Часть 1
19 марта 2016 г. в 19:16
Толпа на площади маленького городка была разношерстной, как и подобает быть толпе. Здесь были пекари, столяра, докеры, и даже крестьяне бросили свой тяжелый труд в поле, дабы поучаствовать во всеобщем сборище. Все эти люди ранним утром собрались на площади по одной-единственной причине — сегодня был день казни! И из толпы по этому случаю кое-где раздавались истошно-истеричные крики:
— В огонь их! Сжечь нечисть! На костер ведьм!
Да-да, именно так, сегодня был не просто день казни, а день казни пойманных ведьм. Три несчастные девушки, закованные в цепи, были привязаны к столбам и обложены хворостом, в который предусмотрительные палачи добавили масла, на всякий случай. Их мольбы о пощаде утопали в криках толпы, инквизиторы же не обращали на них внимания, неторопливо делая свое дело.
Изредка по небу, затянутому грозовыми облаками, пробегали вспышки молний, а ветер приносил издалека раскатистое эхо надвигающейся грозы, словно сама природа предвещала надвигающуюся опасность.
И вот верховный Торквемада, до этого момента успешно вещавший с трибуны, подал условный знак, и факелы, вспыхнув, полетели в костер, а уже через несколько секунд, сгорающие заживо перекрыли ропот толпы своим нечеловеческим воем, в котором была намешана и отчаянная жажда жизни, и негодование на обвинение. Но этого людям, почуявшим кровь, было недостаточно. Это знал и Торквемада.
Четвертая жертва палачей была заперта в клетку из толстых металлических прутьев. Приговоренную заточили в неё из-за опасения того, что она может чем-то навредить своим конвоирам и палачам. По приказу её отворили, и двое дюжих мужиков из числа подручных инквизиторов вытащили на свет закованную в цепи женщину. Увидев её, толпа ахнула и замерла.
Она не была похожа на несчастных, что сожгли первыми. Её одежды хотя и пострадали, но все еще были гораздо богаче, а властная манера держаться заставляла всех инстинктивно склонять головы. Темные волосы свободно падали на плечи и были похожи на бархат, так были густы и прекрасны. Её можно было назвать дворянкой, а возможно даже графиней, если бы не загорелая кожа и странная татуировка, покрывающая всю правую руку.
Женщина сама пошла в сторону приготовленного места казни, без принуждения. По пути она на секунду остановилась, чтобы взглянуть в глаза Торквемаде, и, увидев в них тревогу, улыбнулась широкой белозубой улыбкой, чем только усилила безотчетную тревогу у главы инквизиторов.
В это самое время через замершую в ожидании очередной казни толпу пытался просочиться пожилой монах, что получалось у него плохо, но он не оставлял попыток. Добраться до трибуны, где находился Торквемада, у монаха получилось лишь после того, как последнюю из жертв приковали к столбу. Еще несколько драгоценных минут пожилой монах потерял, пытаясь уговорить охрану пропустить его. И лишь с повеления самого Торквемады его пропустили. И, как только старец отдышался, то сразу же разразился речью:
— Остановитесь, прошу вас! Вы не ведаете, что делаете! Не подпускайте её к огню, она погубит вас всех, если хотите ей смерти, то лучше четвертуйте, колесуйте, но только не сжигайте! Остановитесь, безумцы!
Слова монаха оказали свое воздействие, но было уже слишком поздно. Торквемада успел лишь заметить, как факел полетел в костер, на котором должна была сгореть последняя жертва. И как только огонь с жадностью начал лизать ноги своей жертвы, женщина расхохоталась. И было в этом смехе что-то ужасающее. Монах, смертельно побледнев, отшатнулся от увиденного и прошептал:
— Боже, что же вы наделали…
Огонь за секунды разгорелся в ужасающий костер, похожий на адское пламя, которое должно было испепелить свою жертву, и толпа в ожидании застыла, не в силах пошевелиться из-за дикого ужаса, поселившегося в их сердцах. Ведь ведьма, которая должна была сгореть дотла в таком страшном огне, продолжала хохотать. А потом огонь внезапно погас.
Толпа ахнула. Вместо обугленного скелета, была все та же женщина. Вот только цепи, которыми она была прикована, были порваны, раскалившись добела, и висели вдоль тела, словно плети. Сгорела только одежда, и теперь ведьма была совершенно нагая. Татуировка светилась изнутри жгучим оранжевым пламенем, а раскаленные кандалы на руках и ногах, похоже, не причиняли ей совершенно никакого беспокойства.
