Святое табу

      Рабочий день близился к своему логическому завершению. Сразу же после окончания последней для Золотова пары он начал собираться домой, беспорядочно закидывая документы и прочие принадлежности в барсетку.       Тот вечер должен был стать особенным для Димы и Златы. Всё просто потому, что первый позвал вторую на свидание. Самое настоящее серьёзное свидание, которого прежде у них не было. Именно так Валерьянович всегда считал правильным начинать общение с девушкой, но вот оказалось, что на деле многие его мысли становились трудно выполнимыми.       Он волновался. Сначала не осознавал этого, но потом пришёл к выводу, что последняя пара по расписанию у второго курса от одной мысли резала горло. А когда время начало течь чересчур медленно, он отметил, что считал секунды в голове, мечтая о том, чтобы оставшиеся плачевные десять минут растворились. Не в правилах историка было заканчивать свой предмет раньше времени — он никогда так раньше не делал, обычно стараясь заинтересовать и задержать студентов. Казалось, никто не заметил заведённого состояния преподавателя, когда тот с треском на душе сообщил о конце пары и отпустил всех.       Медленно студенты начали расползаться, собирая вещи. Ему казалось, что все назло начали копошиться с вещами, играя на его нервах. Но, к счастью, никто из второкурсников не планировал его задерживать, поэтому все благополучно покинули аудиторию по истечению двух минут.       Дмитрий на минуту присел, поджав барсетку к животу. Ему нужна была минута для того, чтобы выпустить пар, чтобы успокоиться и понять, почему было так неловко перед самим собой. Он боялся испортить их день, боялся разочаровать её. Хоть всё и было продумано до мелочей, Золотову было невмоготу, словно маленькому мальчику, который впервые пригласил кого-то на свидание. От этой мысли он улыбнулся, тупо уставившись на белую стену противоположного конца аудитории.       Кажется, именно тогда он осознал, почему он бы неспокоен, почему не мог унять себя и посадить на место, заставив успокоиться…       С громким хрустом дверь в аудиторию отворилась, и на пороге показалась Гордеева Софья.       Зная, что девушка учится вместе со Златой, что она имела три пары длиной в день, он заметно напрягся при виде её боевого раскраса.             — Дмитрий Валерьянович, я пришла извиниться за тот вечер.       Соня со страдальческим лицом зашла в аудиторию, напомнив своей походкой кошку, нуждающуюся в самце. Элегантности этой особе занимать было не нужно. Её движения всегда были эластичные и плавны, что привлекало мужской пол на ура.             — Ох, Гордеева, ты уже извинялась, давай забудем этот инцидент.             — Почему же вы сразу так грубо обращаетесь со мной? Я, может, по-человечески поговорить с вами хотела.       Он с выжиданием уставился на неё, явно различая признаки обольщения в её манере поведения. Почему-то смотря на Соню в таком амплуа, ему становилось смешно, и этот смех он профессионально скрывал.             — Ну вот и поговорили, я очень спешу, поэтому… — он указал ладонью на дверь, мирно улыбнувшись, но Соня не сдвинулась с места.             — Дмитрий, ну вы ведь понимаете, что я не случайно тогда вас поцеловала, — щёлкая глазками и приближаясь к нему, сказала она.       Дмитрий выставил руки в знак протеста.             — Я думаю, нам лучше закрыть тему. Не будем возвращаться в прошлое, хорошо?             — Хорошо, — она на секунду остановилась прямо перед ним, наблюдая за тем, как историк оттопыривает голову, — Дмитрий Валерьянович, ну как же так? Можно я вас ещё раз поцелую, а потом снова попрошу прощения?       Она с нежностью обхватила его руки, задержав их в своих. Её кроличьи глаза обольстительницы начинали его пугать. Но ещё ужаснее было осознавать то, что эта девушка не знала грани, и её напористость сражала наповал. Он мог лишь оттолкнуть её, что вряд ли бы сработало с первого раза.             — Так! Я надеюсь, что ты не пьяна…             — Конечно, нет!       Она с новой силой продвинулась к нему, пытаясь достичь своими руками его бёдер. Это движение оказалось критичным для преподавателя. Золотов резко отшвырнул её руки и, положив ладони на плечи, отодвинул на максимальное расстояние.             — Гордеева, да остановить же! Если ты это сейчас же не прекратишь, то мне придётся пойти на крайние меры!       Соня заткнулась тут же, недовольно посмотрев на него, а потом и вовсе опустив глаза. Казалось, что она собирается плакать, но это было лишь глупым домыслом чувствительного историка.       Студентка на глазах зажглась огнём, яростно выдохнув и подняв глаза.             — Да что не так с вами, а? Разве не так делала Крупицына, когда пыталась совратить вас? За что она вас потрогала, что вы отдались ей в первую неделю преподавания?             — Гордеева, ты точно выпила. Покинь мою аудиторию немедленно.             — Да вы не бойтесь, я никому не расскажу о том, как вы, пресвятой преподаватель, обжимались здесь со своей студенткой.       Секунды она молчала, измеряя степень напряжения в его сжатых кулаках. Золотов злился, отчего черноволосой стало не по себе. Чувство предстоящего провала приближалось.             — Покинь. Аудиторию.             — Я никому ничего не расскажу, если вы мне позволите вас поцеловать.             — Гордеева, ты что, спятила, раз решила меня шантажировать? Я, по-твоему, кто, чтобы купиться на весь этот детский сад? Моя личная жизнь тебя не касается, поэтому всё, что я делаю, это моё сугубо личное дело. Не лезь в это. Я надеюсь, ты вынесла для себя урок, а теперь предупреждаю в последний раз: покинь аудиторию.             — Превосходно. Знайте, что я этого просто так не оставлю!       Золотов не ответил ничего на её слова, потому что не хотел продолжать дискуссию, в которой не было смысла. Соня, ожидая ответа, фальшиво фыркнула. Через две минуты её уже не было в институте, и Золотов, оправившись от нападок студентки, наконец, закрыл дверь аудитории.       Но разочарованием в тот день предела не было.Наверное, поэтому Золотову предстояло ещё слишком много для себя уяснить.       С закрытием двери раздался звонок. На телефоне высветилось «Руслан».             — Да.             — Так, твоя Крупицына опять покинула рабочее место до окончания смены. Мне уже надоело слушать жалобы от персонала.             — Она разве не отпрашивалась на вечер?             — Отпрашивалась. Вот только через полтора часа должна была уйти. Дим, разберись ты уже с ней, мне такие работники не нужны.             — Ладно.       Он не мог ничего обещать или хотя бы объяснить, где была его девушка. Крупицына отвечать не собиралась — мобильник был отключён. Что делать в таких ситуациях — он не знал, поэтому просто отправился домой. К ней.

