Шах и мат, человечество!

Смутное время — Призрак свободы на коне, Кровь по колено, Словно в каком-то диком сне, Тешится люд — бьют старых богов, Молится люд — ждут праведных снов. Удар. На часах двенадцатый час дня. Маленькие струйки пота медленно скатывались по лбу девушки, перекатываясь на переносицу. — Это только сон, — тихо произнесла Лика. Стерев краем одеяла солоноватые капли, девушка перевела взгляд на маленькие ручные часы, подаренные покойной матерью. «Анжелика Макарова. Дата смерти: Двадцать четвертое мая две тысячи шестнадцатого года» — подпись на часах ужасала, но в тоже время давала надежду. Новый век несет за собой множество чуждых и необузданных вещей. Игра с жизнью прекратилась, ведь отчет, ведущийся на часах, менялся с каждым шагом, совершенным человеком. Сегодня ответственный день. Календарь показывал двадцать третье мая, на дворе был две тысячи шестнадцатый год. А это значит, что судьба девушки в ее руках. Быстро приняв необходимые процедуры, девушка тяжко вздохнула. Наслаждение жизнью прошло, остался лишь горький осадок ожидания. Ожидания, но чего? Риторический вопрос, ведь власть времени была безграничной. Танец смерти Прост и страшен, Но пока не пробил час, За грехи всех жизней наших Время смут карает нас! Еще три дня назад часы девушки указывали совершенно иную дату, но встав на перрон, часы девушки резко сменили свое решение, отбив всякое желание к жизни. Время. Что значит жить вне времени? Когда-то давно люди жили в хаосе. Сын убивал свою мать, пытаясь хоть чем-то расплатиться за свои долги. Отец насиловал своих детей. Жуткое зрелище, так ведь?! Покинув квартиру, Лика бросила кроткий взгляд в серое, но в тоже время необъятное небо, охватывающее людской мир. День, какой-то жалкий день, проведенный в обществе надоедливых коллег, обсуждающих одно и то же изо дня в день. Взгляд на часы, но дата осталась неизменной. Страшно жить во власти скудных часов, меняющих свое мнение по нескольку раз. Злую игру утроило жадное, вечное и незаметное время. Быть может, есть шанс на спасение? И вновь вопрос без ответа, ибо каждый из нас боится только за себя. Пряча свою шкуру за спинами родных людей, мы засаживаем огромный кинжал в тех, кто не заслуживает такого. Шах и мат, человечество. Ужасное и могущественное время отняло у вас не только веру в лучшее, но и надежду. Надежду на спасение своей жалкой и грязной души. Сделав шаг, Лика вновь встала перед перроном. Удар. Числа на ее часах изменились. Зрачки ее зеленых, словно огромное поле глаз, расширились. «Двадцать третье мая две тысячи шестнадцатого года. Время смерти: Двенадцать часов дня». Ужас, страх и отчаяние, ведь жадное время близилось к полудню. Стук. Отчетливый стук рвущегося на клочки сердца отдавался эхом. Надежда ведь умирает последней? Не в это время, человечество. Вы заслужили такую муку, ведь творили зло, недопустимое по всем церковным законам. Мы еще живы! Кто-то спасется, кто-то — нет, Диким порывом В крепости нашей гасит свет, Сорванный флаг — знак — к сдаче врагам, Но нас не возьмешь — врешь — мы живы пока! Что есть жизнь, если в ней нет правил? Что есть время, если люди его тратят на вещи, несущие за собой страшные последствия. Гулкий звук паровоза. Собрав всю волю в кулак, девушка вытянула свою ногу вперед, готовясь к отчаянному поступку. Паровоз все быстрее и быстрее приближал смерть юной девушки, не знающей жизни. Миг, решающий миг и часы вновь издали звук. «Восьмое августа две тысячи двадцать третьего года». Мы не знаем, кто мы — Дети красной звезды, Дети черной звезды Или новых могил. Танец смерти Прост и страшен, Но пока не пробил час, За грехи всех жизней наших Время смут карает нас!