Мертвая неожиданность

      Вы слышали выражение: «Самый темный час – перед рассветом»? Я думаю, человек, который его придумал, вряд ли вообще появлялся на улице после наступления темноты. Скорее всего, ночи он стабильно проводил в своей теплой постельке. Нет, серьезно.       Перед рассветом обычно не бывает абсолютной темноты, знаете? Наоборот, в небе уже проявляются еле заметные белые проблески – знак приближающегося восхода.       Обычно в это время я еду домой после очередного задания или – если очень повезет – давно в постели, но случаются и такие дни, как сегодня. Не секрет, что Берт, мой босс, все время спит и видит, как бы набрать побольше заказов и получить с людей как можно больше денег, так что в высокий сезон каждый из наших аниматоров работает просто на износ. Мы уже даже привыкли: если в турфирмах высоким сезоном считается лето, то в «Аниматор Инкорпорейтед» – конец сентября и октябрь.       Дура я была, что сказала Берту, что после поднятия четырех зомби еще не начинаю валиться с ног. Теперь я каждый день имею дело как минимум с пятью семейными трагедиями: тут мать хочет извиниться перед сыном, что не отговорила его от вступления в армию, там представители золотой молодежи платят за возвращение любимого папочки из мертвых, чтобы узнать, сколько он готов им завещать, здесь семейство с кожей на несколько тонов светлее, чем была у моей мамы-мексиканки, вызывает из могилы давно почившую прапрабабку, чтобы понять, не согрешила ли она когда-то с чернокожим слугой.       Других причин появления в семье малыша с щечками цвета кофе со сливками, как мне заявили, они не видят. Или делают вид, что не видят.       Хорошо, когда все это происходит на одном и том же кладбище, но в нашем городе их столько, что подобные совпадения бывают реже, чем якобы случайные встречи с Жан-Клодом. К сожалению.       Большинство кладбищ Сент-Луиса к тому же вынесены за пределы города, так что ночами я в основном практикуюсь в шумахерстве – гоню от одного погоста к другому, стараясь не опоздать на встречу с клиентами. «Лучше» всего бывает – и тогда мне хочется взять Берта за галстук и хорошенько потыкать носом в мое расписание, – когда все-таки приходится поднимать двух мертвых с одного кладбища за ночь, но назначены они не подряд. Приехать на кладбище с жалобно пищащими цыплятами в клетке, совершить ритуал, затем рвануть оттуда, проехать двадцать миль, поднять зомби, потом еще одного или двух, а после вернуться туда, где ночь начиналась – отличный способ развлечься, не правда ли?       Иногда мне кажется, что мистер Бывший Футболист* просто надо мной издевается. Надо мной – и над цыплятами тоже. Не знаю, что они сами о себе думают, но когда я вижу измочаленного долгой дорогой, перепачканного своим дерьмом последнего цыпленка, у меня появляется мысль о том, что той птичке, которой перерезали горло мачете несколько часов назад, повезло намного больше.       Сегодня, например, босс превзошел самого себя. В моих планах на ночь стояли такие встречи: подъем мертвой невесты, которая погибла из-за того, что возлюбленный дал ей свою машину с неисправными тормозами – теперь же он горел желанием умолять девушку простить его, временная анимация мужчины, умершего накануне золотой свадьбы – его супруге нужно было с ним попрощаться, а также стандартный вопрос с завещанием: истцами были дети от трех разных браков и три жены, одна моложе другой. Мистер Джейк Истман – а именно так было записано его имя в заказе – знатно погулял при жизни.       Как назло, кладбища, которые я должна была посетить, находились на максимальных расстояниях друг от друга. Совпадали лишь второй и последний пункты списка: обоих мертвецов мне предстояло поднимать на кладбище Хилл-крест. Кроме того, хоть немного отличалась от обычной работы лишь последняя встреча, ради такой цели мне поднимать зомби еще не приходилось... Я рассуждаю о воскрешении мертвых как о рутине? Наверное, это много говорит и о моей работе, и обо мне самой.       