Солги мне

Расс не мог избавиться от чувства, что надвигается буря. Когда Милт вернулся на работу спустя полгода после ранения, все были счастливы. Он был прежним. Костюм с иголочки. Стрелки на брюках острые, как лезвия. Безупречный узел галстука. Рубашка, которая своей белизной способна была посрамить даже свежевыпавший снег. Блестящие ботинки. Уложенные волосы — ни один не выбьется из прически. И улыбка. Радостная. Счастливая. Сияющая. Как оказалось, ее так не хватало в их офисе. Не хватало Милта, у которого вечно отличное настроение, который верит людям, какую бы чушь они не несли. Фонт мгновенно простил то, что он угрожал ему оружием на кукурузном поле, где все могло бы закончиться гораздо хуже, чем закончилось. Милт опять стал заниматься их расследованиями, и Расс вновь почувствовал стремление соревноваться с ФБР — кто быстрее найдет улики, кто обнаружит свидетелей, кто будет прав при допросе подозреваемого, кто сможет нажать так, чтобы тот раскололся. Прямо-таки идиллия. Если не считать ощущения, что грядет буря. Милт улыбался открыто, заразительно и очаровательно. Все — слишком. Это походило на солнце, которое особенно ярко светит перед грозой. Очень жарко, очень светло. А на черные тучи, идущие из-за горизонта, обращают внимание, лишь когда жара становится невыносимой. С улыбками Милта тоже стало что-то не так. Словно он перешел некую грань, за которой ему перестают верить… Или, может быть, у Расса в очередной раз разыгралась паранойя. *** — У нас есть пять свидетелей, которые могут подтвердить, что видели, как ты торгуешь наркотиками на углу Лаверн-стрит и Уинстон. Перед Рассом и Милтом сидел молодой парень лет двадцати, в наручниках и с угрюмым выражением лица. Наверное, подсмотрел такое у «настоящих крутых» из какого-нибудь фильма. — Да ничо я не продавал, — буркнул он в ответ. — Просто тусовался там. Где сказано, что нельзя тусоваться на углу Лаверн и Уинстон? — Можно, — кивнул Расс. — Только без наркоты. — Я для себя купил, чо такого? — В таком количестве? — Расс выложил перед задержанным фотографии с изъятыми у него пятьюдесятью пакетиками с белым порошком. — И что собирался с ними делать? Двадцать раз умереть от передоза? — Я ж не враз бы их вмазал, — парень криво ухмыльнулся. — Не наркоша без башки какой-нибудь. — Кстати об этом, — Милт раскрыл лежащую перед ним папку. — Анализы показали, что вы не принимаете наркотики. — Я в завязке был типа, — ухмылка стала еще более кривой и от этого гадкой. — А щас развязать решил. Ну и сразу затарился надолго, чтоб два раза не вставать. — Вы не поняли, мистер Вэзер, — Милт улыбнулся. — У нас есть свидетели того, что вы продавали наркотики. Мы с детективом Эгнью не пытаемся выбить из вас признание, мы уже и так знаем достаточно. Мы просто предлагаем вам возможность сознаться и тем самым смягчить будущий приговор. А если вы выдадите нам имена своих поставщиков, то… — Добродетелей разыгрываете, да? — фыркнул Вэзер. — Я типа вам поставщиков, а вы мне поблажки? Да щас прям! Меня же потом эти поставщики и оприходуют в тюрьме. Что вы можете… Милт встал. Расса всегда поражало, как при таком огромном росте, таких бесконечно длинных руках и ногах он мог двигаться настолько быстро. Так же стремительно Милт вытянул руку и отвесил наркодилеру подзатыльник. Тот не ожидал ничего подобного от сияющего улыбкой агента ФБР, поэтому врезался лбом в стол. Вот и буря пришла. — Ты охренел?! — взвился Расс, ошарашенно глядя на Милта. Тот стоял неподвижно и безмятежно улыбался. Его руки расслабленно висели вдоль тела. Словно ничего не произошло. — Да вы! — задыхаясь, заорал Вэзер, по его лбу расходилось красное пятно. — Да я вас… Да я вас засужу! — За что же, мистер Вэзер? — голос Милта был полон сочувствия и участия. — С вами что-то случилось? — Ты меня ударил, гребаный федерал! — выкрикнул наркодилер. — Я тебя засажу! Ты меня ударил! В глазах Милта отразилась крайняя степень удивления. Даже Расс поверил бы, что тот не знает, о чем говорит Вэзер, если бы только что сам не видел, как Милт его ударил. — Я? — казалось, Милт расстроился — обиженная невинность, никак иначе. — Я федеральный агент и никогда бы не мог так поступить с задержанным, мистер Вэзер. Вот, скажем, детектив Эгнью — человек вспыльчивый, он мог бы. Но я не советовал бы вам обвинять во всем его, потому что детектив Эгнью к тому же исключительно злопамятный человек, и если вы так поступите, то в тюрьме вам будет ничуть не лучше, чем когда мы найдем ваших поставщиков сами, но намекнем им, что сделали это по вашей наводке. Так что я думаю, ничего не произошло, да, мистер Вэзер? Милт опять улыбнулся. Его взгляд был ясным и искренним. Ни единого намека на вину или страх быть пойманным. Так смотрят только очень честные люди. И Милт Чемберлен. — Я хочу адвоката, — заявил задержанный уже не столь уверенно. — Расскажу ему, как вы меня