Случившееся далее можно описать одним выражением — бойня! Ведьма очень медленно, словно во сне, начала поднимать правую руку, а раскаленная цепь послушно потянулась за ней. А затем Ведьма сделал поворот вокруг своей оси, при чем так стремительно, что далеко не все поняли, что произошло. Разве что ближайшие зеваки, которые стояли в первых рядах у места казни, как-то неестественно вздрогнули, а потом… потом на глазах у всей толпы начали распадаться на куски. Кто-то лишился головы, кто-то разъехался на две аккуратные половинки, рассеченный страшным ударом. Те, кто понял, что все-таки случилось, попытался было убежать, а после и остальная толпа, секунду назад стоявшая в нерешительном оцепенении, пришла в движение, подгоняемая животным ужасом.
Тем временем Ведьма методично уничтожала своих бывших мучителей. Двое ближайших инквизиторов лишились рук и ног еще до того, как толпа поняла, что происходит. Охрана, состоявшая из опытных стражников, попыталась закрыться щитами и контратаковать, но вместо этого напоролась на шквал из раскаленного металла, что хлестал по щитам с силой боевого молота, при каждом ударе отсушивая руки, что держали щиты.
В конечном итоге один из стражников не выдержал напора и опустил свой шит, и в ту же секунду шлем на его голове превратился в кровавое месиво, а его коллеги не успели прикрыть брешь в обороне, и там с победоносной улыбкой возникла Ведьма. В следующую секунду от отряда стражников не осталось даже воспоминаний — двенадцать человек просто перестали существовать.
Остальные инквизиторы попытались сбежать, но везде, где бы они не попытались спрятаться, их настигала смерть. Дальше всех сумел уйти Торквемада, Ведьма встретила его у самых городских ворот. Высший инквизитор скакал на вороном коне во весь опор, не особо смотря по сторонам, и, как оказалось, зря. Первый удар пришелся в стальной нагрудник, который Торквемада носил под рясой. Получив такой толчок, инквизитор слетел с лошади, которая ускакала далеко за ворота. Но стоило ему подняться на ноги, как не менее жестокий удар снова поверг его на землю. В глазах у инквизитора потемнело, сознание едва не покинуло его. Но все же Торквемада нашел в себе силы подняться вновь. Ведьма стояла прямо перед ним, все еще нагая, со зловещей улыбкой, не предвещавшей ничего хорошего. Инквизитор попытался сфокусировать взгляд на том, кто был его злейшим врагом, но у него это не получилось из-за внезапной сильной боли, появившейся вокруг талии. Торквемада инстинктивно схватился за место, где боль была наиболее нестерпимой, и руки наткнулись на раскаленный металл, ладони моментально покрылись страшными волдырями, а из глотки вырвался хриплый стон.
Это, пожалуй, последнее, что Великий Инквизитор смог произнести в своей жизни, ибо в следующую секунду его переломило надвое страшным ударом, пришедшимся все в ту же нагрудную пластину панциря.
После бойни на площади толпа в панике начала разбегаться, давя тех, кто замешкался, получая страшные раны от раскаленных цепей, которыми Ведьма ловко косила ряды убегающих. Больше всех повезло тем, кто упал и кого прикрыли тела уже поверженных. Одним из таких был помощник пекаря — высокий и тощий сорока трехлетний мужчина. Он никогда не отличался ни силой, ни храбростью, поэтому был сбит с ног едва ли не в первые же секунды. Но стоило ему упасть, как сверху на него рухнул здоровенный детина, бывший мельником, у которого сейчас не было левой половины туловища вместе с рукой, в глазах застыло выражение панического ужаса, а тело все еще мелко вздрагивало.
От увиденного бедолага лишился сознания, но когда он вновь открыл глаза, вокруг была абсолютная тишина, даже вороны — известные падальщики — не приближались к проклятому месту.
Инстинкт самосохранения подсказал, что нужно убираться как можно дальше и не только от площади, но и от города. Чем бывший пекарь и занялся; он бежал по опустевшим улицам так быстро, как только мог, не замечая ничего и никого. Ему было совершенно не до тел, валявшихся под ногами, ведь главной целью были городские ворота, и эта цель стремительно приближалась.
Но стоило перешагнуть через каменный порог под аркой городских ворот, как бывшего пекаря что-то больно хлестнуло по спине, откидывая далеко вперед. Деревянный помост разводного моста понесся перед глазами быстрее вспышки молнии, но мужчина этого не видел, уже мысленно прощаясь с жизнью, хотя, как оказалось позднее, преждевременно.