Как бы то ни было, клиенты, пришедшие к Берту сегодня (и заплатившие ему такую кругленькую сумму, что он забегал как наскипидаренный, клятвенно обещая найти им в эту ночь аниматора, а у Джона, Мэнни и Чарльза оказались графики, забитые под завязку – даже одного зомби дополнительно не воскресить), сказали, что им нужно поднять Майкла Руссо, главного научного сотрудника их института.       Согласно объяснениям, на сходках (или как там называются собрания ученых?) он говорил, что находится на грани научного прорыва, показывал отрывочные данные, а потом неожиданно умер от болезни – и оказалось, что ни на его компьютере, ни в его бумагах нет полной информации о проекте, над которым Майкл работал, а сохранившихся кусков недостаточно даже для того, чтобы просто продолжать. Около двух недель они заседали, взвешивая все за и против обращения к нам и продолжая перерывать научную лабораторию в безуспешных поисках, а когда сообразили, что других вариантов нет, позвонили Берту…       На последнюю встречу я все-таки опоздала. Хотя ночами в городе пробок и не бывает, форс-мажорных обстоятельств вроде необходимости держать на ее собственной могиле девчонку, которой едва сравнялось двадцать лет – будь она жива, ей в барах все еще не наливали бы – и которая отказалась воспринимать себя как мертвую и до самого конца повторяла, что на Рождество состоится ее свадьба, это не отменяло. Потом мне пришлось еще успокаивать несостоявшегося жениха и отпаивать его коньяком... Поскольку я совершенно не пью, поиск хоть чего-то крепкоалкогольного представил дополнительную проблему.       А дальше мне пришлось гнать по шоссе, отчаянно превышая скорость и надеясь, что, если остановят, на сотрудника дорожной полиции произведет впечатление удостоверение временного сотрудника СКРУТИ. Копы обычно более лояльно относятся к своим коллегам, чем к тем, кто не принадлежит к полицейской братии. Нет, конечно, я не коп на самом-то деле, но ведь регулировщику движения совсем не обязательно знать об этом?       И разумеется, когда я подъехала, клиенты косились на меня с таким осуждением, будто я бросила их на съедение орде голодных гулей, и только прилетевший в последний момент Бэтмен спас их жизни. Или, может быть, они осуждали не меня, а мою лиловую футболку, украшенную надписью: «Я не одинока. У меня есть пингвины» и жизнерадостной черно-белой птицей? Если так, то плевать я хотела на мнение этих пингвинофобов. Предыдущую одежду основательно залило кровью, когда цыпленок без головы вдруг вырвался из моих рук и забегал в лучших традициях легенд о вуду-ритуалах, а переодеться было больше не во что. Да и вообще я и сама не была в большом восторге от необходимости демонстрировать свое увлечение пингвинами всем вокруг. Хватило мне уже шуточек Зебровски.       А если Берт вдруг вздумает шипеть и говорить, что я дискредитирую своим видом работу аниматора, я заявлю, что если бы приехала на встречу вся в крови, словно прямиком с закалывания вампира, это дискредитировало бы нашу компанию еще больше.       Спорим, он не придумает, что на это ответить?       Клиенты, кстати, вели себя довольно странно для медиков. Как будто они никогда не видели мертвецов – озирались по сторонам, судорожно сглатывали, ежились от холода: а холодно этой ночью совсем не было. Впрочем, насколько я понимаю, тут имеет значение разница между смирно лежащим на столе патологоанатома телом, с которым можно делать что угодно: вскрывать, проводить над ним опыты, и трупом, на который могу влиять только я, потому что оживила его моя магия. Даже я сама эту разницу хорошо вижу, а им она должна быть еще заметнее. Кроме того, как я поняла из разъяснений, с человеческими мертвыми телами дело они имели нечасто, все больше с мышами и кроликами.       Спорить не буду, они весьма отличаются друг от друга. Хотя бы тем, что никому и в голову бы не пришло платить такие деньги за воскрешение мертвого кролика.

