Неслучайные встречи в Париже

На следующий день он проснулся рано и сразу спохватился, но ее уже не было. Он долго лежал, глядя в потолок. Затем долго стоял под душем, думал, что же со всем этим делать. Мысли сменяли одна другую. «Фотографии. Ну конечно!» Именно они спасали его все эти полтора года. Нужно попробовать. Он наспех оделся, схватился за ящик с фото, затем за расписание съемок сегодняшнего дня со студентами и даже улыбнулся своей идее. С раннего утра он носился по Форуму, пытаясь быстрее закончить работу, а затем поехал на другой конец Парижа в фотолабораторию своего знакомого. Там он и провел весь день, печатая фото для Форума и для своих друзей. Ему казалось, что это гениальная идея, за неделю с лишним у него набралось столько отличных фото Элен, Николя, Лали, Себастьена, Жозе в работе, что сделать каждому из них по небольшому подарку не составит труда. Вот Лали улыбается в свете прожекторов, Себатьен и Жозе смеются рядом неразобранными инструментами, Элен с трубкой телефона что-то рассказывает коллегам в Австралии, вечеринка Форума, где они в праздничной одежде подходят друг к другу, хмурятся, обнимаются, Пол и Мелиса целуются за шторой черного входа в зал, думая, что этого не видит никто. Никто и не видел, кроме Кристиана. Он видел их всех. Фотографий было настолько много, что чтобы сделать все, что ему хотелось подарить друзьям, ушел почти весь день. Но он считал, что цель оправдывает все средства. Нужно было возвращаться в отель, сумерки уже сгущались над Парижем. Сегодня он молчать не планировал. Если она придет, а он уже почти был в этом уверен, она первой получит свой конверт. Ведь он снимал ее всюду, всюду, где только видел. И одна фотография ему нравилась особенно, она стояла рядом с какой-то делегацией на фоне красных портьер большого зала и улыбалась так, будто «Тогда», прищурившись, слегка наклонив голову, с таким задором. При мысли только о том, как все увидит, он улыбался сам. Иногда фотографии говорят больше, чем слова, он верил в это, она увидит и все поймет. Все, что он пытался сказать тогда на улице, все, что он пытался сказать, обнимая ее в стенах своего номера. Внутри зажглась надежда, это было лучшее из всех чувств – предвкушение чего-то хорошего. Он влетел в свой номер, по коридорам еще ходили люди, он снова повторил ритуал с пленками, подписями, техникой. Через час на комоде номера аккуратно подписанные лежали конверты «Элен», «Николя», «Лали», «Себастьен», «Жозе», «Я люблю тебя». Уже в привычном напряжении он сел напротив двери, луны не было, небо за окном заволокло тучами, но какое это имело значение, ему не нужно было видеть, он уже прекрасно помнил все, каждый изгиб, каждую торчащую косточку на ее теле, только бы пришла. Только бы он смог сказать то, что не мог уже два дня. Его распирало от этой идеи – поговорить без слов, сказать все, ничего не произнося, его распирало от желания снова обладать ею, его распирало от желания наконец согреться в ее объятьях, а не мерзнуть, как это происходило последние 2 дня. Ночь совсем заволокла комнату, глаза его были прикованы к полоске света в проеме двери. Он сжимал конверт, он боялся его помять, он прижал его к себе, будто последнюю надежду. Но она не пришла. Он сидел почти до рассвета, боясь пропустить стук, шорох, движение. Но она не пришла. Совсем под утро он еле заснул. Что-то в груди мешало нормально спать.