Музыка — его страсть

      — Леон, пора на сцену, — парень в фиолетовой кепке хлопает друга по плечу и устремляется к выходу.       — Сейчас иду, Макси. Любимая, мне пора!       — Удачи, люблю тебя!       Леон крепко обнимает меня. В его объятиях мне спокойно, я забываю обо всех проблемах. Вот так бы всю жизнь и простояла…       — Я тоже тебя очень люблю!       Леон целует меня в носик и бодрым шагом направляется к сцене.       Я обвожу взглядом Art Rebel в поисках девчонок и замечаю невысокую девушку с короткими волосами. Джерри — наша новая знакомая — работает здесь. Она постоянно вертится рядом с Леоном, даже не просто вертится, она влюблена в него! Эта девушка по уши втрескалась в моего парня. И как Леон этого не замечает? Он считает ее просто другом: «Любимая, я помог ей найти работу, Джерри благодарна мне. Разве ты мне не веришь?» Конечно, я верю Леону, но Джерри…       — Вилу, — звонкий голос Фран заставляет оторваться от изучения «просто друга» моего парня.       — Вилу, пойдем, ребята уже на сцене!       Мы осматриваемся и замечаем Ками, машущую руками, чтобы привлечь наше внимание. Фран хватает меня за руку и тащит к ней. Все, надо забыть о неприятной девушке и наслаждаться игрой парней.       Ребята на высоте с первых нот. Зал взрывается громкими аплодисментами: девушки визжат при виде своих кумиров, парни хлопают в такт, в центре толпы стоят довольные Антонио, Пабло, Бетто и гордый за себя, за сына, за свой проект Грегорио. Ну, а мы, мы просто делаем то, что любим — поем и танцуем, зажигая нашей энергией всех вокруг.       Парни нереально круты, они получают кайф от своего дела и заряжают зрителей этим. Вот, даже преподаватели поймали позитивную волну ребят, и совсем немолодой Антонио зажигает, как мы.       — Девчонки, это нереальное место! — перекрикивает толпу Камилла.       — Ага, с таким директором, как Грегорио, Art Rebel ждет большое будущее!       Мы по-девчачьи взвизгиваем, поднимаем руки повыше и с новой силой отдаемся музыке.       Я смотрю на Леона. В этом парне меня завораживает все: его голос, короткие и резкие движения, длинные пальцы, перебирающие струны гитары… Мы сталкиваемся взглядами — и он подмигивает мне, улыбаясь одним уголком губ. Я невольно расплываюсь во влюбленной улыбке.       Но тут что-то резко меняется, мой тонкий музыкальный слух, а может, влюбленное сердце чувствует что-то неладное, что-то изменилось в песне. Я оборачиваюсь на подруг, но они, видимо, ничего не заметили. Мой взгляд снова возвращается на сцену, он мечется между парнями, пока я не замечаю Макси, неотрывно смотрящего на Леона. Значит, не я одна почувствовала неладное. Через несколько нот я понимаю, что так встревожило нас с Макси: тот запал, с которым всегда поет мой любимый, стал резко угасать. Я перевожу взгляд на Бродвея, тот несколько секунд удивленно смотрит на Леона, а потом пытается перевести внимание зрителей на себя. Тоже делает и Диего. Все парни заметили неладное.       — Вилу… Что с Леоном? — девочки подошли ко мне, Фран взяла мою руку в свою.       Я не понимаю, что происходит. Голос Леона становится слабым, движения вялыми, огонь в его глазах сменился на боль, которую он пытается скрыть. Кажется, уже все видят, что ему плохо. На лицах парней застыл ужас. У всех актеров есть установка: закончить номер, несмотря ни на что. Но как можно спокойно заканчивать номер, когда твой товарищ падает с ног? Диего еще пытается отвлечь на себя внимание публики, но все взгляды прикованы к фигуре в центре сцены. Мой парень на долю секунды отворачивается, а потом пытается продолжить с новой силой. Давай, Леон, осталось чуть-чуть. Ты справишься, потерпи. Я закрываю глаза, мысленно посылая своему парню энергию, а когда открываю…       — Леон, Леон, дорогой! — пробираясь к сцене, я что есть силы кричу, только бы он слышал меня.       Леон лежит на краю сцены, его глаза закрыты. Я бросаюсь к нему.       — Леон, Леон, дорогой, что с тобой? О, Боже, он не дышит, он не дышит!       Кто-то резко отталкивает меня от него, но я рвусь назад, я должна быть рядом: он услышит меня и очнется, я знаю, что это произойдет. Но меня оттаскивают в сторону девчонки.       — Вилу, не надо!       Я слышу испуганный голос Антонио:        — Господи, кто-нибудь вызвал скорую?       Грегорио быстро выводит испуганную и любопытную толпу. Я вижу Диего, который, о Боже, он делает искусственное дыхание Леону.       — Леон, очнись, прошу очнись! — мой голос срывается. Я уже не прошу, я молю, я отдам все, только бы Леон очнулся.       Девчонки отводят, нет, скорее оттаскивают меня в сторону. Я знаю, я вижу, что ничем не могу не могу помочь. Страх за любимого переполняет меня, я падаю на колени и закрываю лицо руками. Сейчас я закрою глаза, а когда открою, услышу бурные овации зрителей, веселого и счастливого Леона, улыбающегося со сцены, только что закончившего петь. Но этого не происходит. Вокруг меня паника, которая передается и мне.       — Леон, прошу живи, пожалуйста! Врачи скоро приедут, все будет хорошо, дотерпи до приезда врачей, они помогут.       — Вилу…       В голосе Ками сострадание. Ей тоже страшно, им всем страшно. Франческа встала между мной и кучкой людей на сцене. Она пристально смотрит в ту сторону, где жизнь ускользает из тела моего парня.       — Фран, пожалуйста, скажи, скажи, что там происходит!       Но девушка молчит. Она только становится рядом со мной на колени и крепко обнимает. Мне трясет, из горла вырываются неконтролируемые всхлипы. Я чувствую, как моя подруга все крепче сжимает меня, пытаясь забрать хоть часть моей боли.       Двери в Art Rebel открываются — и в зал буквально влетает Пабло, а за ним врачи.       — Спасите, его, пожалуйста, спасите, пожалуйста, он должен жить, — кричу я, пытаясь подбежать к ним, но подруги не пускают меня.       — Успокойся. Доктора здесь. Все будет хорошо.       Но Фран сама не верит своим словам. Она просто пытается меня успокоить, ее голос тихий и уверенный, но в глазах отражается ужас.       Прошло всего несколько мучительных минут ожидания, которые для меня превратились в вечность. И вот от толпы у сцены отделяются Антонио и Пабло. Они медленно со спокойными лицами идут к нам. Мы с девчонками поднимаемся, я чувствую, как колотится мое сердце, готовое выпрыгнуть из груди. Мой мозг уже все понимает, но сердце не хочет его слышать, оно верит.