***

      Небо между тем становилось все светлее. Это еще не был полноценный рассвет, но он тоже был не за горами. Конечно, я не вампир, но за годы ночной работы научилась чувствовать приближение солнца. Или, может, это передалось мне от мертвых, тех, кого я – как мне недавно объяснили – могу контролировать как некромант. Выбирайте тот вариант, который больше нравится.       Когда станет еще светлее, я уже не смогу выполнить свою работу. Это я знала, поэтому начала готовиться поспешнее. Вынула из сумки старую, еще бабушкину стеклянную банку, в которой когда-то хранился горох, а сейчас я держала там мазь на основе кладбищенской плесени, розмарина и много чего еще. Принесла из машины клетку с последним страдальцем цыплячьего племени, а потом обезглавила его одним ударом, стараясь действовать как можно аккуратнее.       Хватит с меня и одного испорченного комплекта одежды за ночь. Тем более что алую блузку, которую сегодня залило цыплячьей кровью, я купила совсем недавно – специально для свиданий. Конечно, на них я бываю редко, а последнее, с Джоном, и вовсе оказалось неудачным – минус три по десятибалльной шкале, но девушке же можно помечтать, правда?       Потом я обошла вокруг могилы, держа в руках цыпленка, из шеи которого щедро лилась кровь, и создавая таким образом круг силы. Второй круг я начертила ножом, радуясь, что сейчас еще не зима. Да, для меня нет никакой проблемы в том, чтобы достучаться до мертвеца сквозь сугробы, но резать ножом промерзшую землю – удовольствие небольшое.       Впрочем, отчетливый аромат зимы в воздухе появился, когда я нанесла аниматорскую мазь себе на щеки и лоб, а потом еще и на свежее надгробие.       Мазь пахла хвоей, елкой, Рождеством.       Еще мазок достался Барбаре Стэнтон, женщине, объявившей себя правой рукой мистера Руссо, которой как раз и предстоит заканчивать его работу… Сначала она попыталась запротестовать, но прекратила спорить, когда я объяснила, что передавать контроль над зомби клиенту для нас обычная практика, исключение – когда мертвеца поднимают из-за завещания, тогда контроль остается у нас, лиц незаинтересованных.       Когда все приготовления были завершены, я призвала силу и направила ее под землю, произнося при этом вслух:       – Услышь меня, Майкл Руссо. Услышь и приди! Магией своей, кровью на ноже, сталью этого ножа призываю тебя!       И мертвец откликнулся на зов – я почувствовала, как он шевельнулся в гробу, как устремился вверх, когда грунт на могиле разошелся в стороны, выпуская его. Помню, когда Мэнни впервые показал мне, как он поднимает мертвых, я была поражена главным образом тем, как откликается на нашу магию земля. Теперь я и сама проделала подобное уже сотни раз, но это до сих пор меня чуточку удивляет.       Из земли показались кисти рук, обрамленные грязными манжетами, потом голова, покрытая волосами длиннее, чем можно было ожидать от ученого: мистер Майкл Руссо щеголял прической, как у рок-звезды. Еще через полминуты зомби выбрался уже по грудь – стали видны лацканы его черного пиджака, наверняка дорогого, если учесть, что он сохранил определенный лоск, даже перемазанный землей.       Магия управляла им, заставляя стремиться вверх, слушаться меня, как крысы из древней легенды подчинялись дудочке Крысолова. Магия, окутавшая мертвеца, сделала так, чтобы он казался почти живым.       Все трупные изменения сгладились, исчезли – Майкл Руссо выглядел почти красивым. Кто-то мог бы даже принять его за человека. Кто-то, но не я.       Я знала, что сейчас будет, проходила это много раз. Зомби окажется на поверхности полностью, я передам его бывшей коллеге контроль над ним, она задаст ему нужные вопросы, а после, прежде чем наступит рассвет, уложу его обратно в могилу. Допускала я и вариант, где все сведения у него не удастся получить на кладбище, и тогда клиенты заберут зомби с собой, а привезут позднее. Берт был бы этому только рад – возиться с быстро разлагающимся трупом пришлось бы не ему, а платить клиентам надо было бы намного больше: есть у нас в договоре пункт, согласно которому чем дольше зомби поднят, тем дороже это стоит.       