. Производство биологического оружия массового поражения в промышленных масштабах. Шпионаж. Наркоторговля. Контрабанда. Промывка мозгов…» - выводит в блокноте Кесслер. Похоже, работы предстоит много. Команду «Космического Мозгоеда» выпускают из подвалов на восьмой день. К этому моменту они все успевают вспомнить и поведать о себе всё, начиная с момента зачатия или – в случае Дэна – с момента сборки его первой микросхемы. У выхода из штаба их встречает всё тот же Мюллер, который приносит дорогим гостям официальные извинения от лица все ещё страдающего недомоганием Лоэнграмма, возвращает Станиславу бумаги на корабль и приглашает всю команду отужинать в офицерском клубе за счет Адмиралтейства. За ужином к ним присоединяется Меклингер. Извечный вопрос срывается с губ Полины прежде, чем ей успевают заткнуть рот. Меклингер недоуменно смотрит на девушку. - А разве это не очевидно? – изумляется он. - Конечно, очевидно, - дипломатично улыбается Мюллер гостям и незаметно шепчет Меклингеру: - Они неделю провели в подвалах у Кесслера. - Ааа… - понимающе тянет тот. – Ну, тогда, скажем… «желтый шартрез». Команда давится ужином и еще долго пытается сообразить, что к чему. - Наверное, сбой программы… - неуверенно шепчет Дэн. Станислав молча отодвигается от Меклингера. Подают десерты и кофе. Вместе с кофе появляется Айзенах. Вся компания перекочевывает в более неформальную обстановку – к Айзенаху домой. Там, по крайней мере, выясняется, что такое «шартрез» - шартреза у Айзенаха хоть залейся. После десятой бутылки атмосфера за столом наконец-то теплеет. Госпожа Айзенах находит в лице Тэда галантного кавалера, Меклингер находит в лице Котьки новую Музу, Мюллер находит в лице Вениамина бесплатного медицинского консультанта. Подвыпившая Полина дергает Айзенаха за рукав и громко шепчет ему на ухо: - А скажите, з…з…зленая стена… она ик-какого цвета? Молчаливый Айзенах недолго думая тыкает пальцем в сторону гостиной. Гостиная оклеена обоями выраженного бордового цвета, однако Айзенаху простительно незнание подобных нюансов - он от природы не только молчун, но и дальтоник. Собственно, именно по этой причине он в своё время и пошел в Рейхсфлот: космос, по большей части, как правило, черно-белый, кроме того, на трехмерной карте родной флот обычно обозначается треугольниками, а вражеский – квадратиками. Именно знание этих нехитрых истин и позволило Айзенаху дослужиться до генерал-адмирала. Над столом повисает неловкое молчание. - А скажите, - проявляет неубедительную заботу Вениамин, - почему ваш коллега все время молчит? Что у него с … речевым центром? - Ничего особенного, - дипломатично улыбается Мюллер. – У коллеги ангина. Молчание становится еще более неловким. Айзенах удивленно смотрит на отвисшую нижнюю челюсть Полины. Станислав зверем смотрит на Вениамина. - Ангина заразна, - наконец, изрекает тот. – Так что мы, пожалуй, пойдём. Часом позже они все-таки добираются до корабля. У трапа их приветствует здоровенный рыжий детина. - Биттенфельд! – радостно рекомендуется он. - Твою мать! – рявкает Станислав и, прикрывая лицо фэйспалмом, взлетает вверх по трапу. Измученные члены команды «Космического мозгоеда» гуськом тянутся за своим капитаном. - А скажите, - не выдерживает идущая последней Полина, - какого цвета зеленая стена? Биттенфельд приосанивается и разворачивает широченные плечи. - А вам чё надо, - ухмыляется он, - брешь пробить или дыру заткнуть? Полина со стоном закрывает лицо рукой. Наружный люк захлопывается. Биттенфельд пожимает плечами. Через десять минут диспетчер дает разрешение на старт. Все уже сидят по своим местам и все безумно рады улететь к чертовой матери с этой кошмарной планеты, а лучше – из этой системы, а еще лучше – этой части галактики. Все, кроме разве что, наверное, Дэна, который задумчиво смотрит на один из экранов в рубке – там, в углу, еще видна высокая фигура генерал-адмирала Биттенфельда. Дэн думает, что, вероятно, он единственный в команде, кто не прочь бы здесь задержаться. С его точки зрения, мир, где не то что дефектные киборги – даже простой универсальный ремонтный автомат имеет возможность сделать такую головокружительную карьеру, прекрасен.