Откровения вечности

- Ух, по-моему, осень перестала быть собой и состарилась раньше времени. Да сейчас же снег пойдет! - плотно запакованная в пальто Оливия все равно нещадно мерзла и усиленно выдыхала облачка пара, неосознанно давя на жалость. Она не понимала, что они забыли в этих оставленных всеми трущобах. Разве что их целью было нарваться на неприятности - тогда они прибыли точно по адресу. Несколькими часами ранее девушка, будучи мгновенно выставленная за дверь, пока Себастьян и Сиэль тихонько совещались о чем-то между собой, оскорблено удалилась в свои покои, намереваясь хранить дерзкое молчание обиженной леди до тех пор, пока воля графа не прогнется под ее упрямство. В итоге Оливия даже не успела растворить дверь в спальню, как перед ней возник Себастьян. Как обычно, нахально неожиданно и откровенно вплотную. Девушка предприняла молчаливую попытку обойти дворецкого, но, как выяснилось, тот, если желал, мог занять собой весь проход в коридоре, не давая ей ни малейшего шанса протиснуться. - Вселенная всегда перестраивается, чтобы сделать то, что вы хотите. Жаждешь знать мою тайну - только скажи, - наклоняясь так, чтобы только пряди излишне отросших волос касались ее лица, он выдохнул слова, будто тушил свечу. Но на деле в душе девушки вспыхнул огонь не хуже лесного пожара, дымом интереса затмевая разум. И вот теперь, переминаясь с ноги на ногу в подворотне у дома проститутки, Оливия осознала, как глупа была, пойдя на поводу у чувств. Черт с ними, с этими секретами, если достаются они промозглыми вечерами в жуткие ночи ожидания серийного убийцы. - А ведь я сейчас могла сидеть дома, у камина, под теплым пледом, убаюканная треском дров и болтовней Лау, - мечтательно закатывая глаза, заявила она. - Вы меня вообще слушаете?! - Сиэль гневно кривил губы, обращая на себя внимание. Оказалось, девушка слишком глубоко ушла в собственные мысли и перестала следить за ходом событий, а Себастьян даже не пытался, подобрав какую-то бездомную кошку и одаривая ее бурными ласками. Однако им не удалось начать препираться долго и со вкусом, ибо ночную тишину, нарушаемую только их приглушенными голосами, разрезал жуткий крик, полный того отчаяния, когда существо в опасности понимает, что фитилек его жизни опускают в какую-то жидкость, а вероятность того, что это окажется масло, очень и очень мала. Оливия зажала руками уши и инстинктивно ринулась следом за остальными, чудом ухитряясь ровно разместиться со всеми в узком дверном проеме, о чем она сразу же пожалела - на ее лицо брызгами налетели капли крови. Кажется, Сиэлю тоже досталось, потому что его звучно тошнило прямо под ноги, но девушка не могла повернуться, ведь она, широко, до боли распахнув глаза, не могла оторваться от красного цвета, который был повсюду. И лужа крови (откуда ее столько в человеке?) медленно, но верно просачивалась сквозь щели деревянного пола, подбираясь все ближе к ногам Оливии. Она не могла сделать ни шагу, просто забыв о том, что у нее есть ноги, лишь испуганно шептала то, что, если не прислушиваться, можно было принять за молитву: - Невиновного кровь — беда, виноватого кровь — вода. Кровь всегда смывает лишь вода, Кровью кровь не смоешь никогда.* Хвала выдержке дворецкого, тот легко и спокойно задвигался, словно танцуя, закрыл глаза обоим, развернул, прижал лицом к себе и в два прыжка отдалился от этой жуткой комнаты на безопасное расстояние. - Это уже чересчур, - он укоризненно зацокал языком, словно речь шла об испорченном ковре, но никак не о человеческой жизни, оборванной столь бесславно несколько мгновений назад. Вытащив из рукава платочек, девушка машинально натирала себе лицо, и даже когда на коже не осталось ни следа, ей все равно казалось, что с нее чуть ли не рекой стекает кровь. То же самое было проделано с графом пока тот напряженно всматривался в проход, желая видеть лицо убийцы, потому даже не отмахнулся от Оливии, которая нашла время и место, чтобы посвятить вечер чистоплюйству. - И в таком виде ты