избили. Он найдет на вас управу. — Давайте начистоту, мистер Вэзер, — Милт положил руку на стол и чуть наклонился к наркодилеру. — Милт? — предупреждающе позвал Расс. Он не знал, как относиться к происходящему. И не знал, чего ожидать. Улыбка Милта не изменилась ни на грамм. Казалось, будто он собирается рассказать задержанному о его семье или поделиться чем-то прекрасным. — Вы наркодилер, — мягко сказал Чемберлен. — Вы уже сидели за это и сядете еще раз. Вы не умеете вежливо разговаривать с людьми и ведете себя, как малолетний идиот. Я агент ФБР. У меня есть репутация, награды, почетные грамоты, я ловлю преступников. У меня есть фотографии с мэром Батл Крика, я играю в гольф с судьями и прокурорами. Не просто на одном поле или в одном клубе. Они меня знают лично. Скажите, кому из нас поверят? Расс видел, как меняется в лице Вэзер. Он мог его понять. Наркодилер сейчас смотрел на Милта и осознавал, что лощеный и правильный агент ФБР — всего лишь видимость, из-за которой на него глядит кто-то циничный и жесткий. — Так нельзя, — пробормотал Вэзер. — Вы не имеете права так говорить. Вы же типа за справедливость и закон. — О какой справедливости может говорить наркодилер? — пожал плечами Милт. — Закон? А что закон? По закону вы сядете в тюрьму, мистер Вэзер. Разница лишь в том, сядете вы на долгий или на короткий срок. — Если я сдам поставщиков, я оттуда уже не выйду, — мрачно буркнул задержанный. — Значит, — Милт улыбнулся чуть шире, — я могу продолжить. — Чо? — Вэзер отшатнулся и попытался отодвинуться от нависающего над ним агента ФБР, но цепочка наручников, которыми он был пристегнут к столу, ему не позволила. — Вы чо ваще? — Он обвел испуганным взглядом комнату для допросов, потом его лицо озарилось, словно он увидел какой-то выход из ситуации, в которой оказался: — Вас же на камеру сняли! Тебя засудят! — Какая камера, мистер Вэзер? — Милт говорил вкрадчиво и доброжелательно, но у Расса холодок прошел по спине, что уж говорить о наркодилере. — Вы об этой штуке? — Он ткнул пальцем в объектив в углу под потолком комнаты. — Это всего лишь видимость, чтобы задержанные не делали глупостей. Батл Крик — маленький город. Бюджетных денег, которые приходятся на местное полицейское управление, не хватает на техническое оснащение. — Тогда он? — Вэзер ткнул пальцем в сторону Расса. — Он будет свидетелем, что ты мне угрожал! Ты ж ему явно не нравишься. Тут даже сам Расс не удержался от улыбки. Ему не нравилось происходящее, но сдавать Милта? Это смешно. — Может быть, — согласился Милт. — Но вы не нравитесь ему больше. Хотя бы потому, что я по эту сторону стола, а вы — по ту. Это был последний довод. Расс видел, что Вэзер сдался. *** — Какого черта сейчас произошло? — взорвался Расс, как только они вышли из комнаты для допросов и закрыли за собой дверь. — Ты что, свихнулся? — Расс, тебе не кажется, что ты непоследователен? — Милт больше не улыбался. — Когда я говорил, что людям надо верить, ты говорил, что я наивен и что ненормальный, а сейчас, когда я говорю, что таким, как Вэзер, верить нельзя, им можно только угрожать, и угрожаю, ты опять утверждаешь, что я сумасшедший. — Потому что у тебя нет середины, — ответил Расс. — Либо одно, либо другое. Но в любом случае у тебя плохо с головой. — По-твоему, сейчас я не должен был на него нажимать? — По-моему, ты должен был нажимать на него иначе. Более профессионально, что ли. — Какая разница, если у нас есть результат? — Ты мог бы добиться его и другим способом. Я же знаю. — Можно подумать, что ты сам — просто верх профессионализма обычно, — Милт сердито прищурился. — Ты никогда не пользуешься никакими уловками, никому не угрожаешь, не пытаешься подставить или сделать из кого-то наживку, чтобы поймать рыбу покрупнее. Прямо образец полицейского расследования. Хоть в учебники заноси. — Да, — кивнул Расс, его злость уходила. — Я все это делаю. Но не ты же. Милт усмехнулся. Улыбка вышла злой и жестокой. — Повторюсь. А в чем разница? Особенно, если результат есть. — Разница в том, что ты… — Расс нахмурился и отвел взгляд: — Ты — это ты. Он беспомощно пожал плечами, словно говоря, что лучшего ответа все равно не подберет, и ушел, оставив Милта у дверей комнаты для допросов. *** — Рассел! Давно тебя не видела, а ты почти не изменился! Расс натянуто улыбнулся — только губами, как делал всегда, когда по долгу службы встречался со знакомыми матери. Потому что знакомые у Констанс Эгнью обычно делились на два типа: те, кого она обманула, и те, кто вместе с ней обманул кого-то еще. Дикси относилась к последним. В детстве Расс провел с ней много времени, когда матери надо было отлучиться по делам. Все это одновременно затрудняло и облегчало общение с ней. — Привет, Дикси, — сказал он. — «Привет, Дикси», — передразнила она его. — А ведь когда-то звал меня тетей Дикси и просился на ручки. — Это было очень