Неправильный у нас Купидон.

— Фелисити, ну ты как? — На лице у Джона — забота и участие. Не наигранные, ни в коем случае. Джон никогда не задает вопросов просто так. Он вообще редко их задает. Он просто рядом, он просто заботится. И у Фелисити все внутри скручивает от нового приступа боли, приправленной этим вот неожиданно возникшим вопросом. В детстве, когда все девочки мечтали стать невестами, Смоук мечтала о новой программе для своего компьютера. Сейчас же ей совершенно не хочется думать о компьютерах. Или о детстве. А уж тем более — о невестах. Потому что эта их подставная свадьба ради того, чтобы поймать Купидона — совсем неудачная идея. Наверняка, команда посчитала иначе, в этом вопросе с ней никто не посоветовался. Просто пришли, просто сказали, что все уже решили. Ей осталось лишь согласиться. — Помнишь, что она оставляла на местах преступления? — Голос у Фелисити надломленный. Джону хочется обнять эту маленькую девочку, чтобы защитить ее от груза, навалившегося за последние дни. Но это — нереально. Невозможно. Поэтому ему остается лишь ответить: — «Любовь мертва». — И что ты думаешь по этому поводу, Джон? Что мы сегодня сыграли — свадьбу или поминки? Пожалуй, я поставлю на что-то среднее. Потому что все это… так дерьмово. Спартанец смотрит на Наблюдателя и сжимает кулаки. Ему хочется разбить кое-чью челюсть, хотя он уже довольно-таки давно запрещает себе эти мысли. Примерно после пятнадцатого побега Оливера «я только что вернулся с острова» Куина. Оливер «я бездарно упускаю свое счастье» Куин, кажется, бесит его еще больше того, прежнего. Видеть ее такой разбитой — в новинку. А видеть ее в свадебном платье, кое-где порванном, кое-где испачкавшемся и смятом, вытирающую слезы — настоящая дикость. Невесты на свадьбах должны плакать только от счастья. А у Фелисити внутри — поле боя. Чувства подрываются на минах, душа неумело отражает боевые снаряды, запущенные ложью Оливера. Предательством Оливера. Любовь к Оливеру теплится где-то в глубине, не позволяя сдаться. Послать к черту все эти проблемы, закинуть свои вещи в чемодан и уехать куда-то далеко. Тем временем в воздухе висит тишина. Вместо ответа, Джон подходит к ящикам в углу и вытаскивает оттуда бутылку виски. Достает стаканы, разливает янтарную жидкость, пока всхлипывающая Фел пытается совладать с собой, подходит к ней и протягивает один из стаканов. — Повод не слишком удачный, но я пью за следующий. Обещаю, что в следующий раз ты, по крайней мере, не будешь плакать. Смоук смеется. Соленые капли слез попадают на губы и внутрь попадает обжигающий напиток с легким привкусом соли. — Я же люблю его, Джон. Я не знаю, как… как я вообще могла так в кого-то влюбиться. Я все ему прощала, я всегда в него верила. Там, около алтаря, я на какой-то чертов миг позволила себе подумать, что это все — по-настоящему. Что моя мечта сбылась, что я… я наконец скажу маме, что я теперь не мисс Смоук, а миссис! С ума сойти, мне, оказывается, чертовски идет такое обращение. На лице Джона мелькает тень улыбки. — А потом… потом прилетела эта чертова стрела с чертовым сердечком!!! И все разрушилось. В очередной раз. В очередной раз… Вся его ложь, все его нежелание быть ближе… Если бы он просто попросил прощения. Если бы он тогда просто пришел, наплевав на свое чувство вины и это вечное «Я ОЛИВЕР КУИН И Я ВИНОВАТ, ПОЭТОМУ БУДУ СТРАДАТЬ ДО СКОНЧАНИЯ ВЕКОВ». Руки блондинки начали ходить ходуном. Бокал в них затрясся. За ее спиной появился Оливер. Желание Диггла сломать его челюсть куда-то испарилось. Никакая боль от физических повреждений не перекроет все то, что творится у него внутри. — Видимо, мы просто должны окончательно разойтись. Мне нужно уйти из команды и уехать подальше, и… — Я не позволю тебе этого сделать, — Оливер делает шаг вперед, Джон отходит в сторону, забирая с собой бутылку. Кто знает, вдруг еще пригодится? Фелисити поднимает заплаканные глаза и смотрит прямо на Куина. Он смело выдерживает, и, делая еще шаг вперед, опускается на колени перед стулом, на котором сидит его …невеста. — Все в порядке? Никто не пострадал? — Больше — нет. — Оливер качает головой, и ссадина на его плече отзывается острой болью. Но это — мелочи. — Фелисити, я… — Не говори ничего, пожалуйста. Уже все решено, ничего нового… — Помолчи. — Стрела осторожно берет ладонь любимой и проводит большим пальцем по пустующему месту на ее безымянном пальце. Толпа мурашек пробегает где-то вдоль ее позвоночника. — На этой подставной церемонии я… больше всего на свете хотел, чтобы все вдруг стало правдой. Мне виделось, что через каких-то несколько секунд я смогу назвать тебя своей женой. Своей половиной. Девушкой, без которой не представляю жизни и без которой я бы мог умереть, наверно, уже тысячу раз. Но иллюзия рассеялась, и я увидел ту девушку, которую потерял. По собственной глупости, собственному упрямству. Девушку — солнце, которая много плакала вместо того, чтобы улыбаться. Знаешь, ведь даже Теа признала, что ей неуютно, когда в наушнике во время операции не слышно твоей болтовни. Где-то в темном углу Логова Диггл скрестил пальцы, продолжая молчать. — Я обещаю. Нет, я клянусь тебе, что больше не скрою от тебя ничего. Я буду рассказывать даже о том, что мне снилось. Я буду говорить тебе о том, сколько раз ты улыбнулась во сне, пока мне не спалось; я буду говорить тебе о том, сколько раз я думал о тебе, пока находился не рядом; я буду говорить тебе о том, какие демоны меня тревожат и скольких ты разогнала одним своим присутствием. Я буду говорить тебе о том, как я тебя люблю и как мне с тобой повезло. Ты только прости. Пожалуйста, Фелисити. Коснувшись губами пальцев любимой, Куин закрыл глаза. Из глаз Фелисити выскользнули очередные капли слез. Только теперь они не были горькими. — Мне… нужно проверить ваши запасы. — Какие запасы? — Недоуменно вопросил Стрела. — Водки. Думал, я не знаю о вашем с Джоном маленьком тайничке? Скажи, сколько ты выпил перед тем, как толкнуть эту речь? — На лице Фелисити появилась слабая улыбка, напряжение с лица Оливера ушло. — Столько всего за раз. Похоже на клятву. — Я импровизировал. — Обещай, что в следующий раз ты скажешь что-то другое. Иначе я не смогу реалистично отыграть удивление. Из груди Оливера вырвался нервный вздох. Напополам со смешком. В следующую секунду он поднял свою прекрасную невесту на ноги и прижал к себе, обнимая. — Прощаешь меня? — Больше не подвергай меня таким атакам. В конце концов, я же не кошка, чтобы воскресать девять раз. Джон медленно прошел к тайнику и вытащил оттуда бутылку водки. В конце концов, сегодня он заслужил небольшой отдых. — Неправильный у нас какой-то Купидон, — прошептала Фелисити едва слышно. В конце концов, какая разница? У них все не по правилам.