еще пытаешься притворяться? - Себастьян почти никогда не отпускал с лица свою снисходительную улыбочку. Если бы он так обратился к Оливии, она бы сочла необходимым как следует отходить наглеца тем, что первым попадется под руку (еще один плюс в пользу тяжелых и объемных книг, которые она почитывала на досуге). - Хватит прикидываться. Хотя я первый раз вижу "человека", который так убедительно сыграл свою роль. Из тьмы комнаты под начавшийся дождь выступил никто иной, как Грелль. Да с таким наигранно-беззащитным и неприкаянным видом: плечи опущены, глаза огромные и влажные, губы дрожат не переставая так, что девушку чуть не схватил сердечный приступ, и она прошипела: - Дешевка... Мать моя женщина, что тут происходит?! - Оливия отступила еще на пару шагов назад, за Себастьяна, окончательно переставая соображать, что к чему. Ее шокировало даже не столько наличие Джека-Потрошителя прямо перед ее носом, сколько странные метаморфозы, творившиеся с ним: невзрачные серые волосы словно впитали всю пролитую кровь и стали такими насыщенно красными, что девушке становилось дурно. Вмиг примеренные и наклеенные накладные ресницы (у девушки промелькнула меркантильная мысль на задворках сознания о том, откуда он мог их достать - штука редкая и дорогая нынче, последний писк моды вообще-то), алые губы в тон, и неизвестно откуда взявшиеся вычурные, мерзкие манеры. - Э... - Оливия на минуту зависла, оценивая ситуацию. - Он сейчас тебе воздушный поцелуй послал? Гадость-то какая. Когда-то в свое время она открыла, что мужчинам могут нравиться мужчины, и то же самое - с женщинами, ее еще дня три страшно мутило, но эта мысль так и не смогла прижиться в ее голове, сразу выгоняемая оттуда хромыми и убогими, но все же, хоть какими-то моральными устоями. Господин Сатклифф явно вознамерился разрушить все рамки в ее голове в пределах одного вечера, бесстыдник. Себастьян не ответил ей, полностью сосредоточившись на противнике, но она заметила, как маска отвращения медленно застывала на его лице. - Я впервые вижу демона-дворецкого, - кокетливо поправляя волосы, Грелль погрозил Себастьяну пальчиком. Оливию передернуло, а после, когда сакральный смысл слов все же сформировался в ее голове, она с шумом выдохнула: - Хвала дуракам! А я уж думала, что с ума схожу. Ты все же демон, кто бы мог подумать. Но это еще хоть куда-то укладывается. Но не думай, Себастьян, что тебе и Сиэлю это так просто сойдет с рук, я жду от вас объяснений. А вот ты, дорогуша, ни в какие рамки не влезаешь, - решив, что стерва должна быть тут только одна, Оливия взяла бразды правления в свои руки, ненамеренная более делиться, огромным усилием воли заставляя переставать дрожать голос и руки. С каждым словом, приоткрывавшем завесу тайны, ее обычная самоуверенность возвращалась в прежнюю колею, и клеймо умалишенной с нее можно было спокойно снимать. - За свою долгую жизнь ни разу не видел, чтобы такие, как ты, нанимались в дворецкие, - Себастьян пропустил слепые угрозы Оливии мимо ушей и разговаривал с Греллом так, словно они собирались выпить вместе чашечку кофе и слегка не сошлись во взглядах на романтизм в произведениях Вальтера Скотта. - Какие такие?! Содомиты и мужеложцы? - с отвращением сплюнула девушка, плотно закрывая руками уши Сиэля, а то мало ли чего еще нахватается. - Он должен был быть одинаково беспристрастным ко всем, а в итоге пошел на поводу у своего низменного желания убивать. Совсем ум за разум зашел от такой работенки, принцесса? Ну ничего, жнец, Уилл тебе быстро все вставит на место. Даже если мы думаем, что все уже видели, жизнь может нас удивлять, раз за разом преподнося все новые сюрпризы. А женщины так и вовсе - величайшая тайна природы, а вовсе не египетские пирамиды. И вот именно в эту ночь настал тот самый момент, когда в Англии, где сейчас господствовал традиционный патриархат и бесправные женщины должны были по большей части быть тенью мужа, все внимание было приковано именно к прекрасному полу. Себастьян был удивлен