давно, — ответил Расс. — Зачем же напоминать женщине о ее возрасте? — наиграно возмутилась Дикси. — У тебя всегда было плохо с тактом. Сколько раз ты врывался ночью в спальню к Констанс, потому что тебе приснился плохой сон, и обнаруживал там очередного мужчину, из которого она хотела сделать тебе нового папочку? Ай-ай-ай, Расси. — Вообще-то, это было только один раз, — отрезал Расс. — И мы здесь не для того, чтобы предаваться воспоминаниям, Дикси. У нас расследование, и нам надо… — Нам? — Дикси близоруко прищурилась, разглядывая Милта, а потом так быстро заморгала, что ее ресницы стали похожи на бьющиеся крылья бабочки. — М-м-м, в вашем участке новый детектив? Рассел, ты должен меня познакомить. Расс страдальчески вздохнул. Ну конечно. Не только продавщицы и официантки западали на Милта, стоило тому просто пройти мимо них, но и сообщницы матери, которые Милту годились в матери, если не в бабушки. Даже в его детских воспоминаниях Дикси была женщиной в возрасте и сейчас моложе не стала. — Это агент ФБР Милт Чемберлен, — представил напарника Расс. — А это мисс Брэдфорд… — Дикси, Рассел! — кокетливо рассмеялась она. — Мисс Брэдфорд звучит ужасно. Будто я учительница в школе. Хотя, — она опять быстро захлопала ресницами, — от такого обаятельного ученика я бы не отказалась. — Уверен, вам было бы, чему меня научить, — улыбнулся Милт. Расс закатил глаза. Если Милт проходил мимо, то получал визитки и телефоны, написанные на салфетках, а уж если он начинал рассыпать комплименты, женщины таяли на глазах. — Уже начинаю жалеть, что оставила когда-то учительскую карьеру. Расс шумно выдохнул. «Оставила учительскую карьеру». Мило. Вот как называется та афера с сбором средств на установку не то ветряка, не то солнечной батареи для школы, «чтобы у детей была возможность не только пользоваться дешевым электричеством, но и на наглядном примере видеть, как работают экологически чистые способы добычи энергии». Или как-то так. Расс не помнил всю речь, которую придумали Дикси с матерью. — Дикси, нам надо… — вмешался он. — Подожди, Расси, — она замахала на него рукой и недовольно скривила губы. — Агент Чемберлен мне сам все объяснит, я думаю. — Конечно, Дикси, — ответил Милт. — И зовите меня Милтоном. — Милтон — изумительное имя, — вновь захихикала Дикси. — Так о чем ты хотел спросить? — Констанс нам сказала, что вы знаете, где мы можем найти Барни Кайзера, — пояснил Милт. — И я сразу предупрежу, чтобы вы не мучились и не испытывали чувства вины: мы не собираемся его арестовывать. Нам необходимо только задать ему несколько вопросов насчет автомобиля, который он продал два года назад. — Ты такой милый, — Дикси дотронулась до руки Милта. — Рассел вот никогда не заботится о моих чувствах. Каждый раз приходит и заявляет, что-либо я выдаю ему требуемую информацию, либо отправляюсь в тюрьму за пособничество или укрывательство подозреваемого. — У всех свои подходы, — снисходительно, как показалось Рассу, заявил Милт. — Твои подходы мне нравятся больше, — сказала Дикси, все еще держа его за руку. — Расси не всегда был таким. Помню, как лет в пять он сделал мне предложение. — Дикси, — попытался прервать ее Расс, — у нас работа. — Никуда Барни Кайзер от вас не денется, Расси, — фыркнула Дикси. — Так вот, Рассел тогда был очень серьезно настроен. У него было два кольца, скрученных из проволоки, и несколько веток в качестве букета. Представь, он пришел, встал передо мной на одно колено и сделал предложение руки и сердца. Мы с Констанс чуть не умерли от умиления. Я вынуждена была ему отказать, чем, кажется, навсегда разбила ему сердце. — Мне было пять лет, — вставил Расс. — О каком разбитом сердце может идти речь? — Тогда почему ты до сих пор не женат? — поинтересовалась Дикси. — Удивительная история, — в тон ей радостно поддакнул Милт. — Уже в пять лет у Расса был великолепный вкус. Дикси звонко рассмеялась, запрокинув голову. — За сегодняшний вечер я получила комплиментов больше, чем за весь последний год, — сказала она. — Умеешь ты сделать женщине приятное, Милт. Теперь я понимаю, почему Констанс не упоминала о знакомстве с тобой. Таким нельзя делиться, — она вздохнула, услышав покашливание Расса. — Ох, ладно. Расси не даст нам пообщаться. Дикси вытащила из сумочки небольшую записную книжку, выдернула из нее листок и написала на нем несколько строк. — Вот адрес, где вы можете найти Барни Кайзера. Он часто бывает там вечерами. Если бы он мне понадобился, я бы отправилась именно туда. — Спасибо, Дикси, — Милт взял протянутый ей листок. — Не за что, Милт, — улыбнулась она в ответ. — В следующий раз, если что-то понадобится, не бери с собой этого ворчуна и торопыжку. Она подмигнула Милту, из-за чего Расс в очередной раз за время их беседы закатил глаза. *** — Зачем ты сводил с ума милую старушку? — будто бы сердито поинтересовался Расс, когда они уже ехали