Закрыв глаза .

Почему так хочется раствориться в ком-то? Забыть свои печали, погрузиться на самое донышко блаженства. Обернуть вокруг себя теплое одеяло ласки и не видеть, и не слышать бушующий мир вокруг. Вдохнуть пьянящий аромат любимого человека, такой единственный и неповторимый. Пить желание большими глотками и затем утонуть в нем. Позволить себе понежиться в сливочной неге из теплых любящих объятий. — Послушай, я хочу тебя кое о чем попросить, — тихо, почти шепотом проговорил Алек, легким движением убирая выбившуюся непослушную прядь за ушко девушки. — Только обещай подумать, не пыли сразу. — — Нет! Алек, нет, даже не продолжай, — вскочив и чуть отшатнувшись от парня, вскрикнула Клери. — Это не справедливо, как ты можешь опять говорить об этом, — нахлынувшая волна обиды не дала сдержать подступившие к глазам слезы. Подобного разговора она не ожидала, из-за чего Кларисе понадобилось все ее силы, чтобы подавить укол обиды вместе с выступающими слезами. Влажные глаза поблескивали, придавая ей немного сумасшедший вид. Длинные волосы были убраны в тугой узел. «Девочка моя, красавица даже тогда, когда злишься» подумал Лайтвуд. «И как объяснить этой девчонке, что я с ума схожу каждый раз, когда представляю, что с ней может что-то случиться. Как сжимаются все внутренности от одной мысли, что я могу её потерять.» — Я не хочу, чтобы ты подвергалась опасности, — единственное, что смог выговорить Алек, все так же тихо, но уже с явной сталью в голосе. Сделать, сказать все, что угодно, лишь бы удержать ее подальше от опасности. — В этом весь ты, Александр Лайтвуд. Это не справедливо… — В следующий миг парень поднялся, и сразу стало заметно, как он внутренне напрягся. Расправленные плечи, сжатые челюсти и жесткий взгляд, в одно мгновение его глаза превратились во всепоглощающий омут, готовый впитать в себя весь мир. Кларисе показалось, что ее окатили холодной водой. «Почему? За что опять мне это!» с горечью пронеслось у нее в голове. «Как это ему удается одним взглядом вывернуть всю душу.» — Ты не готова к подобным заданиям, — еле сдерживаясь, выдавил парень. Было видно, с каким трудом давалось ему мнимое спокойствие. — Я никогда не буду готова ко всему, ты же знаешь, сам говорил, что время упущено, — парировала Клери. — Сумеречный охотник - это не только охота, ты ведь это понимаешь. Анализ информации, ее сбор. Кто-то же должен это делать. —«Все, что угодно, говори все, что угодно. Лишь бы не пошла с нами.» Мысли в голове Алека тяжелой волной будоражили, оставляя тяжелый осадок. — Почему ты меня отговариваешь? Разве ты настолько во мне не уверен? — Искренность ее слов еще больше тяготила Александра. Разве она не догадывается о его мотивах. Здесь не идет речь о доверии или ее подготовке. Это всего лишь его эгоистический страх потери, опустошенности, которая возникает при мысли о потере дорогого, желанного. Вечные его колкости и комментарии в прошлом - лишь чувство беспомощности, неспособности повлиять на ситуацию. Джейс всегда потакал, соглашался с ней, ввязывался в разные авантюры. Но он ведь не такой, он не позволит ей делать все, что вздумается. — Ты же понимаешь, что не в этом дело, я просто хочу, чтобы ты была в безопасности. — — Я могу за себя постоять, я много тренировалась, и ты не сможешь защитить меня от всего, я хочу жить. Понимаешь, жить, а не прятаться! — — Все не так, я хочу лишь сказать, что если бы кто-то анализировал информацию, то мы бы давно вышли на ракшаса, при Ходже его бы быстро вычислили. — — Ведь Мариса этим занимается: организацией и управлением Института. И ты меня хочешь тоже запереть, как Ходжа? — — Ходж здесь не причем. Ты могла бы помочь Марисе, пользу можно приносить, не выезжая на охоту. И я тебя не запираю. — Последние слова Алек попытался произнести как можно более мягче. Очень не хотелось обидеть ее, а большее желание было оставить ее в безопасном месте. — Ты сам себе веришь? — Клери вдруг захотелось дотронуться до него, вернуть себе своего теплого нежного Алека, который совершенно недавно ее обнимал. Чьи губы недавно дарили поцелуй. -Ты не меняешься. Ты все тот же Александр Лайтвуд, - Алек стоял молча, не зная, что сказать, признаться ей, что именно этого он и хочет, запереть ее. Что бы он не говорил, именно этого он и хочет. Знала бы она, как ему хочется обнять и целовать ее, раствориться в ней. Как хочется, чтобы мир забыл о их существовании, оставил одних, но этому не бывать. Почему все так сложно, разве хоть раз она не может послушаться его и сделать, как он просит. Разве она не осязает почти физически опасность. Это и есть Клариса Ферендчайл: не в меру импульсивная, такая живая, любимая. Но все, что он смог в данный момент - это промолчать. — Спасибо за заботу, но я все равно пойду с вами, — с долей обиды выдавила девушка. Ей вовсе не хотелось спорить, доказывать что-нибудь, ведь спорить с Александром бесполезно. Клариса развернулась и пошла к выходу, бросив последнюю фразу — Я сейчас переоденусь, встретимся в оружейной. - Дверь захлопнулась, и Александр остался стоять один.       В городе людей всегда шумно и людно, особенно там, где проходит пульсирующая артерия из неона. Порой свет витрин заменяет солнце, которое не видно на небе. Сумерки - таинственное время, разделение мира, грань очерчивания границы в мире людей. Порой это граница между жизнью и смертью. Первобытный инстинкт говорит прятаться при наступления темноты, найти убежище. Но неон заполнил своим ядовитым светом этот переход, размыл очертания тьмы. И люди потеряли страх перед приходом ночи, забыли то, что раньше внушало ужас. Ужас, который закрадывается в уголки души, парализует физически, сжимая внутренности, превращает мысли в желе. Забыли то, что раньше спасало их жизнь, заставляло затаиться до прихода дня. Сон — это маленькая смерть. Еще один поворот, и они почти на месте. — Алек, ты какой-то напряженный, - не глядя на брата, произнесла брюнетка. — Я всегда такой, - — Да? - наигранно удивленно протянула Изи. — Что-то мне с трудом верится, что Клери решила остаться дома, - выдержав паузу, добавила — ты и правда смог ее убедить? - — Из, ты сомневаешься в моих способностях? - ускоряя шаг, выдохнул Алек. — Ну правда, Алек, что ты сделал? - Изи остановилась. — Алек! -