Откровения вечности

- Стой! - внезапно севшим голосом просипела Оливия, - Стой-стой-стой! Остановись же!  В голосе предательской змеей проскользнула паника. Что делать, если гипноз не сработал? Прощаться с жизнью? Верещать, словно повязанный на алтаре жертвенный барашек? Как потом объяснить Агни своё чудесное возвращение? По счастью, у баронессы не было нужды решать эти вопросы. Жрец дрогнул рукой и нож, скользнув мимо её тела, чиркнул лезвием по камню. Девушка скривилась от отвратительного звука, такого, словно в кофемолке вместо зёрен какао оказались чьи-то кости. - Я было на секунду усомнилась в своих талантах, - былая самоуверенность вернулась ехидной ухмылкой, - Знаете ли вы, в чем мое отличие от десятка других девчонок, что вы погубили? Ох, наивная я! Конечно же, вы даже их имён не знали. Или не хотели знать. В других обстоятельствах, быть может, это было бы важное семантическое отличие, но не здесь. О, это сладкое выражение ужаса на ваших лицах... Уверена, вы также наслаждались страхом ваших жертв, как я сейчас - вашим. Человеческий разум так восхитительно развит, но так юн и беззащитен перед громадой истории. И вот результат - вы стоите в ступоре, не с силах шевельнуться. Вот что нас различает! Воля! Оливия дрожала от возбуждения, путалась в мыслях, говорила яро, но несвязно. Она краем глаза следила за тем, как Агни пробирается к ней и не могла дождаться их воссоединения. Все же под защитой ей будет спокойнее. Однако в пылу доказательств собственного превосходства баронесса забыла о самом главном - о контроле. Отвернувшись спиной от жреца, она автоматически отказалась действовать на него гипнозом, и воля медленно, словно сознание к пьянице, возвращалась к мужчине. Он ещё не в полном мере владел собой, но был достаточно ослеплён яростью. Как какая-то пигалица, оборванка, посмела нарушить его священный ритуал и начать бороться за свою жалкую жизнь?!  - Госпожа! - вскрикнул Агни, который был ужасе от того, что не успевал ей помочь. Оливия сообразила быстрее, чем даже ожидала от себя, поэтому нож лишь прорезал ей кожу через всю спину, от лопатки к лопатке. Легко и... - Больно! - охнула девушка, не зная, как вывернуться, чтобы прижать рану.  Агни все же оказался рядом, но это был уже не совсем знакомый баронессе добродушный индиец. В его глазах горел потусторонний огонь, а на лице не было ни грамма жалости, только кровожадность и безумие. Он схватил жреца в охапку, желая то ли задушить его в таких недружелюбных объятиях, либо выжать из него все соки. Оливия приложила руку к груди Агни: - Будь добр, не убивай его, - расслышав вздох облегчения жертвы, садистски добавила, - но руки сломать можешь. Казалось бы, его визги в такт ломающимся костям можно было услышать даже в доках, но нет. Голос одного хилого мужчины потонул в образовавшейся какофонии звуков. Баронесса больше не создавала гипнотических ритмов и стоявшие в ступоре сектанты принялись беспорядочно метаться по зале, размышляя стоит ли бежать отсюда сейчас или прямо сейчас. Но не тут то было. Незадачливых служителей кровавого божка встречали все же пришедшие на подмогу бравые сотрудники полиции. Девушка заметила, что она слишком часто и шумно дышит, и огромным усилием воли взяла контроль над дыханием. Жрец обмяк в руках индийца и не подавал признаков опасности. Агни уже вполне пришёл в себя и брезгливо разжал руки. Мужчина стек на пол, уродливо растопырив сломанные руки, словно смятая бумажная кукла. - Госпожа, вы ранены, - с глухой тоской констатировал Агни.  - Сильно? - Оливия попыталась извернуться, чтобы разглядеть, насколько все плохо.  Острая боль сменилась тупой пульсацией на месте пореза, из которого стекала кровь, стремилась по хребту вниз, бежала по ногам, срывалась и разбивалась об пол. Лохмотья давно перестали что-либо впитывать - по ним расплылось багровое пятно причудливой формы и постепенно увеличивалось, отвоевывая ткань кусок за куском. - Мисс Барнетт?! Что здесь, черт всех вас дери, творится?!  - Комиссар? - притворно удивилась Оливия, - вы лично приехали исполнять мою просьбу?! Право, не стоило. Но я так польщена. Годы не стёрли вашего героизма. Комиссар покраснел и неумело марал смущение за кашлем: - Кх-кх- кх-врача сюда!  - О нет, во враче нет никакой нужды. Агни обо мне позаботится, - запротестовала Оливия, позволяя слуге заворачивать себя в огромный плащ, - Хотя ты не слишком-то усердствуй. Я же даже вдохнуть как следует не могу. - Дома отдышитесь, - отрезал индиец, решив, что раненная женщина права голоса не имеет.  