***

      На часах светились разочаровывающие четыре часа и тридцать минут. Злата несла очередное блюдо невиданной красоты к посетителю за угловым столиком. Со временем даже самые изощрённые и богатые закуски стали казаться неинтересными, а их получатели уже начинали смешиваться в голове.       Тот рабочий день был самым тяжёлым для неё, потому что половина персонала приписала себе отдых в связи с разными семейными проблемами. Заботы же официантские легли на хрупкие плечи Златы.       Крупицына, как и полагается, аккуратно поставила заказ на стол, бросив незначительный взгляд на клиента. Вот только отвести глаз она не смогла. Перед ней во всей красе блистал голливудской улыбкой Забегалов, как бы приглашая заранее отведать блюдо ценой в недельную зарплату.       Недолго думая, она бросилась прочь от столика, начав проклинать напарницу, которая попросила её обслужить стол. Вот только Виталик не был готов её просто так отпускать.             — Официант, мне два шота текилы, пожалуйста.       Она недовольно повернулась на носках и состроила выражение полное неудовлетворённости.             — Вы хотите что-то определённое или сделать на свой выбор?             — Мне в летах, на твой вкус, дорогая.             — Хорошо, будет подороже.       С огромнейшим притоком ярости она рванула к барной стойке, желая на ком-то сорваться. Какого-то чёрта Забегалов, который никогда не посещал подобные заведения, пришёл туда во второй раз, что жутко бесило. Злата не видела мишени иной, кроме себя любимой.             — Ваши четыре шота, — с громким стуком она поставила хрупкие рюмки на стол так, что некоторые капли оказались на столе.             — Я просил два.             — А я просила отстать от меня раз и навсегда.             — Видишь, у нас идиллия. Мы оба друг друга не слышим.             — Чего пришёл, Забегалов?             — Поговорить с тобой хотел, но не здесь.             — Такой услуги наше заведение не предоставляет, извиняйте.       С этими словами она хотела было развернуться и поспешно удалиться, но он схватил её за запястье, потянув к себе.             — Ты пойдёшь и поговоришь со мной. В твоих же интересах позаботиться о любимом историке.             — Ты блефуешь.             — А ты никогда не задавалась вопросом, кто я есть на самом деле.             — Потому что мне всегда было плевать, Виталь. А теперь отстань, иначе я вызову охрану.             — Какие мы строгие…       Она не обернулась, уходя от него, передала стол обратно, отказавшись обслуживать и получив нагоняй от Геннадия. Хотя как посмотреть… Заместитель директора всегда был благосклонен к Крупицыной и закрывал глаза на многие недочёты.       Злата всё ещё помнила о предстоящем вечере с Валерьяновичем. В основном, мысли о том, что мог придумать Золотов, занимали её голову до тех пор, пока не появился Виталя при параде и в шелках. Отчего-то перед глазами загорелся красный свет, и она, не выдержав, вышла через чёрный ход к двум поварам, которые по привычке вместе курили каждый час. Ей не свезло, именно в тот момент две белые шапки беззаботно стояли в курилке, наслаждаясь тёплым вечером. Она никогда не курила, но пришлось сделать вид, что ищет сигарету, дабы растянуть время. Дружелюбные курильщики поделились с дамой, задав пару вопросов, на которые Крупицына не дала ответа. В итоге они ушли, то ли от мрачности пришедшей девушки, то ли от её взгляда, пытающегося испепелить их.       Злата смотрела на очертания зданий, держа в руках тлеющую сигарету. Всё выглядело правдоподобно, только вот курить она не хотела позволять себе, каким бы паршивым состояние её не было. А всё потому, что она помнила о Золотове, о том, как он чётко придерживался инструкций, которые заложил в своей голове. Ей хотелось хоть чуть-чуть соответствовать ему, но с сигаретой в руках это не выглядело правильно. Крупицына вызывающе смотрела на дым, вдыхая запах, который напоминал ей моменты из детства, проведённые с отцом и его каждодневным выкуриванием пачки сигарет.       Это было смешно, но только когда она затянулась и тут же затушила окурок, стало легче. Раньше Злата баловалась подобными мероприятиями, да и вообще ей приходилось соответствовать кампании, в которой оказалась, но со временем, как многие говорят, она включила мозги и вернулась на путь истинный, переехав в другой город вместе с родителями.       Надышавшись сполна «чистым» воздухом, Крупицына направилась обратно в ресторан, бросив последний взгляд на горящие огни набережной. С этим взглядом всё перед глазами смешалось, расплылось и уплыло, потому что она почувствовала что-то острое, подставленное под нос, и стальные тиски человека сзади. Ныряя в пустоту, она попыталась сделать ещё один глоток воздуха, но не смогла, потому что провалилась в глубокий сон и забыла о том, что хотела этого.