В чувства бывшего помощника пекаря привело приземление, и было оно одновременно и мягким, и страшным. Мягким оно было от того, что он рухнул в здоровенную лужу, выбитую бесчисленными колесами повозок, что приезжали в город. Страшным же его сделало вид Ведьмы, что стояла на мосту и провожала бедолагу взглядом.
А потом страшная боль в спине и ужас от увиденного на площади заставили подняться этого тщедушного человека и пуститься в бег на пределе человеческих сил. Бежал он долго, но даже не думал останавливаться, когда из груди начал вырываться страшный, раздирающий легкие кашель. Он давно уже не видел дороги и просто старался убежать как можно дальше от города, но когда же все-таки решился остановиться, то оказался в чистом поле, рядом с перепутьем трех дорог. Ветхий указатель с выцветшими табличками давал приблизительное понятие о том, что ждет путника на этих дорогах. Помощник пекаря читал таблички с жадность человека, пытающегося найти там ключ к спасению, и казалось, что он его нашел. Он вспомнил, что рядом с городом Воронье Гнездо есть монастырь, в котором обосновался орден то ли рыцарей, то ли охотников на ведьм, но в любом случае молва говорила, что эти люди охотятся на нечисть. Раньше пекарь не предавал этому значения, считая это глупыми слухами, но теперь это был вопрос жизни и смерти для него самого.
Путь до цитадели занял времени меньше, чем ожидалось, и оказалось, что ему не требовалось даже добираться до города, ведь указатель попался ему уже через час пути. Каменная громадина с высоченными воротами и дюжей стражей была видна издалека. Выбившегося из сил и серьезно раненного путника приняли по всем правилам и первым делом отправили в лазарет, хотя тот все порывался поговорить с комендантом крепости. Но стоило ему опуститься на постель, как мужчина почувствовал насколько же он устал. Даже страшная рана не помешала провалиться в тяжелый, полный ужаса сон.
Лекарь, которому поручили позаботиться о прибывшем, только качал головой и удивлялся, как же этот бедолага вообще не умер от полученных ран. Опытным взглядом он заметил, что удар был нанесен умело и сходу сломал ключицу, лопатку и три ребра с левой стороны. Правда, лекарь не мог объяснить, откуда взялись страшные ожоги, но понятно было одно — именно они не позволили несчастному умереть от потери крови, хотя рваная рана на спине была более, чем внушительной.
Еще до рассвета, когда раненный пришел в себя, он сразу же начал требовать встречи с комендантом. Требование было тут же удовлетворено, тем более что коменданту накануне было сообщено о визитере. Когда же главнокомандующий вместе с несколькими офицерами прибыл в лазарет, пекарь взахлеб начал свою историю. И чем больше он рассказывал, тем мрачнее становился командир ордена рыцарей. В доказательство своих слов пекарь показал свою спину, и лекарь подтвердил, что рана получена не больше суток назад. На этом аудиенция была закончена, пекарю было обещано разобраться, а лекарю приказано заботиться о своем пациенте. Сам же Комендант отправился в главный зал цитадели и собрал военный совет, на повестке которого была всего одна тема — охота на ведьму.
К слову, про орден рыцарей, куда сумел добраться несчастный помощник пекаря.
Орден был создан церковью для борьбы с нечистью более ста лет назад, когда различные оборотни и вампиры, лешие и прочие мерзости еще водились в лесах и полях, мешая простым смертным заниматься хозяйством. За эти годы орден приобрел немалый опыт в борьбе с порождениями ночи, как их называли в церкви. Ряды бойцов постоянно усиливались, сами члены ордена непрерывно тренировались, передавая накопленный опыт своим преемникам. Составлялись каталоги различных видов существ, описывались самые эффективные средства борьбы с ними. Но отдельным пунктом в этих записях были ведьмы. Неотличимые от обычных людей, они могли веками жить среди них, притворяясь добрыми соседками или ведуньями. Но любая из ведьм в минуты опасности была страшным противником. Все ведьмы, когда-либо встречавшиеся войнам ордена, были подробно описаны в справках, представленных в каталоге.
После собрания ответственный офицер, назначенный на подготовку к походу, отправился в архив, дабы разузнать подробности предстоящей охоты. В архиве его встретил пожилой, сгорбленный старец — архивариус — именно он составлял каталоги и следил за всеми книгами в ордене. Вместе с присланным офицером они углубились в чтение, и вскоре их поиски увенчались успехом, хотя и были весьма неутешительными.