тем, как быстро она взяла себя в руки, узнав, что ее догадка относительно его происхождения подтвердилась. В голове вертелась куча вопросов: как давно она об этом размышляла, что его выдало, как догадалась и откуда ей известно про жнецов? Грелл озадачился примерно по той же программе, разве что загруженный еще мыслями о начальстве, которое могло сделать полный швах его карьере. Ну или хотя бы сегодняшнему вечеру, а ведь он только начал набирать свои убийственные обороты. Многозначительно пожав плечами и воздержавшись от объяснений, девушка не спешила покидать тылов, продолжая оценивать ситуацию. Разбавила их напряженную атмосферу Мадам Рэд, привнеся своим неспешным, но весьма эффектным появлением еще больше ноток кровавого безумия. Сиэль вырвался из рук баронессы, открывая себе глаза и уши. Оливия хоть и стояла позади него, все же ясно ощущала ту горечь, которая от него исходила. Она особо не слушала терпеливые разъяснения графа по поводу его догадок, подозрений и расследования, теперь все и так было ясно. Девушка, ежеминутно вытирая мокрое лицо, уже даже перестала кутаться, ибо она промокла насквозь под этой противной, еле ощутимой поначалу моросью. Она размышляла о том, как странно себя чувствует, ведь еще вчера они с Мадам Рэд отчитывали Грелла за вновь испорченный чай, а сегодня стоят по разные стороны того, что каждый считает правосудием. Тут девушка обратила внимание на страшный шум, который исходил со стороны жнеца. Она медленно выглянула из-за Себастьяна и в следующий миг ей пришлось задвигаться гораздо интенсивнее - в какофонии из криков Мадам и шума непонятного приспособления Грелла, явно созданного не для того, чтобы масло на хлеб намазывать, ибо зубчики на вращающемся лезвии выглядели очень уж угрожающе, ей пришлось в срочном порядке утащить за собой Сиэля, отодвигая его подальше от сумасшедшего жнеца, махавшего своей весьма своеобразной косой направо и налево. У нее даже не было времени, чтобы удивляться тому, как Себастьян остановил его удар, зажав лезвие между ладонями. - Во имя меня, падшего, приказываю тебе: взять их! - приказ графа был тих, но непреложен. Девушка впервые увидела заклейменный печатью глаз Сиэля и вспомнила, что где-то уже читала о таком обряде вызова демона, и даже в точности могла бы по памяти нарисовать пентаграмму, а потом отчаянно замотала головой - что-что, а с душой она пока не планировала расставаться. Потом Себастьян ухитрился стянуть с себя плащ, заботливо накрыть им Сиэля, толкнуть его в объятия Оливии, ведь не стоять же ей просто так, без дела, и пообещать, что по прибытии домой напоит их теплым молоком. - Как это трогательно, но я бы на твоем месте не разглагольствовала, - одергивая плащ на графе и отпуская его, пока тот сам не начал барахтаться, заметила она и указала на жнеца, в нетерпении поигрывающего оружием и примеряющегося для очередного воздушного поцелуя. Себастьян вернулся вовремя, ибо Греллу вздумалось поиграть и он разделал мостовую под собой, промахнувшись, на добрых полметра вглубь. Оливии показалось, что они с Сиэлем одновременно нервно вздохнули, и, переглянувшись, отступили немного назад. Когда девушка увидела, что Себастьян вытащил столб из земли, словно тот был соломинкой, она, конечно, округлила глаза, но предаваться изумлению было некогда, поэтому она закричала, стараясь перекрыть шум пилы: - Берегись! Эта штуковина разрезает все на свете! - но она среагировала слишком поздно, и лезвие косы прошло сквозь столб, по касательной задевая руку демона. *** Этого оказалось достаточно, чтобы запустилась еще одна из особенностей оружия жнецов - наружу всплыли несколько воспоминаний дворецкого. Правда, ей удалось заметить только момент знакомства Сиэля с ним, кажется, не при самых удачных обстоятельствах, ибо мальчишка был в какой-то рваной рубахе, весь в крови, нервный и изможденный. К тому же, заметив людей на заднем плане, расположенных слишком плотно, она поняла, что это была лишь гора трупов тех, кто по воле Сиэля