Анархия IV. Рассвет

      Пыльная комната, которую плохо освещает мигающая лампа. Я сижу на краешке стула, передо мной клюёт носом следователь. Зеваю. Он тоже. Вертит в руках синюю изгрызенную ручку. Думает, что писать.       — «Протокол»… — с серьёзным видом вздыхаю я, подсказывая. Он поддаётся, потом останавливается на коряво выведенной «р».       — Что за чертовщина?! Издеваешься?! — надо же, он разозлился. Скорее всего, он очень одинок, потому что совсем не умеет вести себя с девушками. От него пахнет старостью, а на вид ему чуть больше сорока. За окном дождь. — Ты у меня доиграешься, — угрожает он, на что я только пожимаю плечами.       — Я уже.       Он качает головой и устало вздыхает.       — Говори, как зовут, — я не хочу его злить, но и называться тоже нет желания. А что, если я и правда играю с ним? Похоже на то.       — Ма… — меня перебивает звонок телефона. Следователь поднимает трубку и прислоняет к уху, тут же краснея от услышанного. Довольно смешное и даже милое зрелище, но место и время не те. Мужчине поступают какие-то новости и указания, он мычит в ответ.       — Хорошо, скоро буду, — он кладёт трубку на место и обращается ко мне: — Ну всё, твоих дружков взяли, — он недоволен. Не представляю, чем. Встаёт с места и направляется к двери.       — Можно меня не за решётку? — бормочу я, насупившись. О, природное обаяние, давай же, сделай своё дело! Но мужчина только лениво отмахивается от меня:       — Раньше надо было думать, — он просит сержанта увести меня, а сам тяжёлой поступью идёт на выход. Я медленно бреду по коридору в железных браслетах, за мной шагает молодой парень. Вздох.       — Можно их снять? — интересуюсь устало я, надевая маску безразличия. Внутри всё кипит, взрывается. Но снаружи я чистый удав, получивший свою добычу.       — Сейчас заведу тебя в клетку, птичка, — противно отвечает парень, открывая обезьянник, пока я стою лицом к решётке. Сегодня в нём пусто, как и в моей душе. Я подставляю руки, чтобы сержант снял наручники, затем вхожу в клетку и обрушиваюсь на лавочку. Пахнет аммиаком.       Никогда не предполагала, что буду участницей таких сцен. Раньше видела по телевизору что-то вроде этого или читала в старых книжках, но чтоб самой попасть в такую ситуацию...        В последний год я словно с катушек слетела. Не думаю, что готова признать свою вину. Проще простого всё свалить на кого-нибудь, чем я активно и занимаюсь. Во всех своих бедах я виню установившуюся систему власти. Государство изживает себя. И очень кстати, надо сказать. Ещё немного – и мы заявим о себе. Мы — это пока только лишь мой проект. Но это не «Мы» Замятина, это кое-что покруче.       Вы когда-нибудь слышали выражение «круче Луны»? Ну это и не так важно. Есть один маленький секрет: нет почти ничего, что могло бы быть круче этого серебряного диска. Я, без сомнений, вписываюсь в это «почти».       Мои идеи – будущее. И этот сержант, и тот неизвестный мне следователь ещё услышат обо мне. И тогда я не стану говорить им, как меня зовут. Это они будут просить, чтобы я хотя бы на мгновение запомнила их имена. Хотя, казалось бы, что такого в этих проклятых именах? Ничерта. Мне захотелось спать, но этого никак нельзя было делать, потому что я хотела дождаться, кого привезёт старик. Можно было бы оглядеться, но у меня не было сил. Шёл третий час ночи. Наверняка я знать не могла, потому что с меня сразу сняли мои часы и отобрали телефон, когда поймали. Я потёрла запястья и прикрыла глаза. Скука смертная.       — Птичка, спой что-нибудь, — я открыла глаза и всмотрелась в лицо человека. Сержант стоял по ту сторону решётки и глядел на меня. Его голубая рубашка с нашитыми погонами чуточку поблёскивала в свете электрических ламп.       — Я похожа на певицу? — недовольно проворчала я, повысив голос, и захотела показаться грубой, но это у меня пока не выходило. Видимо, я ещё слишком мала, чтобы что-то предпринять.       Большинство моих сверстников рассчитывали на родителей, ведь они такие взрослые и умные, всё могут решить, а эти сосунки просто посидят в углу, закрыв глаза. Мне не на кого было положиться, кроме себя. Но сейчас меня загнали в угол, и ничего нельзя с этим поделать. Снова вздох.       — Птичка, ты такая злая. Почему? — с досадой в голосе обронил парень и зазвенел ключами по решётке. Я вздрогнула — до жути неприятный звук. Хотя понятия не имею, что хуже: мой голос или эта «мелодия».       —Жизнь такая, — ответила я, немного погодя. Меня доводило до бешенства всё то, что со мной происходило. Я была готова выть от безысходности и сложившейся ситуации.       Препаршиво.       В третьем часу ночи быть доставленной в участок – верх идиотизма. Мы готовились к предстоящему митингу: рисовали плакаты в заброшенном гараже. Кто-то сдал нас.       Ну и с каких это пор все это стало таким противозаконным? Ума не приложу. Я сказала ребятам уходить через второй выход, который мы сделали специально для таких ситуаций, чтобы никто не попался.       Чёртовы органы правосудия! А вот за океаном вполне спокойно разевают рты, между прочим. Я насупилась, вспомнив, как мне заломили руки при задержании. А я даже не оказала сопротивления. Отвратительные мужланы.       — Знаешь, если бы ты видела хоть немного добра в окружающем мире, ты бы не сидела здесь сейчас и не скрежетала зубами, — растягивая слова, говорил сержант. Он игрался ключами от замка, поглаживая их, и посвистывая время от времени. Нет, пожалуй, он не умел свистеть. Дурак. С чего это его потянуло на такие нравоучения? На вид ему было не больше 25. Я выдохнула. Какой бесполезный день мне предстоит.       — Ты пьян? — поинтересовалась я, закатывая глаза. Кажется, я позволила себе немного (много!) фамильярности. Я и понятия не имею, как к нему обратиться.       Мне показалось, что он загорелся гневом, у него, вне всяких сомнений, появилось множество мыслей, как следует ответить на мою непозволительную грубость… Однако послышались тяжёлые шаги. Мой сержантик отошёл от решётки, чтобы узнать, кто шагает по коридору. Ему следовало бы сесть в свою «будку», но он этого не сделал.       — Сейчас повеселимся! — услышала я крик. Знакомый голос. А, это же тот старичок, который даже не представился мне. Он появился совершенно внезапно, прошёл мимо обезьянника, даже не задержавшись, чтоб окинуть меня взглядом. Приблизившись к сержанту, он добавил: — Пусть посидит, сейчас они все заговорят, запоют! — теперь-то он был доволен.       Я вздохнула, понимая, что моих всех взяли…