в машине по адресу, который дала им Дикси. — Она еще не старушка, а вполне милая женщина, — тут же ответил в привычной манере Милт. — И я не сводил ее с ума. — Эта милая женщина тебе в бабушки годится, — возмутился Расс. — Это не делает ее менее женственной, — сказал Милт. — Ты что, ревнуешь к женщине, которой делал предложение в пятилетнем возрасте? Расс поморщился — кому такое может прийти в голову? — Она теперь месяц будет ходить под впечатлением от тебя, — добавил он. Милт на мгновение оторвался от дороги и взглянул на Расса: — Зато мы получили честные ответы на все вопросы. — Так ты это сделал, чтобы… — Да. Расс закрыл глаза и потер их пальцами. — У тебя последнее время вообще нет никаких принципов и тормозов, — буркнул он. — Незачем было так на нее напирать. Дикси редко обманывает. Это не мама. — Твоя мать, конечно, не пример для подражания… — сказал Милт и резко замолчал. Расс подождал некоторое время, но напарник не продолжал. Он покосился на Милта. Тот хмурился и безотрывно смотрел на дорогу. — Так что ты хотел сказать? — уточнил Расс. — Ничего, — тон, которым Милт ему ответил, был таким холодным, что это удивило Расса и разожгло его любопытство. — Да ладно, брось! — усмехнулся он. — Когда кто-то говорит «твоя мать не пример для подражания», он собирается продолжить, начиная со слова «но». Так что там за «но»? Милт молчал. — Я о своей матери знаю столько, что ты и представить не можешь, — хмыкнул Расс. — Пара твоих замечаний ничего не изменят, а только… — Я со своей матерью не разговариваю уже много лет, — внезапно произнес Милт. Расс замер. Это было не то, что он ожидал услышать. Легкость улетучилась из разговора. — Почему? — тихо спросил Расс, хотя и не знал, хочет ли услышать продолжение. — Это долгая история, — сказал Милт, глядя на дорогу. «Обычно так говорят, если не хотят продолжать», — подумал Расс, но вопреки этому Милт вдруг заговорил вновь: — У меня есть сестра Марджери. Когда мы были маленькими, отец напивался и бил нас. Если его не было дома, я умолял мать, чтобы она разошлась с ним, но она говорила, что он нас любит и не сможет прожить без семьи. Что он без нас умрет. В такие моменты я орал, что только этого и хочу. Потом у него нашли рак легких… После этого он прожил совсем недолго, но мама каждый день ходила к нему в больницу, а позже ухаживала дома. Даже в последние дни он так и не изменился. Ругался, говорил ей гадости. Помню, как в такие моменты смотрел на него, лежащего в кровати, и ненавидел, а мать объясняла, что это все из-за болезни. Но я видел, как она отводит взгляд. Когда он умер, она гордилась собой — ведь поддержала его до последнего. Это чувствовалось во всем. Когда я приезжал из колледжа домой, она каждый раз заводила разговор об отце. Вспоминала какие-нибудь хорошие моменты… Да, они тоже были. Но не так много, чтобы постоянно вспоминать что-то новое. Она повторялась… И каждый раз смотрела на нас с сестрой так, будто мы должны с ней согласиться, что хорошее действительно было. Черт! Как собака, которая заглядывает в глаза хозяину, чтобы тот ее похвалил. — Милт… — Рассу вдруг безумно захотелось оборвать напарника, как не хотелось прежде, когда тот выдумывал истории о своем прошлом или соглашался с предположениями Расса. — Однажды я взорвался, — Милт будто не слышал его, для него существовали только его прошлое и дорога в настоящем, по которой они ехали. — Сказал ей все, что думал и об отце, и о ней самой. Собрал все в кучу. Марджери требовала, чтобы я остановился, но меня несло… — он на мгновение замолчал. — Мама плакала. Потом она схватилась за сердце и упала. Я сначала подумал, что она притворяется, — он тяжело вздохнул. — Мардж вызвала скорую. У матери был инфаркт… Теперь ей нельзя волноваться, поэтому Марджери не передает ей трубку, когда я звоню. Она ее оберегает, чтобы ничего подобного больше не случилось. Наконец Милт замолчал. Тишина в машине стала такой осязаемой, что ее можно было пощупать руками. Она давила. Ее не нарушал ни уличный шум за окнами, ни тихая мелодия, рвущаяся из радио. Расс не смог бы назвать песню или повторить ее, даже если бы напрягся. Рассказ напарника выбил его из колеи. Все вокруг начало казаться ему какой-то лишенной смысла и порядка какофонией, будто в мире нарушилось что-то важное. — Охренеть, — выдавил из себя Расс. Он рассматривал Милта. Все было прежним: начищенные ботинки, отглаженный костюм, белая рубашка, идеальный галстук, прическа… Не хватало только жизнерадостной улыбки и самого открытого и искреннего взгляда в мире. — Если ты сейчас хочешь заявить, что я опять лгу, — сказал Милт, неверно оценив выражение лица напарника, — то не надо. Все правда. Расс в легком ошеломлении покачал головой: — Я это и так понял. Просто у тебя такая правда, что практически хочется потребовать: «Солги мне, Милт. Никогда больше не говори искренне». Он еще раз