не заслужили жить. Оливия поняла, что Себастьян в первый раз имеет столь плотные дела с шинигами, и сейчас был крайне удивлен происходящим. Она снова скривилась - кому может прийтись по душе работенка выкашивать жизнь за жизнью, просматривая все самые темные тайны души. К тому же, вариант того, что жнец помилует жертву, крайне мал, тогда к чему все это обнародование грязного белья пятнами наружу? И в лице Себастьяна она нашла единомышленника, ибо тот сейчас тоже весьма нелестно отозвался о роде занятий Грелла, после его краткого экскурса в мир между жизнью и смертью. Следующие несколько мгновений девушка решила еще долго припоминать дворецкому - пока тот размышлял и выказывал недовольство, жнец переизбрал свою жертву, ринувшись на Сиэля. Девушка рефлекторно заслонила собой ребенка, даже особо не думая о том, что с ней будет, а досталось ей в итоге не слабо - лезвие прошлось по левой руке, от локтя вниз, задев проходящие тем нервы и лишив руку чувствительности, а вместе и ней и возможности двигаться. Рука повисла плетью, исторгая из себя кровь. Теперь настала ее очередь воспроизвести на свет пару-тройку воспоминаний. И волновалась она сейчас не за свою жизнь: - Интересно, а можно контролировать то, что видит жнец? - но в голову, как назло, лезли лишь личные моменты из ее жизни. - И что такая красавица забыла в столь похабном месте? - она даже не подняла взгляда, чтобы посмотреть на обладателя вкрадчивого голоса. Ее настойчиво подняли двумя пальцами за подбородок. Тогда она первый раз увидела Лау. Правда, в тот день она плохо разглядела черты его лица - тот притон, в котором она находила свой приют последние месяца, никогда не проветривался от дыма и копоти, потому иногда ей казалось, что она до сих пор так ни разу и не увидела его в истинном свете. Она медленно открыла глаза, лениво поднимая на Лау взор, полный отрешенности и безразличия к собственной судьбе - тогда она была слишком уставшей, чтобы даже отмахнуться от его руки. Он так до сих пор и не признался, что именно побудило его заплатить баснословные деньги за выкуп пусть элитной, но проститутки из борделя. Как Оливия потом увидела, она оказалось не единственной, кому он помог, испытывая странные приступы человеколюбия к обездоленным и симпатичным девушкам. Потом он ее облагородил, придал аристократического лоска, обучил манерам и прочей важной в обществе ерунде, открыл мир книг и других языков, познакомил с тогда еще более-менее здоровым и веселым мужем, и никогда о ней не забывал. Оливия даже боялась представить, какие суммы были в нее вложены, и все ждала, когда Лау потребует что-то взамен, и даже сама предлагала возместить долг, пока у барона были хоть какие-то деньги, но неизменно встречала отказ. Прижимая здоровой рукой рану к себе, она без особого энтузиазма подвигала левой рукой и побледнела даже не от вида собственной крови, спешно покидающей ее телеса, а скорее от того, что рука теперь была больше отдельной от нее частью, чем хоть сколько-нибудь родным. Шипя и ругаясь на испанском в надежде, что Сиэль не знает этого языка, поэтому не понаберется от нее дурных манер, но на всякий случай оборачиваясь, чтобы сказать ему закрыть уши, она увидела, как Анжелина замахивается на него ножом. Девушка успела лишь отрешенно подивиться тому, из какой складки Мадам могла бы вытащить приличного размера оружие. Но тут ее сознание накрыла волна ярости, которая, как она подозревала, исходила от Себастьяна. В закоулке словно померкло: - Милорд! Лив! - и перед девушкой предстала его истинная форма, правда, ей не удалось толком ничего разглядеть, и ее взору предстала лишь размытая, всеобъемлющая тень без четких границ. В общем-то, кроме осознания того, что ее дерзость могла в любой момент стоить ей жизни, ведь с его способностями ничего не стоило поставить наглую девчонку на место, ее мало пугало настоящее лицо Себастьяна. Она даже могла поклясться, что видела людей и пострашнее, притом без каких-либо примечательных особенностей. - Не