Давай попробуем не дышать

А следующее утро минорное. Тэхён носит мятежный циклон под смоляным сердцем. Ходит на цыпочках, просит разрешения заглянуть в душу. Но у Росы на лице вся минувшая ночь вычерчена недостатком сна и солнечного витамина, она на него и не смотрит. Она собирает копну коньячных волос в хвост, бесцветным бальзамом проводит по губам; Тэхен робеет, боится вдохнуть и давится миндальным печеньем. Роса берёт свою сумку и уходит. Она конечно всё знает (что этой ночью он места себе не находил, когда она, целованная Дионисом, выбирала, кто будет её трахать). Всё, что он решает запихнуть в себя позже в студенческой столовой, встаёт поперек гортани. Сонливость и неохота есть лечатся горьким кофеином из автомата. Уже третья чашка? Мино, опасаясь за нервы друга, не успевает считать. Роса за обедом в компании Джину снова стреляет картечью по мозгам: нарочитая идилличность, трогательные улыбочки — осколки и пули. У неё в глазах пепельные звёзды взрываются. Она скармливает ему барственный взгляд дочери демона-искусителя. Тэхёну вытравить из неё всё это хочется или самому на тёмную сторону встать, но свой ад он прячет глубоко в карман. У него нездоровые мысли. Ему представляется, как заиндевелыми руками она вынимает его послушное нелепо бьющееся сердце, а у него горло сводит до немоты, но хочется смеяться, а не кричать. Мино сказал бы, что у него поехала крыша. Мино всё замечает. Мино ловит её космический царственный взгляд на нём и говорит, что такие, как она, никого не любят. Но Тэхёну плевать на её любовь, ему ведь тоже нечего ей предложить. Ему не нужны чужие слабости, звёзды в глазницах и общие планы на год. У него романтично-галактическое «так-захотела-Вселенная» ответом на все вопросы. Роса болтает с Джину, смеётся, смывает университетскую столовую, Сон Мино и весь Сеул заодно своей аутентичной улыбкой. И у Тэхёна бедствие вместе с кровью по венам рекой. И нужно только решить, чего хочется больше: унести с собой эту улыбку или стереть её с девичьего лица. И спустя секунду звёзды, ломая рваный рисунок каштановых радужек, врываются в комнату, и уже даже не вспомнить, о чём там лучший друг говорил минутой ранее. Тэхён занимает свободный стул напротив лунной девочки и рушит до основания своим перемещением геометрию доброжелательности за её столом. — Мне нужно кое-что сказать тебе, — бросает на выдохе. Под пшеницей выбеленой чёлки его глаза срывают покров её бесстрашия, клеймят её соседа «смазливым простаком». А её невнятное: «Он просто не выспался. Не бери в голову» ответом на вопросительный взгляд этого самого Джину оставляет печать святой злости в груди. «Мне рассказать, почему этой ночью я совершенно не выспался?» Вчерашнего «мистера Хайда» можно разглядеть лишь на дне её расширенных зрачков. И судя по тому, что она то и дело поглядывает на дверь, её жутко напрягает сложившаяся обстановка. А ещё Ким Джину почему-то решает, что его ладони место на её плече. — Что ты там хотел сказать? Говори, — выражение невозмутимости, только щеки дразнят здоровым румянцем девчонки, оказавшейся в объятиях симпатичного паренька. Как будто его это и правда колышет. — Родители сегодня приезжают. Надеюсь, ты помнишь. Роса не утруждается словесно отреагировать, только плечами пожимает, издевательский ухмыляясь. И у Тэхена снова бедствие по венам и провал в каштаны рваных радужек. Ей очевидно известно, как ломает она его, как отчаянно ему хочется сбросить чужую руку с её плеча и, может быть, даже устроить драку.