Святое табу

      Этот день начался идеально. Этот день для Златы был прекрасным, даже когда она пришла в институт. Всё благодаря тому, что историк отличился по семейным обстоятельствам, и пару отменили. Это было самым настоящим спасением, потому что Крупицына впервые в жизни не хотела видеть его лица, которое опять будет нагло на неё смотреть и просить прощения. Или не нагло… Святые ведь не могут испытывать отрицательные эмоции, на то они и безгрешные. Хотя, Злата смутно подозревала, что карму себе Димочка явно подпортил, поцеловавшись вновь со своей студенткой, так сказать, изменил вновь своей Марте, да и имя какое у неё ещё ужасное — Злате вообще не нравилось. Однако, посмотреть на эту неповторимую Валерьяновича очень хотелось, так сказать, оценить по всем канонам.       Так вот, что касается дня. Он шёл как по маслу. Удачно сдан первый зачёт по экономике, понята новая тема по социологии, Соня тоже так и не появилась. Злата сразу почувствовала, как легко ей дышится без этих двух человек. Хотя, всё это относительно…       Но по всем стандартам закона подлости хороший день длился недолго. Когда Злата на своих двоих шла в соседний корпус, мирно пережёвывая купленную булочку, откуда-то появилась Гордеева в совершенно непонятном расположении духа. Первое, что отметила Крупицына — это то, что ресницы у Сони наращенные, второе — прокрашенные корни, третье — новый маникюр, что выявилось позже. А ещё и другие мелочи: приятный запах, красивый макияж, стильная одежда и очень-очень довольный взгляд. Сразу же Злата почувствовала себя неэстетичной колхозницей с булкой в руке, растрёпанными волосами, помятой в носке одеждой и открытым ртом, который говорил о всех эмоциях Златы за неё.       Идеальная Соня стала ещё идеальнее.             — Приятного аппетита, Златочка, — пропела Соня приторным голосом, а Крупицына отметила, что даже голос девушки изменился, всё в ней стало усовершенствованным.             —Ты что-то хотела? — твёрдо сказала Злата, всё ещё помня тёмную аудиторию и злосчастный поцелуй.             — А что за злость? — удивлённо ахнула она. — Неужто историк опять обидел?             — Значит так, Соня, — выделяя каждое слово, сказала Крупицына. — Не делай вид, что ничего не произошло, ты и историк… Я прекрасно всё рассмотрела, хоть и была пьяна, поэтому сейчас ты сваливаешь и больше никогда не появляешься в моей жизни!       Всё это время Гордеева стояла на месте с удивительно сдержанным выражением лица. Ни одной лишней эмоции не появилось на её лице, только горделивость сияла в её больших тёмных глазах.             — Златочка, я и не собиралась набиваться к тебе в друзья, лишь хотела сказать одну очень важную вещь: Золотов мой, что бы ты там не делала и как бы не изворачивалась перед ним!             — Какая же ты сучка, Гордеева, как таких земля носит! — пытаясь изо всех удержать руки и ноги на месте, крикнула Злата тут же удалившейся девушке.             — Это война, Златочка, и ты мой первый враг! — пропела она неземным счастливым голосом. Такого беспечного лица Крупицына точно не видела у Сони, её будто подменили в один день.       Злата ещё долго смотрела ей вслед, медленно перебирая ногами и мечтая о том, чтобы столь тонкий каблук чёрной «уродины» сломался или застрял в бетонной плите, но этого не произошло, потому что за следующим углом Гордеева свернула за другой угол, а Злата, потеряв веру в то, что это день окажется удачным, поплелась в институт, проклиная себя за жажду отомстить. Но как раз-таки в этом случае лучшая месть — это показать то, что историк равнодушен к Соне. Если бы Дима коронно встал на стул прямо во время пары и послал Гордееву на три созвучные буквы, то было бы просто превосходно, а пока Злата понимала лишь то, что видела. Это уже как факт: они целовались, а поцелуи без причины не бывают. Но и Соня с ним имела контакт… Значит, что-то он определённо к ней чувствует.       