надо, Себастьян! - Сиэль почему-то остановил эту праведную кару, и в дело решила вступить Оливия. Рукой выбив из ослабевшей хватки на минуту замешкавшейся Мадам нож, она прижала его ногой, выхватив из-под накидки револьвер. - Я не буду сомневаться, Анжелина. Во мне нет столько сострадания, сколько есть в твоем племяннике. К тому же, он мне не указ. Если хочешь жить - шаг назад, - твердо целясь прямо ей в лоб, Оливия понимала цену своим угрозам - промахнуться, когда расстояние до цели менее фута, было очень и очень сложно. - Убей его! - завизжал на заднем плане Грелл, недовольный исходом их потасовки. - Но я не могу. Он ведь.. мой... - Мадам Рэд не успела произнести своих последних слов, потому что злой до предела жнец вонзил свою косу по самую рукоятку в грудь женщины. Она отвернулась, не желая видеть, как запредельно медленно падает ее тело, рассыпаясь в воспоминаниях. Ей были безразличны мотивы ее убийств, ибо Анжелины больше нет в живых, и все ее действия обессмысливались, обесценивались, и скоро будут припорошены землей над ее могилой. - Дешевый спектакль человеческой жизни окончен. Прощайте, - Грелл резко засобирался прочь, забрав с собой напоследок плащ Мадам, быстро потеряв интерес к игре. Но уходил он, не испытывая ни малейшего сожаления. *** - Себастьян. Дело еще не закрыто. Не стой столбом. Прикончи еще одного, - хладнокровию Сиэля можно было позавидовать. Хотя о чем еще было плакать тому, кто и так потерял все, даже душу? Теперь Оливии и графу предстояло стать лишь свидетелями воистину исторического столкновения. Демон и жнец. Девушка устало опустилась на колени рядом с Сиэлем, безразлично уставившись на кровавое пятно, расползающееся по одежде Мадам, размываемое по мостовой дождем. В голове было мутно, ее подташнивало, а перед глазами то и дело норовили проскочить цветные круги - кажется, потеря большого количества крови давала о себе знать. - Это прямо история о Ромео и Джульетте! Ах, Себастьян, я хочу от тебя ребенка, - патетично приложив руку ко лбу, восторгался Грелл. На этом моменте девушка не выдержала, и ее все же стошнило, долго и упорно выворачивая буквально наизнанку. Она усилием воли подняла голову, услышав зловещее: - Сто тысяч раз прощай, Себастьян! - и на ее лицо, глухо шлепнув, отлетела капля крови демона. Жнец его все же достал. Смирившись с тем, что все кончено, ведь в таком состоянии от Грелла убегать не было никакого смысла, Оливия даже не пожелала пошевелиться, меланхолично наблюдая за картинками жизни Себастьяна. Увидев, что менялись только декорации, а действующие лица были неизменны, она тихо захихикала: вот Финни уничтожил сад, а это Мейлин разбила пару чашек и тарелок в придачу, Бард, разгромивший кухню, Сиэль, раз за разом запускающий в него стопки документов в гневе, Оливия, отвешивающая ему пощечину, и так по кругу, опять и опять. - И почему мне не стыдно? - расхохоталась она под разочарованный вздох жнеца, который ожидал увидеть сверхъестественный накал страстей, а удостоился лишь обычного, замыленного быта. Как оказалось, такого удара было мало, чтобы сломить Себастьяна, и тот, с охами-вздохами по поводу окончательно испорченного костюма, неспешно поднялся и тщательно отряхнулся. - Прости, но с этого момента продолжение будет тебе кое-чего стоить, - очаровательнейше улыбнулся Себастьян и подмигнул девушке. Оливия была уверена, что заметь такую картину неподготовленный, он бы непременно поседел раньше срока, а она уже привыкла настолько, что широко улыбнулась в ответ, облегченно пробурчав, что все дворецкие, которых она знает - те еще позеры. Лишь свист ветра был теперь единственным звуком, разрезавшим тишину. Себастьян и Грелл стояли друг напротив друга, готовясь к последней атаке, исход которой наверняка разрешит бой. Ринувшись на дворецкого, жнец явно переоценил свои способности без оружия, ведь теперь он его лишился - между зубчиками косы был надежно зажеван пиджак демона, все равно он больше ни на что не годился. - Ну