Тайна четырёх

POV Четыре       Трис выглядит сломлено, что не может не пугать. Невозможно придумать способ переубедить девушку. Она думает, что это её последние дни жизни. На самом деле, это бред. Я уже не раз говорил о возможности обойти систему. Да, это действительно возможно, но нужно усердно поработать.       Что касается Эрика с Кристиной — есть опасения. У каждого человека имеются свои «болевые точки», нажав на которые, информация польётся «изо всех щелей».       В данном случае у нас нет выхода. Или узнать все заранее, получив возможность потренироваться, или же умереть.       Единственное, что я могу гарантировать — безопасность. Я при любых обстоятельствах смогу постоять за Трис и сделаю все возможное для предотвращения убийства, даже если мне самому придётся погибнуть.       Но риск быть замеченным есть и у меня. Безусловно, опыт в прохождении своих страхов у меня богатый, но, кто знает, что изобретут на этот раз.       Сейчас, находясь в своей комнате, я наблюдаю за спящей Трис. Можно заметить едва подсохшие слезки на её щеках.       Я должен сделать все возможное и невозможное для внутреннего спокойствия любимой.       Ложусь в кровать, рядом с терпеливо дожидающейся моего прихода блондинкой. И несмотря на раннее время, притягиваю к себе девушку и засыпаю.       Мне снится удивительный сон. Будто я свободен. Рядом со мной Трис вместе со своими родителями.       Спросите, откуда я их знаю? Мой отец, Маркус, общался с семейством Прайор не только по работе, но и как друзья, и меня зачастую брал с собой. Так вот поэтому я их и запомнил. Такими любящими и откровенными по отношению друг к другу. Трис же не в курсе, что я Итон, и, уж тем более, вряд ли помнит меня.       Так вот, мы все вместе жаркой ночью прогуливаемся вдоль песчаного берега. По-моему, это из области фантастики. Обычно о таком пишут в детских книгах. Ну, сны остаются сновидениями.       Ощущаю какое-то неспокойствие рядом с собой. Наверное, это Трис пробуждается от сна.       Надеюсь, мы не слишком долго спали — без ужина оставаться не хочется.       — Трис, — обращаюсь к девушке, — ты проснулась? Собирайся, пойдём ужинать, — спокойно сообщаю я ей.       — Не хочется, — отмахивается сонным голосом она.       Не желая больше слушать ни единого слова, я подлетаю к Трис и поднимаю её на руки.       — Или ты встаёшь добровольно, или я тебя несу в столовую в таком виде, — хмыкаю я.       — Ладно, все, поставь меня уже на пол, — ворчит девушка.       Пассивный настрой не очень-то радует, но, пожалуй, расспрашивать не буду. И так все ясно.       Дождавшись готовности Трис, мы отправляемся на ужин. Правда, он уже подходит к концу, но, думаю, инструкторам не откажут.       Нас останавливает голос Эрика:       — Ребят, вы чего так долго? Мы с Крис вас уже заждались, — парень скрещивает руки на груди.       — Мы спали, — сухо отвечаю я.       — Воу, избавьте меня от подробностей, — брезгливо молвит Эрик.       — Спали — значит просто спали, — нервно выкидывает Трис.       — Эй, Трис, ты чего? Я же помочь хочу. Кстати, как раз хочу сообщить, что сыворотку привезли, — он пожимает плечами.       — Что за сыворотка? — хмурясь, говорит Трис.       — Для моделирования. Можете сразу после ужина попробовать разок, — поясняет он.       — Спасибо… Прости… — извиняется Трис.       — Все в порядке, я понимаю, — отмахивается Эрик.       Она прижимается ко мне, с помощью прикосновения прося поддержки. Все её переживания и чувства мгновенно проходят через меня, будто мы одно целое.       — Я с тобой, малыш, — успокаивающим тоном проговариваю я, пытаясь посылать ей волны спокойствия.       — Прости за моё поведение, не знаю, что на меня нашло. — Лишь я могу понять её. — Наверное, обидела тебя, но… Я не специально, извини, — жалеет Трис.       — Все хорошо, — киваю я.       Сытно отужинав, мы пришли в кабинет, где обычно проверяют неофитов. Трис нервно сгибает и теребит свои худенькие пальцы. Можно даже заметить, что её тело дрожит, как осиновый лист.       — Потренируемся сначала на моих страхах. Так ты поймёшь что к чему, затем перейдём к твоим.       — Я справлюсь, — утверждает Трис.       — Не сомневаюсь, но это моделирование специально сделано для того, чтобы ты поддалась своим страхам, а точнее пересилила их. Для начала нужно понять, что это вообще такое и «с чем его едят». Есть такие люди, которые не могут справиться с панической атакой.       — Я поняла, приступим? — неловко спрашивает она.       Наверное, меня должен пугать тот факт, что сейчас «залезут» в мою голову. Но нет, не хочу держать секреты от своей любимой девушки. POV Трис       Четыре вводит жидкость нам в шею с помощью специального устройства, затем присоединяет датчик. Видимо, благодаря ему мы и сможем видеть действия друг друга.       Мгновение и мы оказываемся в пейзаже страха Четыре.       И, конечно же, первым испытанием является — барабанная дробь — высота!       — Прыгнем? — спрашиваю я.       — Отключи инстинкты Дивергента. Проще перебежать, так меньше подозрений.       И правда; я осматриваюсь и замечаю на противоположной стороне небольшое «укрытие».       Перебравшись через висящий на огромной высоте мост, мы оказываемся в замкнутом пространстве.       — Клаустрофобия? — усмехаюсь я.       — Есть немного, — парня передернуло.       Найдя на полу несколько болтов, я подпираю ими движущиеся стены.       — Молодец, быстро схватываешь, — поцеловал меня в висок Четыре.       — Я же говорила, — подмигнула я ему в ответ.       Следующий страх: темная комната, в средине которой сидит девушка, привязанная к стулу.       — Её нужно спасти? — не понимаю я.       — Застрелить, — поясняет парень и показывает на пистолет, лежащий на столике рядом с этой девушкой.       — Но это же невинный человек! — восклицаю я. — Так нельзя.       — Они хотят убедиться, можем ли мы подчиняться приказам. Дивергенты всегда делают по-своему. Конечно, кроме тех, которые осведомлены о происходящем.       Чертова Джанин! Она так весь оставшийся мир разрушит. Если бы я могла ей врезать, то сделала бы это уже давно. Одно успокаивает: рано или поздно пройдёт время её издевательств. Отречение совсем потеряло власть. За новости, происходящие в городе, спасибо Эрику. Только он из лидеров пытается избежать подчинения стервы-Джанин.       Четыре наводит прицел на девушку. Секунда. Я оказываюсь на её месте. Что за чертовщина? Кто вообще эту хрень придумал?       Парень отворачивается от меня и стреляет.       Следующее, что я вижу, это совершенно другое помещение. Значит, в меня выстрелили. Прикольно ощутить это однажды.       До меня доходит: мы находимся в очень знакомом мне месте. Эм… Это Отречение.       — Четыре, что мы тут делаем? Я не понимаю, — честно проговариваю я.       Стоп, так это одно из мест в центре управления города. Здесь часто бывал мой отец, и, само собой, Маркус Итон. Значит, он как-то связан с этим человеком.       Меня осеняет…       — Как звали сына Маркуса Итона? — осторожно спрашиваю я, стараясь не акцентировать внимание на главном вопросе.       Слышу чей-то знакомый голос:       — Тобиас, это для твоего же блага, — строго выговаривает мужчина, выходя из-за двери.       За секунду вокруг нас появляется десяток клонов Маркуса с ремнём в руках.       Я не теряюсь и бью его ногой в живот. Графическая картинка растворяется, и мы с Четыре или… Тобиасом приходим в себя.       — То есть, твоё настоящее имя Тобиас? — недоумеваю я.       Парень кивает в ответ.       — Ходили слухи о том, что Маркус избивал своего сына. Это оказалось правдой… — рассеянно и с толикой сожаления выговариваю я.       — Так все и было, к сожалению, — парень взял меня за руку.       — Вот откуда шрамы на спине… — констатирую я.       — Маркус был безжалостен. Он говорил, что это лишь в воспитательных целях, но это было не так, — с болью в голосе сказал Тобиас.       — Но почему ты сразу мне не рассказал?       — Я тебя люблю, и ты это знаешь, но я не мог изложить все сразу, сама понимаешь, эта информация не для всех. Больше скажу: кроме тебя и моих родителей этого никто не знает.       — А Эрик? — удивляюсь я.       — Эрик, конечно, замечательный друг, но не хочу, чтобы он по-пьяни растрепал все.       Я подхожу к нему так, что он, сидя на стуле, может касаться моей груди. Прижав его голову к своему сердцу, я целую его в макушку и шепчу:       — Я всегда буду с тобой. Буду оберегать тебя от плохих людей, что бы не случилось.       — А я тебя, — проговаривает парень.       — Это сердце бьется для тебя, слышишь? — добавляю я.       — Не хочу казаться эгоистом, — усмехается Тобиас и, усадив меня к себе на колени, нежно целует.       Теперь все тайны между нами исчерпаны. Наконец-то мы сможем понимать друг друга чуть больше, чем могли.       Детство Четыре было отвратительным, но что стало с его мамой?       — Четыре, — говорю я, но, заметив неодобрительный взгляд, спрашиваю: — Что такое?       — Называй меня настоящим именем, пока мы вдвоем, — просит он.       Это я понимаю хорошо: как и любому человеку, попавшему в Бесстрашие, ему хотелось забыть своё прошлое, оставив злополучное имя в той, более худшей жизни.       Таким образом я забыла время, проведённое в Отречении, а Тобиас своего жестокого отца и вечные муки.       Спрашивать и так очевидные подробности о смене имени я не буду. Четыре — четыре страха. Ну, это элементарно.       — Хорошо, Тобиас, — на его лице засияла умиротворённая улыбка. — Что произошло с твой мамой? — любопытствую я.       — Она ушла от нас, не выдержав издевательств, и больше о ней я не слышал ни слова, — поясняет Четыре.       — А как же ты? Могу предположить, она думала, что сделает таким образом лучше, — пытаюсь оправдать женщину.       — Эвелин думала только о себе, Трис, она не собиралась забирать меня с собой, — отрицает он.       — Тобиас, любая мать хочет для своего ребёнка только самого лучшего. Если бы ты ушёл с ней, остался бы без фракции или погиб, пойми это.       — Ты её защищаешь? — фыркает Четыре.       — Нет, я только хочу тебе пояснить возможные цели такого ухода. Конечно, она сделала неправильно — оставив ребёнка с отцом-тираном, но забрать тебя с собой было бы самым глупым решением.       — Ты бы смогла так поступить со своим ребенком?       В сердце больно кольнуло. Можно рассуждать без остановки о чужих поступках, но что касается меня… Я ни за что бы не позволила пережить подобное своему ребёнку.       — Ни за что, — сквозь зубы проговариваю я, прикладывая руку ко лбу, шумно выдохнув.       На глазах начинают выступать нежелательные слёзы.       — Теперь сделай выводы о моей «матери».       — Если бы я была вынуждена уйти, я бы не взяла своего ребёнка с собой, Тобиас. Я бы желала для него светлое будущее. Независимо оттого, через какие мучения ты прошёл, ты стал прекрасным парнем с «крепким стержнем». Здесь, в Бесстрашии, ты добился всего сам. Не потому, что Эвелин оказалась чертовкой, а потому, что тебя такие «обстоятельства» воспитали. Можно об этом говорить вечно, но если у неё не было выбора — уйти или остаться — она сделала правильно, не потянув тебя «вниз» за собой.       — Может, в этом ты и права, но какая мать бросит ребёнка, а сама уйдёт? — не успокаивается Четыре.       — В жизни всякое бывает, но надеюсь, что нам не посчастливится об этом узнать, — отвечаю я нежно.       Сейчас главное — привести в чувства Тобиаса и переварить всю новую информацию в голове.       — Откуда ты столько знаешь о жизни? — удивляется парень.       — Во-первых, моя мама очень проницательный и искренний человек, — отвечаю я.       Она всегда меня учила представлять, будто события происходят именно со мной — тогда ответ будет являться искренним.       — А во-вторых, я знала Маркуса. Он был другом моего отца… Странно… Мы с тобой встречались когда-нибудь? Я что-то такого не припоминаю.       — Ты была маленькой, Трис, но я как сейчас помню твои золотые пряди, — улыбается он.       Как же я его люблю. Надеюсь, у нас с ним будет все по-настоящему. Как у мамы с папой…