Strange Birds

Наташа плохо спит по ночам. Ей постоянно что-то мешает: то шум за окнами, то боль в старых шрамах, то кошмары…. Она пытается вертеться на кровати, но ноги не слушаются ее. Романофф не чувствует их, но они ей чертовски мешают. Она приподнимается чтобы взбить подушку под головой и слышит знакомый голос. - Я помогу, - тихо говорит Бартон и поднимает подушку повыше, затем помогает шпионке снова лечь. Она справилась бы сама, но Наташа не возразила его помощи. Несколькими часами ранее, Клинт пришел к ней после непростого задания. С фингалом под глазом и подбитым крылом, он сел рядом с ней, как в старые добрые времена. Когда они были напарниками. Она коснулась пальцами свежих швов на его предплечье и посмотрела ему в глаза, ожидая правды. - Пуля лишь задела. Все в порядке. Правда, Нат, даже не больно, - отшучивается он, но Наташа знает, что он врет. Ему больно, но он не сознается. Романофф отъезжает от него, крутя колеса в сторону небольшой кухни. Открывает мини-холодильник и достает оттуда банку сладкого клубничного варенья. - Я хочу чая, - говорит она, даже не смотря на Бартона, но он все понимает и встает с кресла. - Есть, мэм. - Клинт ставит чайник и открывает пакет с булочками. – Растолстеть не боишься? – шутя спрашивает он, наблюдая как девушка щедро намазывает на мягкую булочку ложку варенья. - Иди нахрен, - ругается она по-русски, только совсем не злобно как раньше. - Только после тебя, дорогая, - смеётся Клинт, ставя на стол две большие кружки с бергамотовым чаем. Наташе любопытно, откуда Бартон знает русские ругательства, и она еле сдерживается, чтобы не спросить об этом. После импровизированного ужина, Бартон встает и уже хочет выйти за дверь, но Наташа неожиданно для себя останавливает его. - Останься. И он остается. Клинт в замешательстве, но он остается. Наташа вручает ему подушку, и он ложиться спать на диване. Только вот заснуть не может. Ворочается, так же как и она. Бартон слышит ругательства в соседней комнате, и идет проверить, что происходит. - Я помогу, - шепчет он, поправляя подушку и убеждаясь, что Романофф удобно лежать. – Спокойной ночи, - говорит он, разворачивается и чувствует как ее ладонь крепче сжимает его руку. - Останься.