внимательно оглядел Милта, словно пытаясь высмотреть в нем отличия, убедить себя, что перед ним другой человек. Его напарника подменили где-то в больнице. Но это, конечно, было не так. — Черт… — он в задумчивости жевал нижнюю губу. — Это все неправильно. — О чем ты? — О том, что последнее время мне все чаще хочется, чтобы ты обманывал так же, как раньше, потому что из тебя вываливаются такие вещи, что я просто… — Расс вновь покачал головой. — А ты говорил, что хотел бы поработать с прежним Милтом Чемберленом, — усмешка у Милта вышла горькой. — Вряд ли тот Милт поделился бы с напарником подобными историями, — нахмурился Расс. — Тот Милт, скорее, отмахнулся бы и сказал, что детство у него было, как у всех, и что с родителями он не слишком ладит, как и большинство. — Точно, — в этой улыбке Милта веселости стало чуть больше. — Так я и отвечал. Расс почесал затылок. — Забавно. Я всегда был уверен, что детство у тебя было идеальным. Даже успел позавидовать. На самом деле, надо было сразу понять, что это не так. Уж больно ты легко соглашался с моими предположениями. Зачем ты вообще все это придумывал? Милт пожал плечами. — Считал, что люди будут к тебе хуже относиться, если узнают правду? — Расс не собирался сдаваться. — Да вроде нет. — Или хотел отгородиться от того Милта, каким был до дела Ассавейдо? — выдвинул еще одно предположение Расс. — Если я отвечу «да», то меня надо будет отправлять к психиатру, — Милт рассмеялся. Смех, на взгляд Расса, вышел не очень хорошим. «Нездоровым», — подумал он. — Разделение на «того Милта» и «этого Милта» наводит на плохие мысли. — А ты их, в смысле себя, не делишь? — поинтересовался Расс. — Уверен? Милт не ответил. Расс не стал настаивать. *** Расс говорил себе, что они просто слишком много общаются. Такое бывает с напарниками. Тут может быть два варианта: либо начинаешь жить душа в душу, твоим именем называют очередного ребенка, ты делаешь так в ответ, до пенсии доходите вместе, либо стараешься видеть напарника только на работе, не соглашаешься «пропустить стаканчик» вечером, да тебя и не зовут, в общем-то, и с радостью берешь нового, если тебе предлагают. По крайней мере, Расс всегда считал, что есть две версии, а все остальное — лишь вариации на тему. С Милтом он никак не мог понять, какой вариант у них. Расса всегда злило, что тот постоянно лгал, но потом оказалось, что правда вообще его бесит. Они работали вместе какое-то время, пережили много всего, поэтому Расс уже не мог воспринимать то, что рассказывал или делал Милт, как нечто постороннее. Не мог абстрагироваться. Да и, в общем-то, не знал, хочет ли. Иногда он пытался убедить себя, что, может быть, нынешнее поведение Милта — просто новый уровень его вранья? Впрочем, Расс знал, что это не так. В очередной раз глядя на сияющего и улыбающегося Милта, который вошел в полицейский участок и сразу оказался в центре внимания, Расс пришел к выводу, что долго это продолжаться не будет. Какие-то мелкие детали, которых он не смог бы объяснить, если бы его спросили, говорили ему, что хорошим это не закончится — выльется во что-то гадкое, и лучше бы ему оказаться рядом, когда это произойдет. По непонятной причине Рассу не хотелось, чтобы идеальный образ Милта разрушился. Он хотел, чтобы такие люди существовали. — Тебе не кажется, что у Милта что-то случилось? — заговорщицким тоном прошептала Джейкокс, наклонившись к Рассу. На ее лице, как она считала, не отражалось ни одной эмоции, но на самом деле она прямо-таки светилась любопытством. — Что у него могло случиться? — вскинулся Расс и постарался сострить, как обычно: — Неужели обнаружил седой волос? Или улыбнулся на десятую долю дюйма уже, чем полагается, чтобы улыбка вышла ослепительной? — Значит, действительно что-то случилось, — кивнула Джейкокс, будто Расс только что с ней согласился. — Ничего с ним не случилось, — буркнул он. — Вообще-то, я сказала, что у него, а не с ним, но раз ты так говоришь… — Джейкокс подняла взгляд в потолок. — Если подумать… В него стреляли… И там какая-то темная история с Ассавейдо… — Ничего в ней нет темного, — быстро ответил Расс. — Милт сделал все правильно. Наркоторговца поймали, сопутствующие потери всегда могут быть. — Сопутствующие потери? — переспросила Джейкокс. Расс понял, что она не в курсе всей истории. Он не собирался ее посвящать. — Забудь. — Расс, что там случилось? — не унималась Джейкокс, но он мрачно взглянул на нее и еще раз ответил: — Забудь. У Милта все, как обычно, прекрасно. *** Наверное, Расс ответил Джейкокс как-то не так, потому что вечером, когда они с Холли лежали рядом, отдыхая после секса, та вдруг сказала: — Милт какой-то не такой с тех пор, как вернулся на работу. Боже, только Рассу может так повезти: прекрасная женщина в постели с ним обсуждает другого мужчину. Настроение у него испортилось. — Не знаю, что тебе там Джейкокс