Потемневший от времени пергамент гласил как раз о похожем случае, о каком рассказал раненный. А именно, почти пятьдесят лет назад, на восточном побережье была приговорена к казни женщина, бывшая знахаркой в деревне. В записях касательно того дела говорилось, что она выходила какого-то смертельно раненного, которого уже готовились хоронить. Местным это показалось странным, и они обратились к церкви, а те прислали инквизиторов, которые в свою очередь доказали, что знахарка — ведьма, и приговорили к казне через сожжение. Вот только казни не получилось, женщина не сгорела, а в отместку уничтожила всю деревню. Из живых остался только послушник, что был писарем при монастыре.
Для предстоящей охоты орден решил выставить шесть отрядов по три человека в каждом. Во главе каждого из отрядов стоял опытный рыцарь, на счету у которого множество успешных рейдов на различных монстров. В обязательном порядке рыцаря сопровождал арбалестер — легко бронированный пехотинец, вооруженный арбалетом. Третьего бойца рыцарь выбирал себе сам.
Трое из шести решили взять в команду наёмников «имени Салливана» — людей без совести и чести, но умеющих лучше всех на континенте убивать, будь это человек, зверь или монстр. Руководство ордена их не любило, но не могло отрицать их таланта. Остальные рыцари взяли своих же оруженосцев, не решив доверить свою жизнь скользким типам из наёмников.
Выходить решили порознь и собраться уже у стен проклятого города. Выход был намечен на три часа ночи следующего дня, дабы добраться до города еще до восхода солнца.
***
Багряные отблески утреннего солнца осветили вершины горной гряды, что отделяло поля, засеянные пшеницей, от бескрайней степи. Маленькая армия два часа как собралась у входа в город, ожидая рассвета. И как только солнечные лучи упали на шпили храма, бойцы двинулись к городским воротам. Там их ждал первый сюрприз — старик в монашеской робе. Он был жив и как только увидел приближающихся людей начал активно им жестикулировать. Рыцари, возглавлявшие отряд, неверно истолковали эти жесты и ускорили свое наступление. Но, как только они приблизились, старец почти плача заговорил: — Безумцы! Зачем же вы пришли?! Уходите немедля, она все еще тут, она не пощадит никого! Бросайте все и бегите! Воины, переглянувшись, лишь покачали головой, решив, что старик, оставшись в живых, спятил. Лишь наемники недовольно покосились на своих «командиров». В самом городе воины разделились на оговоренные группы, прочесывая улицы в поисках выживших. Но чем дальше они заходили в узкие улочки и грязные подворотни, тем больше находили изувеченных тел. Казалось, что в городе бушевали варвары, не щадившие никого и ничего. Первая тройка вышла на площадь спустя пол часа после появления в городе. За это время, кроме старика у ворот, они не встретили ни одного живого. Город просто вымер. Над покинутыми жилищами повисла мертвая тишина. В этой тишине звук шагов, казалось, разносился на мили вокруг. На площади, заваленной мертвыми телами зевак, палачей и несчастных жертв, «исследователей» ждал второй, менее приятный сюрприз. На месте казни, прямо над местом, где не так давно восседал Торквемада, сейчас на цепях висело его изуродованное тело. На искусно вырезанном из черного дерева стуле, прямо под ним, восседала его убийца собственной персоной — Ведьма! Рыцарь, что ступил на площадь первым, был Сэр Линдон — могучего телосложения и невероятной физической силы мужчина слегка за пятьдесят. Тяжеленная броня толщиной в два сантиметра и гигантский меч почти двухметровой длины делали из этого человека настоящую машину войны, способную уничтожить в одиночку множество воинов противника и не проиграть ни одному чудищу, вставшему на его пути. Но, как показали дальнейшие события, Ведьма оказалась исключением. Рассредоточившись по территории площади и выбирая наименее заваленные телами места, бойцы выжидали удобного момента для атаки. Ведьме же, казалось, не было дела до вступивших в её владения людей. Она все так же продолжала восседать на своем месте, не открывая глаз, и казалось, что женщина даже не дышит. Сэр Линдон, в силу своего характера не любивший ждать, неспешно направился к своему противнику, лавируя между разбросанными телами. Когда до Ведьмы оставалось не более десяти шагов, он случайно задел ногой оброненную кем-то корзину, в которой все еще находилось несколько яблок. Одно из них, получив легкий толчок, покатилось прямо к стулу, на котором сидела Ведьма. Рыцарь про себя проклял всех, кого только смог вспомнить, но яблоко, не добравшись до ног