От таких мыслей Злате стадо мерзко, а оттого, что ещё она и сама претендует на зеленоглазого, становится только хуже, можно уже даже не говорить о Марте, верящей своему избраннику. Просто ужасно. Дерьмово. Здесь даже больше ничего и не скажешь.       Вот только так хотелось Злате всё же заполучить своего мужчину… Подобно платью из магазина.       Только в миллионы раз сильнее.       Злость с уходом Сони не уменьшилась, а увеличилась, и ей нужен был выход наружу. В качестве человека, на котором можно отыграться, Злата выбрала Лёшу, который стоял около входа в корпус, докуривая сигарету.             — Порфирьев, много курить будешь — умрёшь быстро, — начала Злата разговор, идя чуть ли не в десяти метрах от него.       Лёша со всей серьёзностью посмотрел на Крупицыну, как бы предполагая, что с ней может быть не так, потому что обычно его пассия начинала разговор хотя бы с примитивного «Привет». Замешательство на лице парня можно было заметить невооружённым глазом.             — Что с твоим настроением, Злат?             — Сказать честно? — ехидно спросила Злата, приближаясь к парню.             — Ну да…             — Ты меня бесишь, — вполне спокойно сказала она и прошла мимо Лёши, давая понять, что разговор окончен.             — Эй, это всё из-за вечера? Я не думал, что ты так напьёшься, я не хотел!             — Господи, Порфирьев, я не пила, — сказала Злата громче, чем следовало, остановившись прямо у двери, — Я импровизировала.       Но не успела Злата высказаться до конца, потому что дверь со всей силы оттолкнули прямо на Крупицыну. Послышался кроткий вскрик. Лёшин, конечно. Злата даже опомниться не успела, потому что стояла полу боком к двери, и только застреленной птицей упала плашмя наземь.       Режущую боль Крупицына почувствовала сразу же, потому что испугаться не успела. В ту же секунду заныл весок, загорелись окровавленные места: одна часть лица, ладошки, коленки, которые были открыты, и ещё локти. Проехалась от души, так сказать, по небольшой лестнице.       Но вместо слёз и прочих сопель вся злость, скопившаяся внутри, вырвалась наружу. Злата зло фыркнула, поднялась гордо на ноги и увидела стоящего с открытым ртом Забегалова, он даже не мог сказать типичного «прости» из-за шока, который настиг только его.             — Ты в курсе, что двери открывают, а не выбивают ногой, придурок?             — Злата…             — Знаешь, как ты меня уже достал, Забегалов? Какого хрена ты забыл на улице?!             — Прости, — наконец, выдавил он, что даже не привлекло и сотой доли внимания Златы, у которой мирно по щеке текли ручейки крови. — Я хотел поговорить.             — Вот и поговорили! — она на время замолчала, почувствовав что-то инородное на лице, и вытерла щеку ладошкой, из-за чего взбесилась сильнее прежнего. — Хватит таскаться за мной, идиот! Лучше сразу свали к своей рыжей шкуре, у которой вместо мозгов пропасть. Знаешь, как ты меня бесишь? Нет, ты просто не представляешь! — Злата вдруг обратила внимание на окружение, все вокруг удивлённо моргали и якобы без интереса засматривались на концерт. Продолжение спектакля, как никак.             — Тебе надо в мед. пункт, — вдруг встрял Лёша.             — Я с извращенцами в больницы не хожу! — продолжила кричать Злата, — И вообще… Вы два придурка. Не думали о том, что вам суждено быть вместе?!       На эту фразу последовали сразу две незамедлительные реакции, притом абсолютно неадекватные. Забегалов с кулаками бросился на свою «обожаемую» девушку из-за оскорбления себя любимого, его тут же попытался притормозить Лёша — это первое, а второе — это то, что за последней минутой сцены наблюдал ещё один человек со смиренным интересом, который заявил о своём появлении, когда первый кулак полетел на Злату, благо, Виталя явно потерял всю свою сноровку после того, как бросил занятия по боксу. Кстати, поэтому Злата и считала, что причиной тупости бывшего было именно это.       