Того, что в итоге случилось, я не допускала. Даже представить себе не могла такое.       Когда мертвец высвобождал из земли ноги, сначала одну, потом вторую, я чувствовала связывающее нас волшебство. Оно билось в моем пульсе, трепетало на моей коже и было очень настоящим… Ключевое слово тут «было», потому что когда зомби твердо встал на землю, магия исчезла. Я ее больше не чувствовала, как не чувствовала и связи с мертвецом.       Не будь я так уверена, что это невозможно, я бы решила, что мертвец впитал магию в себя.       Размышлять о произошедшем не было времени. Нужно было принимать реальность: мы с Барбарой стоим внутри круга с зомби, которым я не управляю. Поэтому я быстро выдернула из кобуры «файрстар», который всегда ношу с собой после наступления темноты и подумываю начинать носить и днем тоже, и, закрыв Барбару собой, обратилась к мертвецу:       – Майкл Руссо, я приказываю тебе остановиться. Я подняла тебя из могилы, ты должен меня послушаться.       Когда я произносила эти слова, я обращалась к своей силе, ощущала ее внутри себя.       Эта сила пару месяцев назад позволила мне отдать приказ существу, которое злая жрица вуду Доминга Сальвадор слепила из частей разных трупов. Эта же сила когда-то сделала возможным, чтобы мертвец, который умер насильственной смертью, а когда восстал – увидел перед собой своего убийцу, отвлекся на мой голос, хотя должен был первым делом ринуться душить или разрывать на части того, кто стал причиной его смерти.       Этот мертвец не обратил на мои способности внимания. Как будто их не существовало.       Более того, на круг, который должен был удерживать Майкла Руссо, он тоже не обратил внимания – а о таком я вообще никогда не слышала.       В журнале «Аниматор» подобное считалось невозможным.       Мертвец легко перешагнул через кровавую черту, и его лицо исказила бешеная ярость. Я так берегла Барбару, считая, что до людей за пределами круга зомби не доберется… а в итоге, когда он метнулся к ним, не успела их защитить.       Когда они бросились врассыпную, пытаясь убежать с кладбища прочь – трое здоровых мужчин, совершенно забывших о Барбаре, которая продолжала стоять в круге, – зомби с рычанием вцепился одному из них в спину и вгрызся зубами в плечо.       Я выстрелила в него и даже попала, но зомби чертовски трудно убить. Посеребренные пули, хоть бы и разрывные, для них неприятны, но не убивают. Даже если выстрелить в голову, как учат в фильмах, это мертвеца не убьет, он все равно будет стараться добраться до тебя. Я уже видела такое…       К тому же стоило быть аккуратнее, чтобы не попасть случайно в человека, чье плечо мертвец сейчас с упоением жевал.       Выстрел в коленную чашечку – так, что нога мертвеца подогнулась и во все стороны брызнула какая-то дрянь: мертвая кровь, гной и еще что-то черное – заставил зомби упасть на второе колено, тем самым выпуская плечо жертвы.       В зубах у того, кто был когда-то Майклом Руссо, впрочем, остался солидный кусок плоти, который он все еще продолжал пережевывать. Зато мужчина, зажимающий раненое плечо, оказался свободен и сейчас отползал подальше с перекошенным ужасом лицом. Хоть что-то хорошее.       Мертвец, однако, не собирался сдаваться и двинулся за ним, волоча пострадавшую ногу. Еще несколько выстрелов уняли его пыл. Один, особенно удачный, почти полностью отстрелил ему правую руку. Другие тоже оказались ничего – три пронзивших вторую ногу мертвеца пули совсем лишили его возможности ходить. Теперь он мог только ползти, простирая ко мне здоровую кисть.       Снова держа зомби на мушке, я крикнула Барбаре, чтобы она помогла раненому добраться до машины, а потом вызвала полицию, на случай, если те, кто сбежал отсюда раньше, до этого не додумались.       