Ведьмы, повинуясь выщербинам в кладке площади, свернуло куда-то за груду тел. Сэр Линдон, увидев это, облегченно выдохнул и поспешил, потому как яблоко, завернув за покалеченные тела, угодило прямиком в чей-то щит. Удар получился несильным, но достаточно гулким, чтобы Ведьма обратила на это внимание. Нехотя открыв глаза, она обвела сонным взглядом площадь и, заметив прямо перед собой гиганта, закованного в железо, скорчила недовольную гримасу. Сэр Линдон, не желая упускать свой последний шанс, ринулся вперед, преодолев разделяющее его с Ведьмой расстояние в два прыжка, и нанес страшный удар, расколовший стул и каменную плиту, на котором он стоял, надвое. Ведьмы на месте, куда пришелся этот удар, не оказалось. Рыцарь, поняв, что промахнулся, крутил головой в поисках своего противника, с каждой секундой теряя драгоценное преимущество. Но что-то было уже не так, что-то изменилось. Что именно он понял, когда опустил голову и увидел в грудной пластине своих доспехов дыру. А потом он понял, чего лишился… За его спиной ритмично стучало сердце… его собственное сердце… сердце, которое держала в руке Ведьма. — Верни его, верни его мне прошу! — прохрипел смертельно раненный, поворачиваясь и делая неуверенный шаг вперед. Силы стремительно покидали Сэра Линдона. Сделав еще один шаг, он как будто споткнулся и упал на одно колено… Ведьма ничего не ответила, лишь презрительно фыркнула, но шагнула навстречу и вложила украденное сердце в раскрытую ладонь мертвеца. Двое подчиненных убитого рыцаря, до этого пребывая в ступоре от увиденного, наконец очнулись. Вернее очнулся арбалестер. Он пронзительно что-то завопил и выпустил один за другим все четыре болта из своего арбалета. Ведьма же просто выставила вперед ладонь и легко поймала их, вернее они словно сами застряли между её тонких пальцев. Арбалестер, совершенно потеряв голову, вынул свой короткий меч и кинулся на противника. Ведьма какое-то время уклонялась от взбесившегося солдата, но как только он ухитрился зацепить своим коротким оружием саван — единственное облачение ведьмы, его тут же располовинил страшный удар. Ведьма, не особо церемонясь, подобрала трофейный меч Сэра Линдона и немедленно пустила его в дело. Наемник «имени Салливана» был опытным воином, он понимал, что в честном бою ему не выстоять. И хотя его оружием было длинное копье, это не давало гарантий безопасности в драке с ведьмой, которая сейчас владела гигантским мечом. Понимая все это, «Змей», как звали наемника, решил затаиться, чтобы напасть внезапно. Благо, он предусмотрительно занял место за каменной колонной. — Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать… — в голосе ведьмы были игривые нотки. Произнося это, она обводила взглядом площадь. «Змей» был как на иголках, а после того, как красивый женский голос произнес, казалось бы, абсолютно невинную детскую считалочку, ему очень захотелось убраться с этой площади как можно дальше. И это, возможно, ему и удалось бы, но за каменной преградой, что отделяла его от площади, все тот же голос произнес: — Нашла! В ту же секунду чудовищный удар обрушился на колонну, перерубая её, как спичку. Если бы «Змей» стоял в полный рост, то наверняка бы лишился головы, потому как колонну рассекли на высоте чуть ниже человеческого роста. Но ему посчастливилось, хоть об этом и нельзя было говорить однозначно, ведь теперь ему пришлось принять неравный бой. Оба противника, не торопясь, кружили по площади, уже давно не обращая внимания на то, что происходило вокруг. «Змей» изо всех сил старался хотя бы зацепить своим длинным копьем Ведьму, та же в вою очередь старалась сразу не убить противника, желая подольше поиграть со своей жертвой. Ибо оружие, которым она пользовалась, — это двухметровый кусок стали, весом с четыре килограмма, одного попадания которого было более, чем достаточно. В конце концов «Змей», решив, что он нашел уязвимое место в обороне противника, и выгадав подходящее время, атаковал. Какого же было его отчаяние, когда Ведьма легко перехватила древко копья и с нечеловеческой мощью рванула его в сторону, да так, что даже «Змей», со всей его силой, не смог удержать свое оружие в руках. Его отшвырнуло далеко в строну, и наемник уже планировал, как бы ему помягче приземлиться, когда к нему вернулось его же оружие. Пробив насквозь грудь и выйдя через спину, копье пришпилило беднягу к каменной кладке одного из домов, словно бабочку. «Змей» еще несколько долгих секунд пытался вырвать из груди кусок дерева, так мешавший дышать, но чем больше старался, тем быстрее из него уходила жизнь.
