Неслучайные встречи в Париже

Договоренность с Жозе хоть как-то помогала работать. До конца Форума оставалась неделя. До того, чтобы поговорить с Лали – бездна. Он больше не ходил в ее номер и не искал встреч на съемках, он понял, что это бесполезно. Казалось, что выхода нет. Но это была неправда. Выход был. И он первым его нашел. Письмо. Казалось, чего проще, просто взять и написать обо всем. Но на деле все оказалось сложнее. «Лали» - нет. – Он выбросил первый лист в мусор. У него был обеденный перерыв всего час. И за этот час он должен был рассказать все, о чем думает. «Дорогая Лали» - в мусор. «Я хочу извиниться» - в мусор. « Нам надо поговорить» - в мусор. Отчаяние охватило его. Как же много ему нужно было сказать, а слова не приходили. «Однажды один счастливый человек ослеп и перестал видеть» -начал он. – «Перестал видеть, как светит солнце, как мерцают звезды» – он, было, уже хотел смять очередной лист, но что-то остановило его. «Он чувствовал, как ветер касается его щек, как слышно его завывание сквозь щели окон» - комок вдруг подкатил к горлу. «Но он потерял ориентир и начал двигаться за любым светом, что сумел почувствовать, это была самая большая ошибка в его жизни. Жаль, что он понял это очень поздно». Себастьен начал писать. Сначала про Алину, про свой уход, про Майю, затем про рок-группу в Лондоне и не мог остановиться. Обед остыл, но ему было не до него. Он писал и писал, постоянно обновляя стержень карандаша. О Риме, о потере счастья, о прощении, о людях, что его окружали, о сожалении и любви, о городах и своем уходе из музыки, о том, как перестал видеть радость. Слезы градом бежали по его небритым щекам. «И однажды он прозрел. Но было уже поздно» - читала Лали, сидя у себя в номере, а строчки расплывались. «Потому что солнце сменила луна. Она тоже была прекрасна, но другая. Она не грела, а сеяла холод. И тогда человек упал на колени в ночи и умолял, умолял, чтобы сумерки рассеялись, чтобы хоть на секунду почувствовать солнце, увидеть, услышать, протянуть к нему руку. Солнце не выходило. Однажды человек совсем отчаялся и сам отправился его искать» - Лали налила воды. Письмо, подброшенное ей под дверь. Знакомый почерк с наклоном влево. Руки сами распечатали его. Глаза сами побежали по строчкам. «И сколько бы он не искал, ничего у него не получалось. Однажды судьба сжалилась над этим человеком. Сумерки рассеялись, и робкие лучи искусственного прожектора померкли в большом темном зале. И человек увидел его. Чудо своей жизни» - руки Лали затряслись. Она едва могла читать. Встреча оказалось такой неожиданной, что человек испугался и закрыл глаза. Но даже закрыв глаза, он чувствовал его тепло. Только теперь оно не согревало, оно сжигало все на своем пути» - Себастьен знал, что писание – не сильная его сторона, но решил продолжать. «Человек решил, что даже, если ему придется до тла сгореть под лучами этого солнца – он пойдет на это. Потому что его любовь сильнее любых лучей, сильнее ветра, сильнее обстоятельств. И ничто не заставит его больше отвернуться. Ничто» Слезы бежали за воротник новой рубашки. Лали этого не замечала «Потому что нет большего счастья, чем смотреть в небо с открытыми глазами, нет большего счастья, чем чувствовать присутствие родной души в этом мире». До конца обеденного перерыва оставалось 7 минут. Себастьен в последний раз заточил карандаш. «Лали, я не знаю, как просить твоего прощения, все слова кажутся бессмысленными, но не переставай светить. Если хочешь, я исчезну после этого Форума, я не буду тебе мешать, не буду мозолить глаза, но дай мне надежду на то, что однажды мы поговорим. Как друзья, поговорим. Я соскучился даже по твоему голосу» Лали опаздывала на эфир, макияж был испорчен. «Я не буду мешать твоему счастью с другим человеком, но я хочу быть уверенным, что уходя в этот раз, я оставляю тебя счастливой. Себастьен». Она не пошла на интервью. Он опоздал на работу. Молчание – золото. Слова – кислота, растворяющая все.