Будь ситуация другой, я бы сейчас попыталась уложить мертвеца на покой. Это же мой собственный зомби. Не другого аниматора. Не жрицы вуду. Мой.       Так почему же моя магия не работает? Что не так?       Я пыталась и пыталась воздействовать на него своей силой, но он продолжал переть на меня как робот-убийца – с той лишь разницей, что из робота не лились бы во все стороны телесные жидкости, а я продолжала стрелять.       Когда пули в «файрстаре» кончились, я достала второй пистолет, браунинг.       Когда пули закончились и там, вынула вторую обойму, радуясь, что всегда ношу их с собой. А еще – тому, что чем больше повреждений получал этот зомби, тем медленнее становился.       Когда приехали Дольф Сторр с командой, я даже не заметила. Просто в какой-то момент обнаружила, что на кладбище не одна, что откуда-то взялись полицейские, которые держат вконец измочаленного мертвеца, прижимая его к земле, собирают куски тела, разбросанные по траве как яйца, припасенные для детей Пасхальным кроликом, поливают труп бензином и поджигают.       Только тогда я позволила себе опустить пистолет и осмотреть кладбище, превратившееся в поле боя – надо же, пока я стреляла, стало уже совсем светло, так что зрелище передо мной предстало нелицеприятное, ни капли не сглаженное темнотой.       Красные, черные, темно-зеленые пятна. Вонь мертвечины. Ошметки гниющего мяса, осыпавшие могилы, как жуткое конфетти.       Кое-кто из полицейских уже позеленел от отвращения, но пока никого не вырвало – сказалось то, что они не в первый раз видели подобное.       Кроме того, попадались нам и места преступлений, где все было хуже. Намного хуже.       Я отвернулась и медленно пошла к машине. Надо было выяснить все же, почему так случилось, в первую очередь, спросить у Мэнни. Он же мой учитель все-таки, к кому мне еще идти? К тому же он был связан когда-то с Домингой и многое у нее узнал. Она была, конечно, мерзкой старой сукой, но в вудуизме разбиралась, этого у нее не отнимешь…       Возможно, у этого Майкла Руссо была не только докторская степень, но и способности вроде моих? Он мог о них даже не знать, они просто дремали внутри, дожидаясь своего часа...       Может, поэтому так все получилось? Может, так всегда бывает, когда пытаешься поднять зомби, который был при жизни аниматором или адептом вуду? Я же не присутствовала, когда Доминга поднимала того мертвеца, предка Гарольда Гейнора – вдруг так все и происходило?       Не лягу спать, пока не позвоню Мэнни.       Но прежде я все-таки приму душ – противно, когда окровавленная футболка липнет к груди. Два испорченных комплекта одежды за ночь – просто рекорд для меня…       Есть чем гордиться.

***

      Дозвониться до Мэнни у меня не вышло, поэтому я просто оставила ему сообщение на пейджере и завалилась спать. А когда проснулась – мир вокруг был другим.       Я ни секунды не сомневалась – зомби не заразны, они просто не могут быть заразны. Сколько раз мне приходилось взрезать себе руку и позволять мертвецу пить свою кровь? Теперь уже не сосчитаю. Сколько раз мы смеялись над стереотипами из кино, где укус зомби превращал тебя в зомби? Тоже не сосчитать.       Однако в случае с Майклом Руссо глупый миф оказался правдой. Он был заразен, да еще как! Мужчину с пострадавшим плечом даже не успели довезти до больницы – в машине скорой он умер, а потом восстал. Перекусал всех в машине, а потом выбежал на улицу и напал на прохожих.       Утром я увидела этот эпизод во всех выпусках новостей. Впервые за несколько лет смотрела телевизор – у меня даже его нет дома, сломался несколько лет назад, а новый я так и не купила. Собиралась, а потом подумала, что он мне не нужен – все равно зачастую прихожу домой только спать…       Поэтому, проснувшись, я собиралась, как обычно, отправиться вместе с Ронни, моей лучшей подругой и по совместительству частным детективом, в тренажерный зал. Переоделась в спортивную форму – как я ее себе представляю: футболка, под которой легко спрятать кобуру, удобные треники и разношенные кроссовки, которые мне прямо по ноге.       