Когда Лёша попытался успокоить Забегалова, словив его руки, то Виталя тут же перешёл на другую цель, даже не раздумывая над причиной конфликта. Тут-то Порфирьеву уже влетело в самой высокой степени, отбиться от бушующего и размахивающего руками во все стороны, как снегоуборочная машина, у парня не получилось, Виталя метал и кромсал. К спасению Лёши подключилась и сама Злата, начав слабо бить кулачками по спине Забегалова. Правда, он на неё даже больше внимания не обратил, намеренно пытаясь свести Порфирьева в могилу.       После очередного удара, наконец, до Крупицыной дошло, кто так отчаянно орал над ухом. Это была Марина Николаевна, которая всем видом излучала адский гнев. Женщина стояла прямо позади Златы, оттаскивая её руками и ногами, при этом угрожая всеми возможными методами. А Крупицына даже во вкус успела войти, да и Виталик не отставал, только вот один Лёша оказался не в выгодном положении. Как говорится, оказался не в то время и не в том месте.       То, что произошло, привлекло огромное количество глаз, кто-то даже снять умудрился всё на камеру. Но хорошего конца здесь, к сожалению и быть не могло. Вот только подобного Крупицына точно не ожидала.             — Вы все отчислены! — с этими словами каламбур прекратился сразу же.       Виталик очнулся и вернулся в реальный мир, Злата уже давно стояла в стороне, вспоминая, что успела сказать, пока била Забегалова, а Лёша, скрючившись, всё ещё сидел на карачках, ожидая нового удара. ***       Через пятнадцать минут двое более-менее покалеченных сидели в главном корпусе в кабинете Марины Николаевны, испепеляя друг друга ненавистными взглядами. Деканше позвонил некто, и женщина улетела из кабинета на пять минут с просьбой никого не убивать. Видимо, дело было серьёзным, раз она отлучилась от такого криминального занятия, как разборка в отношениях Златы и Виталия.             — Знаешь, Злат, я на тебя как бы больше не злюсь, — вдруг сказал Забегалов, развеяв тишину, когда Злата долгое время пристально рассматривала картину на стене в стиле ню, ответить девушка не удосужилась, сделав вид, что не услышала. — На тебя вообще долго злиться трудно. Даже странно…             Он констатировал факт, который показался до ужаса неприятным для Крупицыной, она почувствовала себя слишком неуютно рядом с человеком, у которого с лицом в отличии от неё всё было в порядке. Злата боялась даже подумать, что она может увидеть в зеркале.       Тем временем Виталю окончательно занесло на лирические темы:             — Ты всегда такая была. Говорила как бы, ну, цепкие слова, я бесился, но в итоге всё было хорошо, потому что мы любим друг друга.       Настоящее время тут же неприятно ударило по ушам Златы, она недовольно посмотрела на него, всем видом показав, что никакой любовью даже и не пахло между ними.             — Ты где увидел то, что мы любим друг друга? По-моему, ты любил только грушу в своей комнате, а о себе я вообще молчу.             — Почему это только грушу? — как обычно зациклив внимание только на своих словах, спросил парень. — И тебя тоже.       Его серьёзности сейчас можно было бы позавидовать, но съязвить Крупицына в ответ не успела — вошла Марина Николаевна с более грозным видом нежели прежде.             — Значит так, у меня сейчас нет времени выяснять, кто из вас начал эту драку, поэтому вы сейчас пишите всё на этих листках, — она протянула два чистых листа А4, — в мельчайших подробностях описываете, как это произошло, после чего я проанализирую ваши работы, и кто-то из вас двоих покинет институт.       