рассказала, но она все придумала, — проворчал он. — Я же сказал ей, что все нормально. — Я не говорила с Эрин, — ответила Холли. — А что, стоило? — Нет, — отрезал Расс. — Я же сказал, что все нормально. Холли приподнялась на локте и некоторое время рассматривала лицо Расса. Тому даже стало неуютно под ее взглядом. Может быть, потому что она была слишком серьезна, а может быть, потому что в ее глазах вдруг появились беспокойство и страх. — Ты не умеешь лгать, Рассел, — наконец подвела она итог своих наблюдений. — Ладно, Холли, — нахмурился Расс и заерзал на подушке. — Давай так. Ты не будешь никого расспрашивать о Милте, а я проверю, чтобы все было нормально? Он понимал, что только что признался, что да, все ненормально, но лгать Холли не хотелось. Только недавно он начал понимать, как много лжи в его жизни и жизнях людей вокруг. — Ты бываешь таким милым, — рассмеялась Холли. — Хотя и считаешь, что это не так. *** — Рассел, зайди ко мне, — позвала Гузевич, лишь только Расс переступил порог полицейского участка. — Капитан, мне нужно съездить… — попытался сообщить свой сегодняшний план Расс, но начальница оборвала его: — Ко мне. Сейчас же. Когда Гузевич говорила таким тоном, все понимали, что с ней лучше не спорить. «Ну что еще стряслось?» — подумал Расс. Вроде бы он ничем таким за последнее время не отличился. Расс направился в кабинет Гузевич, по пути замечая, как странно на него смотрят коллеги. Он так и не смог подобрать адекватного определения их взглядам. — Садись, Расс, — Гузевич кивнула на кресло перед своим столом. Расс пожал плечами и развалился в кресле, закинув ногу на ногу. Если уж не считаешь себя ни в чем виноватым, то и вести себя надо соответствующе. Капитан вдохнула и шумно выдохнула, как пловец перед тем, как нырнуть. — Я давно в полиции, Расс, и знаю, когда люди начинают ходить по краю, — начала она. — Это заметно. Пусть такой человек внешне и ведет себя, как обычно, но смотришь на него — и сразу понимаешь, что ему осталось совсем немного до того момента, как он сорвется и сделает шаг в пустоту. Расс нахмурился. — Это очень поэтично, капитан, но я немного не пон… — Агент Чемберлен, Расс, — перебила его Гузевич. — Что-то происходит, ведь так? И это касается не только выстрела на кукурузном поле. Что-то случилось раньше и теперь ищет выход. Расс никак не мог понять, утверждает она или спрашивает. Ее фразы звучали одновременно как утверждение и вопрос. Если это был первый вариант, то ему не нужно было отвечать, а если второй — он просто не мог ответить. Это требовало долгих объяснений, и Расс не был уверен, что сможет рассказать так, чтобы Гузевич поняла. Она была полицейским и умной женщиной, но надо было изо дня в день выслушивать ложь Милта, чтобы прочувствовать дело Ассавейдо не как обычное расследование, а как случай, сделавший из успешного, но обычного агента ФБР нынешнего Милта. К тому же, это была не его история. Так что Расс молчал. — Ясно, — Гузевич улыбнулась лишь уголками губ. — Значит, ты знаешь, что происходит. Это радует. Ты, конечно, бываешь толстокожим чурбаном и… Не спорь! — она подняла руку, предупреждая возражения Расса. — Мы не должны вмешиваться в дела ФБР, да и агент Чемберлен не является местным жителем, но, учитывая, сколько пользы принесло наше — твое в большей степени — сотрудничество с Милтом, хорошо было бы за ним присмотреть. — Милт не ребенок, чтобы за ним присматривать, — фыркнул Расс. — Все настолько плохо? — прищурилась Гузевич. Расс закатил глаза: — У меня ощущение, что я произношу слова на каком-то другом языке, поэтому меня никто не понимает! Я говорю: «С Милтом все нормально», Джейкокс тут же интересуется, что случилось в деле Ассавейдо. Я говорю: «Все отлично», Холли тут же начинает утверждать, что я не умею врать. Я говорю: «Милт не ребенок, чтобы за ним присматривать», вы тут же переспрашиваете, настолько ли все плохо. Я начал разговаривать на китайском? На японском? На марсианском? — Не заводись, Расс, — Гузевич сердито поджала губы. — Ты знаешь, что есть вещи, которые мы не говорим вслух, но они все равно видны. Раньше Милт вел себя иначе. Он был открытым, доброжелательно настроенным по отношению к людям, немного странноватым, но говорил начистоту. Расс, не удержавшись, хмыкнул. — А сейчас это словно маска, — продолжила она. — Человек за ней совершенно другой. Если это стали замечать в полицейском участке, то есть люди, которые хотя бы какое-то время были близко знакомы с Милтом, то скоро все может стать заметно и посторонним. Хотелось бы только знать, в каком виде это проявится. — Расс, я не спорю, Милт не ребенок, но у него проблемы. Мне все равно, что ты сейчас скажешь, я знаю, что это так. У агента Чемберлена есть пистолет. — Да у половины города есть дома оружие! — Но Милт может его использовать не для самозащиты или защиты собственности. Он может использовать