Терпеть не могу обувь, которая жмет: в такой не особенно убежишь, когда за тобой гонятся.       Но, закрыв входную дверь, на лестнице я столкнулась с очень обеспокоенной миссис Прингл, которая попросила меня зайти к ней и посмотреть новости вместе: увижу я ли то же самое, что и она, или же ее, наконец, догнала болезнь Альцгеймера? Я ни разу не замечала за миссис Прингл ничего подобного: несмотря на возраст, она всегда казалась самой адекватной из моих соседей. Когда пару месяцев назад Доминга натравила на меня своих зомби, которые разгромили мою квартиру, так что на какое-то время я переселялась в гостиницу, она была единственной, кто выразил сочувствие. Я не могла ей отказать, поэтому пошла.       И, еле отбившись от подпрыгивающего, с нетерпением ожидающего прогулки шпица Крема, еще застала фееричные новости. В них даже не стали скрывать излишне кровавых подробностей, все подали без купюр – и весь мир увидел, как зомби жрет лицо маленькой девочки, выедает глаза, а во все стороны брызжет кровь.       Я спешно распрощалась с миссис Прингл, сказав ей, чтобы она какое-то время не выходила из дома и Крема тоже не отпускала, и побежала со всем этим разбираться.       Звонить Дольфу. Звонить Берту. Звонить куда угодно, лишь бы появилась возможность все это остановить.       Раньше я говорила, что измеряю уровень хреновости ситуации в аллигаторах – когда они тебе по шею, все очень и очень паршиво.       На этот раз они завалили меня с головой.       Связавшись с компанией-заказчиком, я узнала, наконец, то, что они решили от нас скрыть. Их фирма занималась разработкой эликсира бессмертия. Да, звучит безумно, но – алло, мы живем в стране, где легальны вампиры и все знают о существовании оборотней, которые подвергаются негласной дискриминации при приеме на работу.       Почему бы не придумать способ обеспечить бессмертие и людям тоже? Отличная вышла бы альтернатива вампирской Церкви Вечной Жизни.       Вот только что-то не получилось. Когда создатель эликсира самовольно решил опробовать его на себе, он не стал бессмертным. Он, наоборот, умер. Окончательно и бесповоротно.       По крайней мере, так было до того, как я его воскресила. Потом – когда моя магия смешалась с остатками эликсира в его трупе – он восстал. Не совсем таким зомби, к каким привыкла я: не поддающимся магии аниматоров, передающим свою заразу через укусы. Не совсем таким зомби, как в фильмах: выстрелы в голову их не останавливают, уничтожить их полностью можно только огнем, и даже разрубленный на кусочки мертвец расползается во все стороны, норовя найти себе жертву.       Идеально прочные зомби. Страшный кошмар для человечества.       Всего за несколько дней они почти захватили Сент-Луис и проникли уже в другие города: несколько человек, получив укус по дороге в аэропорт, успели сесть в свои самолеты. Они и не думали волноваться, ведь я и такие, как я, много лет твердили, что от укуса зомби можно заразиться разве что столбняком и достаточно промыть рану антисептиком, чтобы исключить все угрозы. Кроме того, это оказался на удивление стойкий вирус: ходячими мертвецами стали и несколько людей из подразделения Дольфа, которые помогали оттаскивать части трупа в костер, не обращая внимания на мелкие ранки на руках.       Сейчас, спустя еще несколько недель, по улицам бродят толпы мертвецов с торчащими из живота гирляндами сизых кишок, окровавленными глазными яблоками, висящими на ниточках, располосованными шеями… Еще в первые дни эпидемии по телевизору объявили чрезвычайное положение и сказали всем оставаться дома, но эти зомби способны врываться и в жилые дома тоже, было несколько репортажей и об этом… Почему нет? Они не вампиры, им не нужно приглашения.       