Ответить ей никто не посмел, у обоих сердце перестало биться. Злата и Виталик были в полнейшем ужасе и с нескрываемым страхом смотрели на вызывающий белый лист бумаги.             — Считайте, что пишете реферат от руки. Кто подробнее напишет, у того больше шансов остаться, — добавила женщина, переодевая обувь, — К понедельнику я объявлю своё решение, а пока что вы тихо дописываете, через пять минут придёт Дима и проследит за вами. Я ухожу.       Кто такой этот Дима, Злата поняла, только когда он пришёл. Рассерженный, недовольный, но всё же счастливый. От такого неожиданного прихода Злата потеряла ниточку, благодаря которой активно сочиняла своё фальшивое произведение, и больше уже её не нашла, потому что всё внимание ушло на Дмитрия Валерьяновича.             — О, господи, — тихо сказал он, когда Злата подняла своё лицо, посмотрев на гостя, — Что опять случилось?       Он подошёл к ней, недовольно косясь на Забегалова, осмотрел издалека подсыхающие ранки, потом ещё и за аптечкой сходил. Всё это время Крупицына не издала ни единого внятного предложения, мыча и бубня что-то под нос. Она была сражена им.       Его заботливостью, прохладными руками, запахом, прекрасно уложенными волосами, интересующимися глазами, а ещё его голосом, который ласкал уши и заживлял раны лучше любой микстуры.       После того как Злата расправились с ссадинами на руке и ноге, Валерьянович, предложив свою помощь, обработал ей рану на лбу, всё время поглядывая на Забегалова, который сам с нескрываемым интересом смотрел на пару. Напряжение заметили Виталик и Дмитрий почти сразу, зато вот Злате было лучше всех на свете, она довольно мигала глазами, как дурочка, и следила за каждым взмахом ресниц Валерьяновича.       Чувство того, что скоро кого-то могут исключить исчезло. Крупицына уже не считала это большой проблемой, всего лишь пустяк, не требующий решения. Она ощущала лишь сейчас его присутствие, будто окрылённая, совершенно забыла о прошлом, потому что Золотов повис над ней со слишком серьёзным лицом. Стало даже немного жаль, что рана, как оказалось, была незначительной, и историк практически закончил свою работу.       К концу сие действия Виталик не выдержал, он буквально взорвался при виде того, как Золотов мягко говорит со своей ученицей.             — Ты можешь быстрее заканчивать с ней? А то прилип к девушке, как банный лист, — у Златы полезли глаза на лоб от возмущения. — Может, ей неприятно?             — Я думаю, что обработка ран всегда болезненна, нужно потерпеть, — будто не понимая парня, ответил Дима, однако, всё же напряжение в его голосе можно было услышать запросто.             — Да какая обработка ран, придурок? Ты же лапаешь её, как…             — Заткнись, Забегалов! — вдруг Золотов вскочил с колен, с невиданной ранее грубостью посмотрел на Виталика и сжал кулаки. — Если ты ещё что-нибудь скажешь, то выбежишь отсюда также быстро, как и прибежал! Хватит уже тут спектакли устраивать, оставь лист и проваливай, иначе я выкину тебя из института быстрее, чем ты глазом моргнёшь, — он закончил свою тираду, продолжая осматривать Виталия с уникальной строгостью и серьёзностью, Злате даже захотелось похлопать ему, — Надеюсь на понимание.       Что подействовало на неукротимого Забегалова, Злата не понимала, но он действительно молчал остаток времени, после чего быстро дописал свою объяснительную и без прощания вылетел из кабинета, тут же улучшив атмосферу в комнате.       Никогда прежде Крупицына ещё не чувствовала столько злости к одному человеку, никогда прежде ей не хотелось так врезать кому-то. Только Виталику. Только ему. Её вечной проблеме.       Но ещё, конечно, была и другая проблема. Соня… Стерва, которая хочет забрать у неё человека, который сейчас вновь осматривает её рану на лице…