Баронесса злобно поджала губы, но возражать не стала. Какой девушке в здравом уме не понравится элегантное проявление мужского сильного начала? Баронесса красочно обрисовала сцены ужасающего ритуала, разрешив себе добавить пару деталей для более полного описания, милостиво объяснила смысл иноземных закорючек почти на всех поверхностях в зале и оставила разбираться с этим безобразным центром паники и мракобесия на Скотланд-Ярд и вяло передвигалась к выходу из здания. Агни понуро шёл следом, считая себя виноватым во всех бедах. - Будешь распространять такие миазмы отчаяния и дальше - до дома пойдёшь пешком, - пригрозила ему Оливия и остановила извозчика. - Просто чудо, что вы оказались в этом захолустном квартале в столь поздний час. - Верно, мисс, вам несказанно повезло, - кучер оказался смешливым усатым мужчиной, который едва умещался на козлах. Дома она велела Агни не издавать не звука, чтобы невзначай не разбудить Сиэля, и нескромно надеялась на то, что у демона есть дела поважнее, и встречать он их не выйдет. К великой удаче, так и случилось - дом спал и лишь дыханием огромного зверя казались шуршащие на ветру трубы. Ни слуги, ни господа не заметили позднего проникновения ещё одних жильцов. - Нагрей воду... - еле слышно просипела Оливия. Мужчина опустил её на ноги и она неуверенно потопталась на месте - плотно обёрнутый вокруг тела плащ мешал широким движениям. Но ничто не могло помешать баронессе пробраться на кухню, где за корзинами с картошкой она припрятала бутылку вина, чтобы никого не просить раздобыть этот павший смертью храбрых виноградный сок. Проковырявшись с четверть часа, она все же сначала освободила руки из-под гнета плащевой ткани и зашипела - кровь успела свернуться и намертво прилепить плащ к коже. Отрывать её было мучительно больно, но Оливия не сильно себя жалела - пить хотелось гораздо сильнее. Откупорила бутылку она гораздо быстрее, тут все же сказывался опыт в подобных операциях. Пока девушка искала в потёмках бокал, потому что вновь позабыла, где Бард держит свечки, спине снова пробежал липкий холодок. Неуверенно заковыляв в сторону ванной комнаты, она надеялась, что не оставляет за собой цепочки неаккуратных кровавых каплей, что к утру непременно бы впитались в пол. Ванная встретила её воздухом, словно парное молоко - Агни знал, чем можно смягчить нрав баронессы. Расслабленно вдохнув тяжёлые горячие пары, Оливия блаженно прикрыла глаза. Даже надоедливая боль в спине не казалась проблемой, которую бы следовало срочно решить. Она хотела залечь в ванную целиком, даже не разуваясь, но слуга неуверенно остановил её на подходе. - Давай-ка я сама, дорогуша. Если ты вдруг решишь испустить дух от стеснения прямо здесь, я буду крайне опечалена таким купанием, - всунув ему в руки живительный напиток, девушка повернулась спиной и резко растопырила локти в стороны, словно возмущённая наседка. Мокрая ткань мерзко хлюпнула и оторвалась от тела. Баронесса закатила глаза, шумно выдохнула, даже дрогнула в коленях, но промолчала. Было больно, но не смертельно. В ванну она влезла неряшливо, расплёскивая воду на пол. Вцепившись пальцами в её край, Оливия животом сползла в горячую воду, обжигая рану. Вжимая лоб в прохладу бортика ванной, она долго не подавала никаких знаков готовности. Агни так и стоял к ней спиной, крепко сжимая вино в руках, не зная, куда деться от чувства собственной «неподходимости» обстановке. Ему, да и ей, крайне хотелось, чтобы здесь появился кто-то ещё и разрядил обстановку, но все в доме отошли ко сну, а те, кто наверняка не спал, нашли себе дела поважнее. - Можешь повернуться, Агни, - захлебнувшись горячим воздухом, просвистела Оливия.  Разнеженная водой, она проворковала это почти ласково, и слуга возмущённо замотал головой - он не заслужил доброты, но усилием воли подавил в себе уныние. - Все выглядит не так уж и плохо, мисс Лив, - пристально, словно ревизор осматривает чью-либо работу, Агни рассмотрел рану на спине девушки и пришёл к позитивным выводам. - Что, даже никаких швов накладывать не нужно? - она недоверчиво забарахталась в воде, но смогла только с который раз убедиться, что свои лопатки, как и уши, без простецкой системы зеркал не увидеть. Пожав плечами, она поверила мужчине на слово. Баронессе сделалось слишком сонно, чтобы продолжать бульдожьей хваткой вызнавать сведения для удовлетворения собственного любопытства. После скорого омовения мыльной