Все как в глупых фильмах, мать их так!       Дольф, к счастью, все еще жив. Мобилизовав выживших полицейских из всех подразделений – остальные копы, которые раньше смотрели на «охотников за привидениями» немного свысока, приняли его как лидера – он борется с зомби-нашествием как может. Ронни жива тоже, мою Ронни так просто не убить. Она даже стала телегероиней – когда каналы еще работали и что-то передавали, я видела в одном новостном блоке, как она спасла двоих детей от их собственных зараженных родителей.       Зебровски также пережил катастрофу, хотя, кажется, сам этому не рад. Никогда не видела его таким серьезным, смотреть на него сейчас непривычно и жутко. Жутко – потому что я знаю причину, по которой он стал таким: в первые дни эпидемии, когда он был на работе и спасал от зомби чужих людей, мертвецы съели и его любимую жену Кэти, и их ребенка.       Прямо на лужайке возле их дома с белым штакетником.       Еще одно доказательство того, что люди вокруг умирают направо и налево, а я ничего не могу с этим поделать. Я, та, которую называли королевой зомби (и я это ненавидела), тут бессильна. Если так пойдет дальше, рядом со мной скоро не останется нормальных – прежними останутся только вампиры и ликантропы. Монстра нельзя сделать еще большим монстром.       Аниматоры, впрочем, останутся тоже – пару дней назад Джон сказал мне по большому секрету, что был укушен, думал уже, что все кончено, что он обратится, но прошло несколько дней, а ничего так и не случилось.       Возможно, для кого-то это ответ на вопрос, достаточно мы люди или же нет.       Жан-Клод и его вампиры, разумеется, в порядке, хотя им положение дел тоже не нравится. Еще бы – если все вокруг станут зомби, чем им питаться? Страдает он и по поводу того, что вся деловая активность в Сент-Луисе прекратилась: остановилась работа офисов, закрылись рестораны и магазины. Все просто стараются выжить, посещать вампирские ночные клубы некому.       Я старалась держаться от него подальше все эти безумные недели, но сейчас думаю, что, если единственный шанс спасти хотя бы остатки старого мира – объединиться с Жан-Клодом? Принимать оставшиеся метки и становиться полноценным человеком-слугой я, разумеется, не собираюсь, но, как ни крути, Жан-Клод способен очень помочь в борьбе с зомби.       Возможно даже, если бы начало этого кошмара не пришлось на начало дня, когда все вампиры спят в своих гробах, ему удалось бы пресечь это все в зародыше и убить первых зомби, прежде чем их количество не стало множиться в геометрической прогрессии.       Так что сегодня, когда наступит ночь, а Жан-Клод проснется, я отправлюсь к нему и попрошу помощи.       Если бы я могла придумать способ убить этих зомби одним махом – я бы так и поступила.       Если бы я лучше училась у бабули Флорес, больше знала об амулетах и, допустим, умела делать гри-гри – такие, что обеспечили бы любому человеку, что он не заразится и не станет зомби, пока его носит – я бы так и сделала.       Без разницы, во что бы мне это обошлось, какие ритуалы пришлось бы проводить и какие ингредиенты найти – я бы обеспечила хотя бы своих близких. Даже для Джудит, моей мачехи, нашелся бы амулет.       Но ничего из этого я не могу. Могу только объединить силы с Жан-Клодом.       Я – Истребительница, и я должна уничтожить гниющих мертвецов, забивших улицы моего города.       Я – аниматор, и я стала косвенной причиной того, что мы живем теперь в ночном кошмаре.       Я должна это остановить. Любой ценой.       И если придется выбирать, что лучше: оставаться гордой и жить в мире, где повсеместно царят плотоядные зомби, или оказаться в долгу у Жан-Клода, но получить шанс вернуть старый мир, с пиццей и музыкальными театрами, где правят люди, я выбираю синие глаза Жан-Клода.       * Берт Вон – начальник Аниты, в колледже играл в футбол, и она вспоминает об этом в каждой книге, где Берт упоминается.