Анархия III. Осознание

Я смотрел на этот гараж из укрытия, которое создал сам для себя. Мне очень хотелось попасть туда - внутрь, но я и не думал стучать. Я не люблю привлекать внимание. Уже давно стемнело. Мать, наверное, очень волнуется. Я всегда заставлял её волноваться, несмотря на то, что я бесконечно тихий. От меня можно ожидать что угодно. Однажды в школе я разбил все окна на первом этаже. Вдруг захотелось. Когда меня привели в кабинет директора, он не поверил – такой уж я был человек. Потом мать вызвали в школу. Мне было всего тринадцать лет. И за всю свою тогдашнюю жизнь я не совершал ничего подобного. Мать не поверила. Однако записи с камер доказали ей, что с её сыном что-то не так. Я подумал, что навлёк на себя её гнев, но она не ругалась. Когда мы возвратились домой, она села на стул в своей комнате и заплакала. Я не понимал. - Почему ты плачешь? – спросил я тогда. Вдруг мне тоже захотелось реветь, но я сдержался. Ведь я мужчина. Я всегда говорил себе это: «Я мужчина». И творил что-то несусветное. Я думаю, что это просто лёгкие помутнения рассудка. - Ты становишься таким же, как твой отец, - ответила мать, вытирая слёзы тыльной стороной ладони. Ему она ничего не сказала тогда. Мой горячо любимый отец умер четыре года назад. Я не был ни с кем так счастлив, как с ним. Он вечно возился в мастерской, а я был рядом с ним. Какие-то детали, инструменты, механизмы, чертежи – всё это постоянно окружало меня. Однако он был невероятно вспыльчив. Я никогда не испытывал это на себе, но мать… Бывало, он бил её. Больно. Она шипела, но никогда не давала эмоциям выходить наружу. Никаких криков. За столом он мог спокойно вскипеть и ударить её ложкой по рукам за то, к примеру, что суп недостаточно горячий. Однажды он так сломал ей два пальца. Мы с матерью не могли разгадать, почему он время от времени становился таким. Это был тишайший человек, добрый и заботливый. Перемена настроения, как цунами, находила на него. В доли секунды от гнева до примирения. Не было человека нежнее его, ласковее и приятнее. Умер он совершенно бестолково, как я думаю сейчас. Я был с ним в тот день. Мы шли к автобусной остановке. Вдруг какой-то парень выхватил у девушки сумку и побежал прямо нам навстречу. Отец перекрыл ему путь своим телом – он был достаточно крупным для такого манёвра. Папа схватил парня, но тот прострелил ему печень, а затем и сердце. Две пули прошли насквозь. Отец упал. И больше не поднялся… При этом воспоминании у меня в глазах появились слёзы. Я помню, как обозлился на мать. Мне показалось, она рада тому, что отца больше нет с нами. Будто она хочет скрыть это от меня, но у неё слабо выходит. Я ей ничего об этом не сказал. Вот из гаража вышли два человека. Девочка слишком маленькая, а парень – настоящий верзила. Я бы испугался его, если бы мы встретились на улице когда-нибудь. Но сейчас я сидел в своём укрытии. Я дёрнулся. Это было неожиданно! Ещё чуть-чуть, и я бы наделал в штаны. Из спины парня торчал нож. Я это ясно увидел, хоть и было темно. Он своей массой навалился на девушку, защитив её всем своим телом. Было очевидно, что подарок был предназначен ей. Она не выкарабкалась из-под него. Я хотел побежать и помочь ей, но не сделал этого, потому что струсил. - Давай поднимайся, ты мне нужен, - я услышал это прямо над своим ухом. Я не испугался, только поднял глаза. И тут я впервые увидел её. Её волосы, её глаза, её руки – я запомнил её на всю жизнь. - Как… - я хотел спросить, как она вычислила меня, откуда она, и что происходит. Потом мне пришло в голову сообщить ей об убийстве, но она, видимо, уже знала. Она потащила меня к какой-то машине и дала ключи от неё. Я хорошо водил, но у меня не было прав. Как-то раз я выиграл районные гонки, когда мне было 19, но приз мне не вручили, узнав, что я катаюсь без прав, да ещё неизвестно, на чьей машине. Мать была всегда против, чтобы я садился за руль. Вроде как, я психованный, но гонщик из меня тот ещё. - На обочине подберёшь двоих, понял? – девушка затолкала меня в машину, я отнекивался. А как же мать дома? Я начал сильнее переживать за неё. Она стала забывать отца, она пыталась ухаживать за мной, но я уже тоже вырос. И практически не нуждался в ней. Хотя и жил с матерью. Это сложно, но терпимо. - И куда я их? – спросил я, мельком взглянув на девушку. Как это? Я уже практически согласен на всё? - Отвезёшь их к себе на дачу. Потом тебе нужно будет вернуться и забрать некоторые документы. И придётся жить там некоторое время, - сказала она. Я думал. Думал и не мог решиться. Мне казалось, я настоящая тряпка для мытья полов. Ничего не могу с собой поделать. - У меня дома… - я кашлянул, но девушка перебила меня, будто знала наперёд всё, что я скажу. Я подумал, что она умеет читать мысли. И так и не узнал, откуда она появилась. - За твоей мамой, - она как можно мягче произнесла это слово, - мы будем ухаживать, - потом она косо посмотрела на меня и добавила: - Все необходимые документы на машину и права в бардачке, - она кивнула мне и стала уходить. Я хотел окликнуть её, но крик застрял в горле. Я загорелся решимостью. Надо найти каких-то двоих на обочине. Я искривился в улыбке. Неужели так бывает? Меня переполняла гордость. Я кому-то нужен. Мне захотелось с кем-то этим поделиться, но я не мог. У меня никого не было. Но сейчас не было времени для грусти. Я завёл машину и подождал, пока она прогреется.