водой, она неловко, слегка промахиваясь в движениях, быстро ополоснулась чистой водой и практически упала в путаницу огромного полотенца. Мокрые концы волос буйной медузой разметались по спине, прикрывая рану, по щекам расползся легкий, цвета едва созревшего персика, румянец, лицо приняло беззащитно-расслабленное выражение, и ни одна морщинка не прорезывала кожу. - Уже далеко за полночь, верно? - сама у себя поинтересовалась Оливия, - Давно пора отойти ко сну. Ты, верно, устал со мной возиться. - Вы должны были отдыхать согласно пожеланию графа, - угрюмо пробубнил Агни, - а в итоге снова оказались в какой-то клоаке событий. Баронесса грустно хихикнула, но со стороны это больше напоминало чихание котенка. Индиец сопроводил девушку до ее покоев, и она, покосившись по сторонам, хлопнулась на покрывало кровати со стоном, абсолютно не подобающем приличной леди. Она хотела заснуть, но мозг точил червячок любопытства, сменил стыд за очередное ранение - где ошивается демон? Будь он дома, давно бы уже учуял запах крови. От бесплодных, мучительных попыток отгадать местоположение дворецкого ее отвлек Агни. Дверь приоткрылась и в комнату даже не вплыл, а полноценно вступил аромат благовоний. - Убирайся! - зашипела Оливия, - Отравить меня вздумал?! - А если я еще чаю принес? - робко запротестовал Агни. - Только не вздумай проносить сюда эти свои умерщвляющие все живое масла в замысловатых колбочках. И почему такая гадость заключена в настоящие стеклянные шедевры? Чтобы умирать со вкусом? - патетически проскулила баронесса, трагично перевернулась животом кверху, выбросила руку к потолку и рьяно уронила ее себе на лоб. - Открыть окно? - Пожалуй, а то я не только аромата, даже вкуса чая не ощущаю. Удивительное дело! Если на твоей родине такое благоухание повсюду, неудивительно, что в какой-то момент у тебя помутился рассудок. - Уж лучше благовония, чем запах гнили, - практично пожал плечами мужчина и двинулся в сторону выхода. - Постой. Побудь тут, пока я не засну, а потом закрой окно, будь добр, и можешь идти, куда заблагорассудится, - в комнате быстро стало прохладно, а девушке было даже жарко от жадно выпитого второпях чая, и от этого контраста невозможно сильно клонило ко сну. - Пускай ты будешь моим амулетом от кошмаров?.. - уже в полусне прошептала Оливия, прижимая колени к животу. Пусть хоть одна ночь обойдется без бреда старика Морфея, присылавшего ей такие жуткие сны, что иной раз засыпать не хотелось. *** - Госпожа, просыпайтесь, - Агни не мог отказать себе в удовольствии при случае подержать баронессу за руку. - Что? Который час? Уже вечер, что ли? - девушка даже не смогла толком оторвать голову от подушки и, скривившись, повернулась лицом к окну, проклиная задеревеневшую шею. - Нет, только занялся рассвет. Но вы были так беспокойны во сне, что я решил, лучше уж не спать совсем, чем видеть что-то ужасное, - простодушно объяснился слуга. - Верно... - рассеянно отозвалась Оливия и одернула свою руку. Солнце вставало в этот день на полностью безоблачном небе, и, еще подернутое ночной пеленой небо впитывало в себя теплое золото и постепенно разгоралось. Стоило ей немного задремать, приняв положение полусидя, на небо было невозможно смотреть без рези в глазах. Агни куда-то запропастился, но баронесса уже в нем не нуждалась. Самостоятельно накинув халат, стараясь поменьше дергать ноющую шею, она спустилась к самому началу завтрака. - Невиданное дело! - Сиэль даже газету отложил, - Выглядишь ты не лучше, чем пару дней назад, но определенная тенденция намечается. - К концу света? Ты даже от чтения оторвался при моем появлении. Не так уж и часто я позволяю себе опаздывать на завтраки, - со вчерашнего дня она ходила простоволосая и голова, свободная от стягивающих пут прически, приобрела невиданную легкость, которая казалась даже странной на фоне уставшей шеи. Оливия по обыкновению отказалась от нормального завтрака и принялась осторожно изничтожать фрукты, пытаясь пододвинуть блюдо с ними как можно ближе, так, чтобы это не казалось эгоцентризмом и нежеланием делиться в чистом виде. - Интересное что-то пишут? - накалывая несчастную грушу, обливающуюся вместо слез соком, уже в третий раз, девушка плюнула и целиком повернулась к Сиэлю. - Пока что не особо, - уныло отмахнулся он. Девушка прищурилась - на первой странице был громкий заголовок. "Погром в церкви!" - Будь добр, поделись газетой, - вытянув руку, Оливия аж заерзала на стуле от нетерпения. Граф охотно