его, если посчитает нужным. Тебе не кажется, что нынешний Милт оправдает любой свой поступок? *** В последнее время у Расса начало складываться странное впечатление, будто они с Милтом поменялись местами. Раньше Расс постоянно предлагал не совсем законные варианты расследования, а Милт сообщал ему об этом и потом нудно твердил, что подобные пути никогда не приводят к поимке преступника. Сейчас Расс чувствовал себя практически праведником, когда раз за разом одергивал Милта, нажимавшего на подозреваемых незаконными способами. Подзатыльников, как в случае с Вэзером, не было, но он угрожал, пользовался тем, что многие не знают законы и свои права, а также ограниченные возможности ФБР и полиции. Милт рисовал себя всемогущим, и ему верили. Расс думал, что он, может быть, и сам предложил бы что-нибудь подобное или воспользовался таким методом, но когда предлагал Милт, все представало словно искаженным в кривом зеркале — не смешным, а омерзительным. Или, может быть, в этом случае Расс, наоборот, видел все более отчетливо? *** Это был план Расса. Удивительно, но в этот раз Милт не попытался предложить сам собой напрашивавшийся вариант с выманиванием наркоторговца «на живца». Да, у них не было права использовать подростка, да, они должны были сообщить его родителям, но Расс понимал, что все эти проволочки позволят Баскесу снова уйти от правосудия. Плюс, кто знает, кто из копов Батл Крика прикормлен наркокартелем. Всю их операцию могли просто сдать за то время, пока полиция общается с родителями Тео Рамиреса. Поэтому Расс нажал, хотя и знал, что не имеет на это права. Он говорил себе, что раз семнадцатилетний парень чувствовал себя достаточно взрослым, чтобы торговать дурью, то и до того, чтобы сдать Баскеса дорос. Расс последовательно расписал Рамиресу, как круто тот вляпался, потому что полиция уже давно следила за Баскесом и всей его бандой. Полиция, по словам Расса, знала все пути поставок, всех курьеров и даже мелких торговцев — таких, как Рамирес. К тому же, Тео на следующей неделе должно было исполниться восемнадцать, и это точно случится раньше, чем закончится расследование и пройдет суд, так что он отправится уже в настоящую взрослую тюрьму со всеми радостями тамошнего быта. Видимо, когда Расс все это описывал, на него напало вдохновение, потому что спустя минут пять Тео Рамирес глядел на него широко распахнутыми от ужаса глазами и был согласен на все. — Ты же поможешь нам? — сказал Расс и покосился на Милта. Тот за все время, что Рассел пытался убедить подростка помочь им, не произнес ни слова. Словно его здесь вообще не было. Он не дернулся, когда Расс намекнул, что может выдать подростка за сообщника или вообще свалить на него всю вину. В другое время Расс мог бы порадоваться, что Милт — честный, наивный и старающийся не идти против закона — вернулся, но его молчание вызывало тревогу. — Слушай, Милт, если ты против этой операции, то лучше так и скажи, — потребовал Расс, когда они вышли из комнаты для допросов. — Я не против, — ответил Милт несколько заторможено и покачал головой. — Хороший план. Если сработает, посадим Баскеса. — Конечно, сработает, — хмыкнул Расс. — Таких, как Баскес, по-другому и не взять. Сами они постоянно выскальзывают. Надо найти того, кто их сдаст или поможет поймать на горячем. Ты же сам знаешь, как это бывает! — Знаю, — тихо ответил Милт. Расс замер, удивленно глядя на напарника. Потом до него дошло. Идиот. Он мысленно хлопнул себя по лбу. — Милт… Не всегда же бывает так, как вышло с Ассавейдо, — сказал он. — Мы подготовимся и все такое. — Мы тоже готовились. — Ну так возьми и скажи, что ты против и что есть другие способы, — нажал Расс. «Солги мне» — вдруг ему вспомнилась его собственная фраза. — Да нет, — Милт вновь покачал головой. — Ты прав. Я посмотрю, какая спецтехника есть в арсенале ФБР. Он ушел, а в голове Расса так и крутилось «ты прав» Милта и собственное «солги мне». Он боялся, что они соединятся в одну. *** К следующему дню Расс сумел убедить себя, что Милт не прав — у них получится взять Баскеса без шума и проблем. Все-таки, Батл Крик — город маленький, и местные крупные наркоторговцы — тоже не такие уж крупные. Милту, кстати, полезно будет на это посмотреть. Если та ситуация на кукурузном поле «вернула» прежнего Милта, то удачная операция с поимкой наркоторговца может примирить обе составляющие его личности. Тьфу. Вот уже, кажется, и сам Расс начинает думать, будто существует два Милта — из Детройта и из Батл Крика. И тот, из Детройта, решил не сдаваться. Черт. Ну и хрень же лезет в голову! *** Наблюдать за Рамиресом пришлось издалека — с помощью разных суперсовременных приборов ФБР, потому что в таком небольшом городе, как Батл Крик, детективов практически знали в лицо. Тут не поработаешь под прикрытием. Единственного агента ФБР, конечно, тоже знали. Милт сидел в фургоне, молчаливый