Холодная

— Мне холодно. Мне слишком холодно. — Лишь губы размыкались в словах, глаза были прикрыты, а раны открыты, словно книги. Больно. Слишком больно. Слишком хрупкая для битвы. Слишком. Она переоценила себя. Но начатое принято заканчивать. И теперь она лежит здесь, над ней склонился рыцарь, он молча смотрит. А потом время начинает течь слишком плавно. У неё нет времени. Рыцарь берёт её на руки. В этом тяжело ошибиться. Слишком молчалив. Слишком холоден. «А не слишком ли ты запуталась, Рилай? Девочкам нужно заниматься семьёй и домом, а не бегать по войнам. Ты слишком слаба» Она дышит. Тяжело, но дышит. И холод. Ледяные руки. А потом покрытая изморозью трава, мягкая, прохладная. Она не дома. Но ей хорошо. Какое время суток? Глаза не поддаются. Она дрожит. От смеха. Безумие начало поглощать её. За что, за что на её плечи? Её накрывают куском ткани. "- Почему ты не любишь огонь?  — Он обжигает.  — А что лёд?  — Лёд открывает сущность вещей. . — Я не верю. — Я докажу.» «Сестра говорила, что огонь победит. Теперь он где-то под грунтом. Безумие окутывает её, шепча заманчивые слова на ушко. Она не видит своей души. Что сделал с тобой снег, Снежиночка?» Свет… Она отвыкла от него. «Где же твои раны? Где они, Рилай? А где твой спаситель?» Она отрывает глаза, и сразу закрывает обратно. По-прежнему холодно. Но что это? Спаситель оставил напоследок от себя маленький презент? Она сжала кулаки с жёсткой, грубой тканью. Она слегка влажная от вчерашней влажной травы. Герои пропадают совсем не вовремя. Она закусывает губу почти до крови. Плащ рыцаря пахнет печалью. «Умри, умри, я тебя ненавижу! Умри, злая ведьма во мне, я хотела быть простой девочкой! Почему же мне так холодно, чёрт возьми?!» «Я — заблудилась». Рилай поднимается. Садится на колени, склоняя грязные пряди к земле. Она ошибалась. Что ты получила в награду? Лишь тишину и море врагов. Ты всем противна, глупая девчонка. Ты никому не нужна. И всё же… Рыцарь с плащом. *** Она протягивает высокому тёмному мужчине аккуратно зашитый плащ. Он наклоняет голову, смотрит в обрамлённое светлыми прядями молодое личико. Девушка пытается улыбнуться, но не может. Из глаз капают слёзы. «Спасибо.» - неужели так сложно? Ты слаба. -Благодарю. — голос словно потусторонний, тихий, сиплый, он пугает её. Он холоден не менее девы. — И вам. «Это всё, что ты можешь?» — Спасибо за всё. — Её голос предательски срывается, и она отходит к стене. Даёт волю слезам и всей той печали, что пережила за двадцать лет жизни. - Слабачка! — Отстань, Лина, ты меня доведёшь! — Ты только и можешь, что плакать! «Прости, сестра. Я сошла с ума.» «И скольких я похоронила уж под толщей льда?»<i> — Не плачь. — Рыцарь соблюдает почтительную дистанцию. — Молода, чтобы плакать. — Вы не знаете и половины того, что я пережила, вы не можете утверждать мне что-либо! Когда она оборачивается, рыцаря уже нет. *** — Вы пели? — Может всё же на «Ты»? — Так ты пел? — Лето, ей жарко в лёгком платьице, а он сидит в тяжёлой броне, из-под шлема вылетает едва ли заметный пар. Железо нагрудника хранит холод. Он родом из зимы. — Мы поём, когда сердце хочет любви. Опешила. — Так ты хочешь любви? — И не от кого-нибудь, а от тебя. — Прости. Она убежала, как жалкая мышь. Бездарность. Даже слова, что ей стали