***

      Пробуждение было одним из самых неприятных. Злата ощущала лишь то, как трещала её голова, будто расходясь по швам, даже не имея возможности разлепить глаза. Но с мыслью о том, что она не помнит, какого чёрта делает в горизонтальном положении, пришлось сразу же вскочить, получив новую порцию боли. Держась за деревянный поручень кровати она с неверием разглядывала комнату, в которой ей уже доводилось быть прежде. Много раз.       В этой комнате практически вся мебель была заменена, как и кровать. Цветовая палитра из серой перевалила в розовый, что Злата не сочла признаком романтичности. Одно только не поменялось. Всё те же противные белые обои со слащавыми надписями на стене она могла рассмотреть, когда сильно щурила глаза. Некоторые из этих надписей писала она лично, вот только с последнего её визита «добрых» слов было оставлено больше. Нужно очень постараться, чтобы за пару месяцев успеть оседлать такое количество наездниц. Крупицына подошла поближе и начала читать что-то, что больше напоминало благодарственные слова проститутке, которая научила весь посёлок правильно заниматься сексом. От подобных мыслей стало смешно, и боль даже утихла от восторга над чужой тупостью.       Но восторгаться долго не пришлось, потому что Злата следующим делом проверила дверь, которая оказалась закрыта. В итоге она, наконец, поняла своё положение: одна, в почти чужом доме, с зарешеченными окнами. Набор маньяка-убийцы, вот только жертву из себя Злата не смогла представить, как ни старалась.       Внезапно дверь отворилась, издав невнятной звук блокировки. Крупицына до той секунды была уверена в том, что знает, кто стоял за дверью, но она не представляла, как сильно ошибалась.       Её ослепительная улыбка заставила Злату вернуться в состояние дичайшей ярости. На неё смотрела Соня, изливая безбожную благодать.             — Привет чудовищу, — издала Гордеева, наслаждаясь ситуацией.             — Никогда не думала, что ты любишь разговаривать с самой собой.             — Как остроумно, впрочем, я рада, что тебе тут нравится, — сказала Соня, так и не заступив за порог.       Тогда Злата поняла одну важную вещь, заметив то, что Гордеевская рука держится об стену, готовая к чему-то. Догадаться было несложно, на случай чего она готовилась скорее закрыть выдвижную дверь, которой прежде здесь не было. Однако, хорошо же подготовились к её приходу, даже дверь поставили подобно тем, что, видимо, бывают в камерах элитных заключённых.             — Можно ты сразу скажешь, что тебе нужно, я откажусь от предложения жизни и смерти, мы друг друга пошлём, и после твоя физиономия исчезнет с горизонта?..             — Всегда поражалась твоей…прыткости, — самодовольно сказала Гордеева, очевидно играя очень важную роль в этом спектакле, — Только вот ты мне не нужна, я лишь пришла сообщить, что вчера вновь целовалась с твоим Золотовым. Ах, да, кажется, он теперь мой, раз мог так быстро переключиться. Однако, это неудивительно, да? Историк любит студенток. Мм-м?..             — Сучка! — наигранно крикнула Злата, набросившись на Соню и издав прыжок с разбегом, претендовавший на мировой рекорд.       Послышались женские крики, в основном из уст Гордеевой. Однако, Злата была довольна собой, несмотря на боль в голове и пару царапин, которые оставила черноволосая. Главное — ей удалось выбраться из клетки.       В очередной раз отбросив конкурентку в сторону, она полетела в направлении входной двери, которая раскрылась прямо перед ней. С разбега Крупицына ударилась в нечто твёрдое, не сразу поняв, как так быстро все надежды на спасение рухнули.       Знакомый противный запах ударил в нос. Злата с неверием смотрела на шкаф в виде Забегалова, который держал огромный пакет с продовольствием.       Весёлая жизнь намечается…