***

      Я сижу на сцене в Art Rebel. На том самом месте, где еще полчаса назад лежал Леон. Еще час назад здесь звенела музыка, раздавался смех зрителей, а мы пели на сцене. Сейчас здесь тихо и пусто. Кроме меня, остались только Диего, Франческа и Камилла, якобы чтобы прибраться, но на самом деле они просто не захотели оставлять меня одну, хотя я очень их просила. Слова Пабло: «Мне жаль…» — до сих пор висят в тяжелом воздухе и давят на меня. Я сижу на сцене, обхватив голову руками. Я уже не плачу. Да и как я могу плакать, когда из меня вырвали мою любовь, мою вторую половинку. Мне бы хотелось кричать, плакать, истерить, крушить все на свете, но я просто сижу без сил с полным опустошением на душе.       Я виню себя, ведь Макси рассказывал мне, что Леон иногда ходит бледный, падает ни с того ни с сего. Я должна была проявить инициативу и заставить Леона сходить к врачам. Но я поверила, что это нормально, что он скоро восстановится, и все будет хорошо. Нет, хорошо не будет. Хорошо уже не будет никогда.       — Бедная…       Я услышала вздох Фран из другого угла здания. Видимо, последнюю фразу я сказала вслух. Я вижу, что ребятам тоже очень плохо, ведь они потеряли своего друга, но я не могу собраться и подойти, я не хочу видеть их боль и сострадание в глазах. Мне и без того плохо!       — Вилу!       Из моих мыслей меня выводит запыхавшийся голос папы. Папа, это же папа! Он бежит ко мне, крепко обнимает и целует. Он пытается спрятать меня от этого ужаса. В его объятиях мне должно быть легче, но я сразу вспоминаю крепкие объятия моего парня, вспоминаю, сколько раз я пряталась в них, когда меня что-то тревожило. Боль нахлынула новой волной. Я вжимаюсь в отца, а по моим щекам тихо скатываются горячие капли. Все кончилось. Леона больше нет. Моего любимого забрала его единственная страсть — музыка.