Давай попробуем не дышать

А утром Тэхёну впервые за весь сезон лунная девочка говорит: «привет», появляясь на кухне. Солнце стирает бледность с её лица, и он, водя подошвами ступней по паркету под столом, ловит её взгляд:  — Привет. Они переглядываются через комнату, одновременно срываются на шумные выдохи и по-детски упрямо закатывают глаза, слушая, как его мать и её отец, сидя рядышком с Тэхёном, сыпят комплиментами в адрес друг друга. Любезности из бульварных романов звучат тоникой альковной мелодии. Договариваются о пикнике посреди рабочей недели непринужденно и приторно — тошно слушать.  — Да, а ещё можно взять палатку одну на всех и отправиться в поход с ночёвкой, — парень не выдерживает первый.  — Тэхён! — мать осекает его менторским тоном. Но намёк на улыбку на лице Росы подстрекает и простреливает пьянящим опиумом. В другой ситуации он бы смолчал, но в этой, раззадоренный её интересом, останавливаться не желает:  — Если мы поедем туда все вместе, боюсь, вы не получите того удовольствия, на которое рассчитываете. На шатком льду их негласного соучастия Росе смешно с его двухсмысленных слов. У матери взгляд красноречивее всяких нотаций на тему вежливости, и, в конце концов, Тэхёну приходится отступить и сказать что-то другое:  — Шучу я. Мы все будем очень счастливы провести время на свежем воздухе. Но Роса всё ещё улыбается ему неповторимо, разрывает его дыханием замирать над архитектурой её солнечного лица да ломаться сердечным пульсом. А когда хрупкий лёд всё же ломается, и Роса, взяв бутылку воды из холодильника, уходит, оставляя его со своими фантазиями, он отсчитывает минуту ровно прежде, чем следом пойти.

***

У Тэхёна перила скользят под пальцами и обрываются на исходе на последнем четвёртом этаже. Он высматривает Росу в лесничных пролетах, в кулуарах колледжа, выслеживает во дворике сквозь мутные стекла заляпанных окон, как одержимый ищет встречи с Росой, повторяя как молитву: «мне просто скучно», но сам не верит, конечно. Ему ведь нужно гореть у неё во взгляде и танцевать под музыку ливневых звездопадов, а она снова, накинув чужую мужскую куртку, ждёт Джину у спортивного зала. Солнечные зайчики бьются за место на её волосах. Яркий холодный свет сочиняет в нём музыку промерзшей Скандинавии. Искалечившая потребность поговорить с ней жжёт, как и шлейф её дорогих духов, нутро до упора глубокого вдоха, когда он подходит ближе:  — Пойдём. Роса цветет под его прицелом, смотрит в глаза. Грустная и удивлённая:  — Куда?  — В поход. Когда в коридоре появляется взмокший после тренировки Джину, когда на лице Росы читаются сомнения во время их торопливого приветственного поцелуя в губы, Тэхён мечтает надышаться воздухом с фьордов и приручить долбаных зайчиков терпкими нотами из-под пальцев.

***

 — Заедем в универмаг? — спарашивает и смотрит ей в глаза внимательно. Она холодная как сто Антарктид, но добровольно в его машине. Топит пространство в густом опьяняющем волнении.  — Как хочешь.  — Хочешь что-нибудь съесть по дороге? Нет? Джину это не понравится? Он был такой молчаливый, когда ты уходила со мной. Или он был просто зол на меня? Может, ты ему рассказала?  — О чём?  — Ты знаешь, о чём.  — Заткнись, Тэхён.  — Ты мне не сказала.  — Что?  — Хочешь что-нибудь съесть?  — Разве мы не на пикник едим?  — Как хочешь, — он пожимает плечами. Она у него в груди стучит в ритме пульсаций и отдается импульсами под кожей. А он не выносит все эти волны, но всё притягивается к ней как больной вдохновением поэт к замужней музе. И хочет писать стихи о безумной несостоявшейся любви на салфетках во всех придорожных кафе (хотя ему и слов-то не подобрать, если честно. Да и не будет она с ним рядом, посвяти он ей даже целую поэму). И летят за окнами городские пейзажи, звучат фонограммами музыканты на рандомных радиостанциях с динамиков магнитолы. Она делает вид, что знать его не хочет, и холодно губы кривит. Тэхён с ней в машине абрис алого полумесяца его строптивого рта наизусть заучивает, терзая свои губы зубами. Вспоминает, как волосы Соён цвета коньяка (прямо как у Росы — вот это совпадение!) бездушно на кулак наматывал. Закат подсвечивает верхушки тонкоствольных сосен блёклым рыжим светом. Позади остаётся бумажный город. Тэхён глушит мотор на подъездной дороге к загородному дому её отца, пока Роса отстегивает ремень безопасности, блуждая взглядом по салону его старенького «хёндая». Всматривается назад пару секунд, а затем поворачивается и, на него презрительно уставившись, образует в нём свежую пробоину.  — Да ладно! Будешь читать мне морали? — он не выдерживает, оглядывается и взрывается.  — Нет, с чего бы? Думаешь, меня это задевает?  — Не знаю, ты не выглядишь спокойной, — "Скажи уже, надоело". Взгляд падает на пачку сигарет, оставленную утром Мино в его машине, руки тянутся выудить одну и закурить, затягиваясь до тошноты глубоко. Хочется и её отравить этим ядом, пустить противный серый дым раскуренной сигареты ей в рот, в неистовом порыве специально сделать ей больно, а затем самому же и успокоить, почему-то оправдываясь за этот бледно-розовый лифчик, забытый Соён в углу на заднем сидении его авто, и умоляя: «Взгяни на меня. О, черт возьми, что ещё мне остается?»  — Не беспокойся, я смогу пережить твою интрижку.  — Это хорошо. Надеюсь, у тебя получится. Да и потом у тебя же есть Джину. Твой парень поддержит тебя. О, тебе будет так хорошо с ним. Обо мне некогда будет думать!  — Тэхён!  — Держу пари, так и будет.  — Тэхён, пожалуйста!  — Что?!  — Заткнись, ради всего святого, замолчи! Она выскакивает из машины, хлопнув дверью.

***

Тэхён готов всё своё живое из груди вынуть и предложить ветру в обмен на сильный порыв, но вокруг только штиль и ослепительно яркое солнце, режущее глаза до боли. Натянутая улыбка рвёт губы под маской идиота, который в любви не нуждается, когда Роса с Джину обжимается во дворе, а он, засмотревшись, нелепо спотыкается о парапет тратуара. Соён напрягается каждой клеточкой тела в его наигранных резких объятиях. Роса, заметив их, жадно жмётся к Джину, и Тэхён злится, глядя ей в глаза, мечтая сжать её сердце руками в тоске, чтобы, как своё было, чтобы билось в отчаянии без него через раз, но, отсчитывая секунды, только сильнее цепляется за Соён, боясь потерять лицо перед сахарной парочкой. И ничего не меняется. Мир так и не падает ниц, целуя небом землю, задыхаясь в пыли циклона, серый дым его невыкуренной сигареты не лижет ей лёгкие. Джину опять накрывает её плечи своей курткой и уводит за руку подальше от его глаз, а Тэхён всё стоит на месте, позволяя горько-соленой фразе «люби его, ради бога» жечь немеющий язык.