Зверь

Расплавленный янтарь заливал небосвод над замком Хогвартс. Новый июньский день только зарождался. Наблюдать за ним из-за деревьев Запретного леса, как случайный зритель — он уже давно привык к такому. Тяжёлые ветки подпирали облака, царапали эти белоснежные обычно перины, что сейчас окрашенные во все тёплые оттенки: от нежно-золотого до благородного алого. Грусть может быть цветной? Кто сказал, что ей присуща только унылая серость? Пора уходить. Старая мантия, перелатанная уже множество раз, изношенные ботинки, бледная кожа и очень уставший вид. Одно из самых волшебных мест Великобритании действительно творило не придуманные чудеса — безмятежное детство образами возникало перед глазами на каждом шагу. Но даже оно целиком и полностью было пронизано ноющей болью. Но разве так бывает? После дождя появляется радуга. Было же что-то хорошее и в его существовании? Счастливая семья? Сомнительно. Любовь? Увы, нет. Друзья... Кровавый треугольник. Джеймс убит по вине Питера, которого весь магический мир тоже считал давно мёртвым. Сириус теперь вынужден скрываться. Тоже из-за этого же самого Петтигрю. В голове эхом отбивались их голоса. Слова оживали, вроде сказаны были вчера вечером за ужином в Большом зале, а не четверть жизни тому.       — Эй, ты чего раскис, Лунатик?       — Прекрати унывать, Луни.       — Эй, Рем, ты же сейчас завоешь. Рано же ещё. Подожди хотя бы до ночи. Тогда это раздражало, но сейчас грустная улыбка невольно возникала на лице. Даже этого сейчас нет. Ничего. Вокруг кружила пустота, словно пыльный смерч, затягивающий в самый центр. И что оставалось? Возвращаться в пустой дом, где больше двадцати лет назад всё было хорошо, но с тех пор много воды утекло. Время забрало всех, не пощадило болезненного худощавого юношу, оставив его один на один с чудовищным зверем, живущим в его проклятой крови. Со дня в день, с года в год... И вот уже года складываются в десятилетие, медленно приплюсовывая к себе всё больше и больше беспросветного одиночества. Тени прошлого всегда будут преследовать его, загонять в тупик, куда ничто не пробьётся, кроме лунного света. Не он управлял своей судьбой. Римус знал это. Предельная честность не давала ему возможности думать по-другому. Никакого самообмана, что хоть как-то мог подсластить исключительную горечь происходящего. Она была его хозяйкой, а он всего лишь послушным псом на короткой цепи. Скромный мальчик прожил скромную жизнь. А была ли это жизнь? Крест на ней был поставлен ещё в детстве. Шрамы не затянулись, они просочились в артерии, проникли в душу, залегли в сердце. С замиранием каждой клеточки изнеможенного организма смотреть на небо. Птицы кружатся так вольно. Он никогда не был независим. Даже от себя. Пора выходить на свет. Солнечный свет, который не сводит с ума, не выпускает монстра на свободу. Знакомая тропа. Столетние ясени, вереск на склонах, Чёрное озеро. Римус наклонился над прозрачной гладью, что впитывала в себя, казалось, весь мир. Собственное отражение вызвало тяжкий вздох. Рука сама потянулась к воде. Холод просачивался сквозь пальцы, заставлял прикрыть глаза. Последнее пристанище, где призрак счастья бродил за ним, воскрешал воспоминания, которые можно с уверенностью назвать самыми лучшими. А теперь волшебный Хогвартс гнал его от себя, как прокажённого. А окрестности так и шепчут, так и манят. Глаза жадно разбегаются, не знают за что ухватиться, на что полюбоваться на пару секунд дольше. Старый дуб. Сколько же под ним всего произошло. Здесь застыла целая вечность. Тут родилась и скоропостижно погибла короткая, но воистину чудесная эпоха Мародёров. Как же великолепно просто касаться шершавыми пальцами сочной свежей зелени, ещё не прожжённой утомительным летним солнцем.       — Профессор? Мужчина не торопится оборачиваться. Обладательница мягкого голоса сама подходит к нему. Тихий шорох травы под ногами приближается. Когтевранка Чжоу Чанг Странно было видеть её здесь в настолько раннее время. Да и не только её.       — Я жаворонок. Всегда рано просыпаюсь. А сейчас, когда погода настолько хороша, просто неуважением было бы сидеть в замке и ждать, пока настанет время отправляться на завтрак, — отвечает она на возникший в голове у Люпина вопрос. — А Вы... Уже уходите?       — Да, — мужчина поднял глаза, устремляя тоскливый взгляд на замок. — Моя миссия здесь окончена. Брюнетка тихонько опустилась рядом на корточки.       — Я всегда прихожу сюда, чтобы побыть в одиночестве. Подумать, помечтать, полюбоваться красотами, как сейчас, — еле слышно проронила она. Римус мысленно усмехнулся. И почему всех тихих, задумчивых мечтателей так и тянет к этому месту? Какая таинственная связь существует между ними? А она наверняка есть. Он знал, точно знал. Ведь именно скромняга-Лунатик предложил это место для постоянного отдыха от громких коридоров и суетливой гостиной в тёплые времена года друзьям. Чжоу поправляет длинные волосы и не отводит взгляда от понурого профессора ЗОТИ. Ей безгранично жаль этого светлого человека. Но разве достаточно на свете слов, что бы выразить это доброе щемящее в груди чувство?       — Вот, возьмите, полегчает, — девушка протягивает ему распечатанную плитку шоколада, где не хватает трёх кубиков. Её глаза искрятся добротой. Люпин добродушно улыбнулся. Гарри Поттер определённо видел в них то же самое. Интересно, не будь его патронусом олень, может он и стал бы мотыльком? Прозрачная бабочка, улетающая в осень.       — Ты будешь крёстным моего второго ребёнка, Римус, — в голове почему-то всплывает звонкая фраза Джеймса, сказанная почти четырнадцать лет назад. Хотя бы мальчик будет счастлив. А Римус Люпин... Он так привык переживать за других, абсолютно наплевав на себя.       — Мисс Чанг, Вы всегда отличались своей щедростью и великодушием, — кивает мужчина, сжимая в руке пучок травы.       — Вы научили нас этому маленькому секрету.       — Какому же?       — Добро можно найти и в самых простых вещах. И... — девушка медлит. Лёгкая неуверенность читается в её задумчивом взгляде. — Человеческий облик не гарантирует человеческую сущность. Её надо беречь, как хрустальную вазу. И даже если вдруг её кто-то разбивает вновь и вновь, не нужно бояться склеивать осколки. Вы — самый настоящий человек. Утомлённое сердце пропускает удар, а потом ускоряет темп, как после электрического разряда.       — Берите, берите, — более настойчивым голосом произносит Чжоу. Знакомая картонная упаковка, гладкая фольга под пальцами, пускающая блики куда-то ввысь. Солнечные зайчики возвращались домой. Во рту тает настоящий кусочек тепла, что разносится по всему телу. Улыбка напоследок. Настоящая в среде полнейшей магии и волшебства, иллюзий, фантазий и сказок. Человек уходил в рассвет, а зверь оставался дремать между деревьев Запретного леса.