выполнил ее просьбу, словно она избавила его от ужасной участи. Быстро скользнув взглядом на странице, баронесса нашла то, что ей было нужно. "Особую благодарность горожане высказывают зоркому глазу наших блюстителей порядка" - Что?! - щеки полыхнули бледным румянцем, а пальцы сжали бумагу так сильно, что кое-где остались вмятины и трещины, а руки девушки оказалась испачканными типографской краской. Оливия вскочила, резко поправила сбившийся халат, и широкими шагами отправилась к камину. Разжигать заново после ночи его никто не стал, но тлевших углей ей оказалось достаточно. небрежно бросив газету в пепелище, девушка схватила кочергу и яростно запихала редакторский шедевр вглубь. - Мы... столько... горбатились... а вы вот как?! Подлецы! - каждое свое слово она сопровождала ударом возмездия. Запахло тлеющей бумагой. В воздухе образовалась гнетущая тишина, которую оборвал кашляющий от смеха граф. - Вот Ливи, честное слово! Если я хоть раз при тебе скажу, что мне скучно жить, можешь отдать меня на съедение демону. В чем газета провинилась? - Забудь, - протянув руки к углям, пробормотала баронесса, устыдившись порыва гнева. - Что же, в любом случае, наши пути лежат сегодня сегодня к мастерской мадам Нины, думаю, тебе понравится предстоящее зрелище. Агни, сегодня мы сами позаботимся о баронессе, можешь снова взяться вплотную за своего принца. А то жуть как за прошедший день надоел. - Только подумать, на какие жертвы ты пошел ради моего спокойствия, - Оливия внезапно тепло улыбнулась и откланялась - больше есть совсем не хотелось. - Нина! Вы, как всегда, великолепны! - расцелованная Хопкинс, баронесса, расправив юбки, приземлилась на кресло в огромной примерочной. - Думаю, вам стоит пересесть, - с осторожным шепотом одна из помощниц в ателье взяла девушку под локоток, - все же предстоит мужская примерка. - Пожалуй, - Оливия позволила переместить себя вон из примерочной. Однако Сиэль, вознамерившись ее развлечь, каждый раз услужливо выгонял дворецкого в невероятных нарядах на импровизированную ковровую дорожку, чтобы он как следует покрасовался перед баронессой. Они с демоном уже несколько дней толком не разговаривали, но это не мешало ей хохотать до боли в груди от жалкого вида дворецкого. Граф вышел тем еще садистом. Когда Нина все же более-менее удовлетворилась внешним видом дворецкого, они немедля отправились в театр-варьете, чтобы вручить новую партию костюмов, в то время как Себастьян, благодаря прикрытию от мадам, легко смог бы проникнуть во подсобные помещения театра, дабы найти Элизабет и, по возможности, получить какие-нибудь новые сведения. Оливии и Сиэлю не оставалось ничего, кроме как терпеливо дожидаться их дома. Эдвард истер все ковровые дорожки, слоняясь по кабинету туда-сюда. Граф по обыкновению занимался почтой, а баронесса, отвернув кресло к окну, занялась вышивкой - до чего-то более серьезного дело не дошло, а руки занять чем-то хотелось. Подолгу вышивать у нее не получалось, с учетом того, как много они находились вне дома, но к моменту возвращения Себастьяна, на фоне блеклой белесой ткани стал вырисовываться древесный ствол с причудливо изогнутыми ветвями. - Славненько, - поглядев, что внешне девчушка цела, Оливия потеряла к ней всякий интерес. Лиззи уложили спать, и дворецкий принялся докладывать. Правда, рассказ вышел унизительно короткий - обстоятельства поимки невесты графа он не описал, а кроме возвращения девушки в лоно семьи демон ничего толкового не добился. - Почему ты просто вернулся, не уничтожив театр-варьете?! - брата Элизабет трясло, как ему казалось, от жуткого проступка дворецкого. - Ох, святая простота! - почти расплакалась баронесса. - Любые церкви и храмы не более чем символы, их обломки могут только подхлестнуть народную ярость, - снисходительно ухмыльнувшись, показал головой демон. Оливию захлестнули было воспоминания о кровавых банях, которые устраивали религиозные фанатики, и она поежилась. Не хотелось бы повторения подобного в Лондоне, в самый разгар прогресса мира! - Да, не найдя зачинщиков этого музыкального сумасшествия, пользы от крушения здания театра, весьма симпатичного, между прочим, будет ровно никакой. Один только вред. Нас окрестят еретиками, если прознают о нашем участии, будут гонять огнями и вилами, а наши "звездные" товарищи преспокойно займут другое здание, - баронесса пояснила ситуацию исключительно для Эдварда. Где-то в ухе щелкнуло - необычный звоночек от интуиции. - Надо проведать Элизабет.