бы мёдом, она приняла со страхом. <i>«Прости». *** — Почему ты боишься меня? — В голосе слышен укор. Он зажал её в угол. «Не убежишь». — Я, я боюсь… Любви? — Почему? — Я не знаю. «Опять плачешь? Ты жалка! Никому не нужна!» «Кроме него.» Убежала. Снова. *** «Почему я боюсь? Он так добр ко мне. Или это не простая доброта? Что сказать ему в следующий раз. Опять холодно. Чёрт.» — Имир, ты пойми, так нельзя! — Стирает хрупкой ладонью кровь с белого меха. Он тебе друг? Ты уверена? Ты уверена хоть в чём-то? «Он мне друг.» — Я боец, мне не больно, поверь, дорогая. Кровь смоется, не волнуйся. «Кто вернёт тебе руку, Имир? Ты тоже ошибся однажды.» — Отдохни. — Что волнует тебя? Ты в последние время ведёшь себя странно, Рилай. — Она закрывает глаза. Тихо плачет. — Неважно. Они расходятся. Она вновь сжигает мосты. «Прости.» *** *** Что не день — то издёвка над бедной Рилай. Снова в бой она с ним вступает. А он помнит её? Или просто молчит? Под шлемом явно вздыхает. И холодная сталь вновь разрезает врагов, словно масло. «Дрожишь? Или просто знобит? Он обнимает. Мечты…» — Прости. Он не понимает. Уходит. Не говорит. Ей стыдно. Ледяные мосты. Слишком скользко. Догоняет. Падает. Больно? Терпи. Растопи своё сердце, Снежинка. Почти. *** — Сестра! — Рыжая радостно за руку хватает. — Любимая, где так долго была? «Неужели она простила?» — Ледяные пустыни, а потом тут война… — Она стольких у меня забрала… Но ты тут! Ты со мной! Я так рада! Ледяная слезу пролила. Простить не так сложно… Правда? «Посмотри на себя, кем ты стала?» Обидно. *** — Рилай! — Мохнатый друг её прижимает, белый мех пахнет снегом и домом. — Я скучал, почему ты ушла? Молчание — золото. Ложится в объятья. Друзья — это дар, и он дан не напрасно. Она вновь в что-то верит. «Снежинка, ты ещё не пропала? Весна убивает морозных существ, а ты всё же жива.» «Так может не лёд я? Быть может цветок?» «Запомни, ты просто прекрасна. Так цвети, пока есть где цвести!» «Я пытаюсь.» *** Кто ищет, найдёт, и все истины рядом, всем на них наплевать. Но она-то нашла. «Рилай, ты сильна! Ты-то сможешь, давай!» — Я к Лорду Аверно, пустите, скорей! — Рвётся к нему, мимо хищных зверей, мимо тварей той тьмы, из которой он родом. Стоп. Нет. Его род — есть мороз. Они в этом похожи. Румянец коснулся холодной щеки. — К Абаддону? Рилай? Вот так новость! Беги! — Даже враг проявляет любезность. С капюшона падает снег. — Что забыла ты здесь? Я тебя не звал! Извини, конечно, за резкость. Но, постой, не для тебя сия тьма. Уходи, коль жива душа в теле. Усмехается рядом тварь — Невемор. Давно таких дерзких не видел. — Я пришла за тобой. Уходить — уж простите. Коль ценой есть душа — забирайте. Я нашла свою цель, без неё не уйду. «Молодец! Ты уверенна! Смотри, поражён Абаддон!» Он неспешно встаёт, он выводит с таверны, он ведёт её дальше от зла. В нём проснулся герой, тот самый в плаще, что сейчас за спиной и при нём. — Ты что делаешь? Глупая. Тебя бы раздели. — Если честно, плевать, я пришла извинится. Он смеётся. Он давно не смеялся. — Можно вопрос? Кивок. — Как давно ты по мне заскучала? — С того самого дня, как совершила ошибку, и вообще, не боюсь я любви. Это было так глупо… — Это было по-детски. Обнимает. Мечты — это всё. — Поцелуй же меня, идиот. «А я в тебя верила.»