и натянутый, как струна. Он неотрывно следил за экранами. Расса постепенно тоже охватывало беспокойство. Фонт пытался шутить, Эрин ему отвечала и даже смеялась, но из-за напряженных Милта и Расса веселость быстро заглохла. — Вы с Милтом сегодня ведете себя странно, — заявил Фонт, увязавшийся за Рассом, когда тот пошел за кофе. — Милт так вообще не себя не похож. — Он ответственно подходит к работе, — ответил Расс, ожидая, пока бариста выполнит его заказ. — По-моему, раньше он был проще, — пожал плечами Фонт. Опять это «раньше был». Будто теперь Милт стал другим. Достали уже. — Раньше с ним было весело, — сообщил с трудом протиснувшийся в кофейню Фанкхаузер. Он вел наблюдение из другой машины. — И пончики у него были вкуснее, чем сейчас. — Да и потом, — продолжил Фонт. — Что может пойти не так? В это мгновение дверь распахнулась, и в кофейню залетела возбужденная Джейкокс. — Рамиреса раскрыли! — крикнула она. — Баскес взял его в заложники! Орет, что убьет стукача, если его не отпустят. — Где Милт? — спросил Расс, пытаясь быстрее обойти громадного Фанкхаузера. — Побежал на склад Баскеса, — ответила Джейкокс, и Расс почувствовал, как его бросает в холод. Почему это случилось? Какая-то особенная степень везения. Мчась по направлению к складу, где у Баскеса был арендован контейнер, Расс подумал, что исход операции зависит от того, какой из Милтов сейчас там. *** — Выпустите меня! — кричал Баскес, тыча пистолетом в голову Рамиреса, за которым прятался. — Иначе я выбью мозги вашему стукачу! Это было первое, что увидел и услышал Расс, добежав до склада. Он выхватил свое оружие и направил его на наркоторговца. — Мистер Баскес, вы же понимаете, что своим поступком только усугубляете вину, — голос Милта был тихим и привычно доброжелательным, только пистолет в его руках слегка подрагивал. — Ага, — крикнул Баскес. — Ты должен будешь сказать, что мне некуда идти и негде прятаться. — Сейчас здесь будет спецназ, — произнес Расс. — Тебе действительно будет некуда идти. — А мне плевать! — фыркнул Баскес. — Я все равно пришью вашего мальчишку. — Есть другой вариант, — вдруг сказал Милт, и Расс заметил, как изменился его голос: он стал более нахальным и самоуверенным. Голосом человека, который может ударить подозреваемого или заставить подростка стать «живцом» в поимке наркоторговца. — Вы под прицелом, мистер Баскес, — продолжил Милт. — Я выстрелю вам в голову. Я могу это сделать. У вас заложник, я имею право применить любую силу. — Вот именно, — усмехнулся наркоторговец. — Заложник. Вдруг пацанчик дернется в сторону, и ты пристрелишь его вместо меня. — Сопутствующие потери, — голос Милта даже не дрогнул. — Даже если я попаду в него, это будет оправдано, потому что после этого вы останетесь без защиты. Попытаетесь стрелять в полицию — вас изрешетят. — Но мальчик-то умрет! — рявкнул Баскес. Расс видел, как Милт нахмурился, потом на мгновение прикрыл глаза, словно увидел кого-то другого вместо Рамиреса. Или вместо Баскеса. — Прекрати, Баскес! — крикнул Расс, перехватывая инициативу. Он не знал, насколько теперешняя ситуация похожа на то, что было, но наверняка близко. — Что прекрати? Моя семья будет разрушена, дети не поступят в Стэнфорд! Милт покачал головой и чуть опустил пистолет. — Мистер Баскес, — он попытался улыбнуться, но улыбка вышла дерганой, — именно о своей семье вы и должны подумать. А также о семье этого парня… — Это ты подумай о его семье! Каково им будет узнать, что полиция не спасла их сына? Или, что веселее, что какой-то агент ФБР убил его? Спецназ все не появлялся. Ситуация была безвыходной. То есть, выходы из нее имелись, но Рассу все они не нравились. Он бы хотел скомандовать сейчас: «Милт, стреляй!», но не мог представить, что случится после этого. «Шаг в пустоту», как назвала это Гузевич? Расс никогда не был неуверенным человеком, но сейчас не знал, какой выбор сделать — на какого Милта поставить. Милт вновь навел пистолет на Баскеса. В тишине очень громко щелкнул предохранитель. Милт прищурился. Должен был раздаться выстрел. *** — Он сдался, Милт, — Расс похлопал его по спине. — Ты так посмотрел на него, что тут любой бы сдался. Улыбка коснулась лишь одного уголка рта Милта. — Я бы выстрелил. — Я понял. Баскес тоже понял, думаю. — А ведь тогда мог бы попасть в Рамиреса, — вздохнул Милт. — О чем теперь говорить? — хмыкнул Расс. — Что бы было, если бы… Хрень все это. Главное, как получилось сейчас. — Может, я и с Ассавейдо смог бы решить все по-другому, раз сейчас получилось. — Прекрати, Милт. Что было тогда, прошло. Не изменишь. Сегодня ты нашел другой выход. Не было бы прошлого раза, может, не вышло бы и сейчас. Милт усмехнулся. — Наверное, ты прав, Расс. Он улыбнулся своей ослепительной улыбкой. — Опять обманываешь? — подозрительно прищурился Расс. — Если бы обманывал, ты бы даже не понял этого. — Я всегда понимал.