Нежность

У Белль было отличное настроение. Она порхала по Тёмному Замку, как синичка, деловито подметала в коридоре, безо всякой надобности перебирала свои любимые книги. Её обуревала жажда приятной и необременительной деятельности, но чем бы таким заняться? Принеся тряпку, чтобы вытереть пыль на столе, Белль покосилась в сторону своего хозяина, привычно сидевшего за прялкой. И тут служанку посетила идея, заставившая её прыснуть и закрыть рот ладошкой. Глаза предательски заблестели, выдавая с головой, и Белль сделала вид, что всецело занята уборкой. — Чему это мы так радуемся с утра? — хмуро осведомился Румпельштильцхен, сматывая золотую нить с готовой катушки в подставленное ведёрко. — Ничему, — Белль уже еле сдерживалась, чтобы не засмеяться. Ничего, всё равно он не догадается. Покончив с уборкой, Белль отправилась готовить обед. Её разбирало нетерпение, но она говорила себе, что нужно подождать — совсем немного, и тогда… Белль в предвкушении закусила губу. Время текло быстро, и вскоре Белль уже крадучись поднималась по лестнице, ведущей наверх, в башню. Туда, где располагалась лаборатория Тёмного мага и где он проводил большую часть дня. Белль знала, что иногда Румпельштильцхен от усталости засыпает прямо в кресле, и хотела проверить свою догадку — слишком уж тихо стало. Обычно, когда Румпельштильцхен был занят своими экспериментами, он громко разговаривал сам с собой, иногда визгливо смеялся, что-то мог уронить, порой из лаборатории доносились резкие и странные запахи. А сейчас… Догадка оказалась верной: маг дремал в кресле, на столе перед ним стояли хрустальный шар и две колбочки, наполненные красной жидкостью. Белль потихоньку подобралась ближе, вынула из складок юбки черепаховый гребень и поднесла к голове Румпельштильцхена. Улыбнулась при воспоминании о том, что он сам же ей этот гребень и подарил, — точнее, бросил на колени, когда Белль читала книжку, и небрежно уронил, что одним глупым рыцарем на свете стало меньше. Белль, конечно же, не поверила — стал бы Тёмный маг в пылу поединка такое превращение придумывать! Он просто хотел сделать своей служанке подарок, не теряя репутацию — хотя бы отчасти. Волосы у Румпельштильцхена были длинные, почти до плеч, тёмные, с седыми прядями, и казалось, что в них застряли золотые пылинки. Белль решилась, провела гребнем по пряди, прислушалась — Румпельштильцхен ровно дышал и не просыпался. Белль уже уверенней принялась водить гребнем по его волосам. Кое-где зубья застревали в спутанных кудрях, и приходилось причёсывать те пальцами. Удивительно, но на ощупь волосы Румпельштильцхена были совсем не жёсткими, какими казались на вид. Белль бережно перебрала несколько седых прядей, очередной раз в жизни задумалась, сколько же её хозяину лет, и продолжила приводить его шевелюру в порядок. Спустя какое-то время Белль выпрямила затёкшую спину и с удовлетворением осмотрела результат своих трудов. Кудряшки были причёсаны волосок к волоску, такие красивые, что невольное умиление охватило Белль. Она осторожно обошла кресло, глянула в лицо спящему Румпельштильцхену. Скорбная складка прорезала его лоб, на лице застыло страдальческое выражение. Что бы ему ни снилось, Белль очень захотелось сделать этот сон приятнее. Она снова коснулась его волос… сначала неуверенно и со страхом, что Румпельштильцхен сейчас пробудится и будет очень недоволен. Но он только пошевелился и что-то пробормотал. И тогда Белль погладила его по голове, лаская кудри, а затем и разглаживая пальцем складку на лбу. Озорство исчезло из её глаз. Хотелось чего-то… Белль сама толком не понимала, чего. Она задумалась, забыв о том, что он может проснуться. Просто… стоять бы так и смотреть на него, спящего: Румпельштильцхен сейчас такой милый и совсем не сердитый… не злой… — Знаешь, дорогуша, — Белль вздрогнула, услышав это… неужели проснулся? Но Румпельштильцхен лишь разговаривал во сне, — на самом деле, нет ничего страшнее нежности чудовища. И его боли… Он замолк, затем произнёс что-то уже совсем невнятное. Наваждение словно схлынуло, и Белль на цыпочках направилась к двери, пряча гребень. Отчего-то ей стало грустно.