что, сразимся в рукопашную? О, вот тут я в себе уверен, - а вот теперь девушка скривила лицо, потому что атмосфера была страшно натянутая, и улыбаться, методично избивая Грелла, Себастьяну было вовсе ни к чему. Впрочем, она тоже захотела поучаствовать в издевательствах, потому, шатаясь, поднялась и добрела до места побоища. Демон услужливо уступил место на щеке жнеца для ножки Оливии, запакованной в замечательные сапожки на каблучке. - Не-е-ет! Только не по лицу! - взвыл Грелл, к которому девушка испытывала тот самый уровень сострадания, который плавал в районе между "абсолютно все равно" и "капитально безразлично". - Как и следовало ожидать, от пары ударов шинигами не умирают, - Оливия начала сомневаться, а не много ли ударов по голове получил Себастьян, ибо получасовое непрерывное втаптывание жнеца в грязь явно не обошлось двумя ударами, но промолчала, так как тот завел оружие жнеца. - Прошу великодушно простить меня за эти пинки, но мне так хотелось это сделать. Уберите вашу ножку, миледи, - демон замахнулся косой, и девушка закрыла глаза, потому что не хотела, чтобы хоть одна капля крови этого поганца лишила ее зрения, и закусив губу ждала возмездия. Но не услышав предсмертный визг Грелла, робко снова их открыла. - Эх, нашла коса на камень, - констатировала очевидное Оливия, поняв, что нанести роковой удар демону помешал другой жнец. - А, это ты, Уилл. Опаздываешь. Что, опять работал сверхурочно? Очередной жнец, облаченный в деловой костюм, не менее деловито поправил свои очки и спрыгнул вниз, присоединяясь к их скромному вечеру. Прямо на Грелла. Точно на его затылок. Все же возмездие добралось и до сумасшедшего. - А тебя, смотрю, бессмертие начало радовать только сейчас? - приподнял бровь Уилл, как только закончил монотонно зачитывать Греллу список правил жнецов, который он нарушил чуть ли не полностью. - Говорила мне мама, не ходи со жнецами в разведку. Сиэль, Себастьян, у меня для вас важные новости, - устало уперев руку в бок, сообщила Оливия. - Не знаю даже, как объяснить, но я бессмертна. Скорее по факту, нежели по делу. Меня, конечно, убить-то можно, вот только я сразу же возрожусь в ближайшем водоеме, а меня оттуда надо вылавливать. Бонусом к этому цирку идет вечная молодость. А большущим грузом - знакомство с ребятами вроде него и него. Девушка показательно потыкала пальчиком в обоих жнецов и после жестом показала ребятам, что они вполне могут отмереть и прекратить смотреть на нее как на ископаемое. - Прошу прощения за доставленные неудобства, - Уилл поклонился, правда, показывая всем своим существом, как ему противны подобные действия, с ненавистью косясь на "неудобства", которые буквально минуту назад перехватили на пряники еще и от него. - Видит Бог, нет ничего более позорного для шинигами, чем преклонить голову перед таким чудовищем, как ты, - прошипел жнец. - А ты, стало быть, переметнулась на их сторону? - А с чего мне быть на вашей? Давай вспомним, как мы впервые познакомились, и вы решили поставить эксперимент - с какого раза я умру? Я посчитала - вашим экспертам хватило ума остановиться на семидесятой попытке. А сколько я воды нахлебалась, это бассейнами измерять можно, дорогой. И лишь когда Гробовщик меня выловил, он остановил эту какофонию. Раз Бог по какой-то причине про меня забыл, так пусть хоть в аду запомнят! - отвешивая каждое слово не хуже пощечины, девушка грузно осела на пол - сил стоять больше не было. Уилл присел перед ней: - Говорят, что красивая женщина умирает дважды. А тебе за свою красоту пришлось дорого заплатить, да? - он коснулся пальцами ее волос. - Нетленное совершенство, жаль, что ты выбрала другой путь. Но мы еще увидимся, я это чувствую. Мне пора. За сверхурочные нынче не очень-то доплачивают. *** - Ты кое-что забыл, - не прекращая улыбаться, демон отправил вслед жнецу косу смерти, она прошла буквально в миллиметре от его уха и была поймана лишь двумя пальцами. Еще долгое время этот момент из своей жизни она описывала как "неповторимая сцена крутости и позерства". Он удалился в рассвет, таща за собой Грелла за волосы так, чтобы нарушитель перебрал собой все неровности мостовой, а в какой-то момент просто растворился в воздухе. Оливия начала заваливаться на бок, не в состоянии больше поддерживать себя, но ее подхватил Себастьян. - Убей меня, - схватившись здоровой рукой за его руку, взмолилась она. - Что? - несказанно удивился демон. - Теперь я чувствую твою жажду крови, неудовлетворенную и застилающую весь разум. Да и куда мне теперь, с нерабочей рукой и шрамами. А возрожусь я чистая, словно младенец. К тому же, Сиэлю наверняка захочется проверить, правда ли я не отправлюсь к праотцам, а я не хочу однажды обнаружить заботливо подсыпанный яд в чашке чая. Отведи Сиэля домой и приходи с одеждой к букмекерской конторе у дока святой Екатерины. Ну же, не медли. Оказывается, демону дважды предлагать не нужно - грудная клетка с легким хрустом сломалась и сердце Оливии в один миг оказалось в руках Себастьяна, а в следующий было раздавлено. Он подарил ей быструю и легкую смерть - на ее губах играла улыбка удовлетворения, слегка искаженная струйками крови в уголках рта. Глаза, широко распахнутые, застыли в посмертной маске, не в силах сомкнуться. Демон протянул руку и коснулся ее еще теплых губ, вытирая их начисто, но только он потянулся закрыть ей глаза, как тело девушки просто исчезло, не было больше и следов ее крови на руках. - Похоже, не только ты мне не врешь, да, Себастьян? - заметил граф, который наблюдал за всем этим со стороны, и велел возвращаться домой. Уложив графа в постель и проследив, чтобы он точно выпил гадкое теплое молоко, собрав нужные вещи из гардероба Оливии, он все же отправился на ее поиски. Демон нашел девушку свернувшейся на лавочке в дрожащий комок, обнимающей свои колени, насквозь мокрой и голой. Рассветное осеннее солнце, лишенное тепла, переливалось на ее бледной коже. Себастьян впервые заметил, какая Оливия все же маленькая и хрупкая, ведь за ворохом платьев это было не столь очевидно. Тонкие лодыжки, ровные худые ноги, мягкий изгиб талии, аккуратная грудь, безумно длинные волосы его любимого цвета - ночи перед рассветом. Когда ее накрыло блаженное тепло от одежды, она резко подскочила. - Три тысячи лун, Себастьян, почему так долго?! Я уже поверила в то, что помру здесь со скуки, - кутаясь в полотенце, надев сверху ночную сорочку и плащ, она быстро перебирала босыми ногами по холодной земле - взять обувь дворецкий почему-то не догадался. Он хотел было подхватить ее, но увидел, как она протягивает к нему свои руки. - Я их совсем не чувствую. Черт возьми, как же холодно, - пожаловалась Оливия. Во тьме и впопыхах стянув перчатки, Себастьян накрыл ее ладони своими, даря внутренний огонь ее ледяным пальчикам. Они постояли так с минуту, пока девушка, немного согревшаяся, не стала засыпать прямо на ходу. Тогда он взял ее на руки, но стоило ей прикрыть глаза, как вновь открыв их, они оказались уже в Лондонском поместье, где их встретил бодрствующий Лау. - Оливия, опять? - прищурившись, спросил он. - Иди ко мне. Девушка было сонно завозилась, но сложно выбраться из стальной демонической хватки. - Не думаю, что миледи сейчас настроена на разговоры, - отрезал Себастьян, вознамерившийся сам уложить девушку в спальню. По какой-то причине ему не хотелось расставаться с этим ничего не весящим дрожащим кульком одежды и плоти, а уж тем более не хотелось испытывать той же ярости, как тогда, когда не только господин был в опасности, но и Лив уже была ранена. Тогда ему хотелось вырвать сердце этого жнеца, а в итоге она отдала ему свое более чем буквально. А теперь этот ушлый хитрец из Китая каким-то образом пытается претендовать на нее? - Ах, оставь этот героизм, Себастьян. Пусти меня, - Оливия зашевелилась активнее, и демону не оставалось ничего, кроме как подчиниться ее приказу. Она, медленно шагая, провалилась в объятия Лау, тут же снова поднявшего ее над землей. - Все в порядке. Просто я немного устала.