Фик про рыбалку

С некоторых пор Зоор начал четко разделять человечество на две основные касты: «люди» и «просто земляне». К первой категории он втайне испытывал глубочайшее уважение, относя к ней тех, кто по любому вопросу имел собственное мнение и кому хватало окаянства открыто на него, Зоора, наезжать. Например, Джонатана Дорза. Больше смельчаков пока не находилось, так что можно сказать, что отношение Зоора к человечеству изменилось чуть менее чем никак. Счастливое… вернее, пардон, несчастное исключение составляла промежуточная каста, в которую входило уже человек пятнадцать, и Зоор с нетерпением ждал, пока они во что-нибудь эволюционируют. Только вот беда – ждать бездеятельно он совершенно не умел. Так что очень скоро у испытуемых вошла в привычку манера Зоора примерно раз в четыре дня вызывать к себе «промежутчиков» по одному, вести пространные беседы, задавать провокационные вопросы, давать обычно несложные, но малопонятные поручения (как правило, совершенно выбивающие из колеи) и наблюдать, наблюдать, наблюдать… //Прямо как мой папаша, честное слово…- прим. Автора.// По носителю распространялись странные слухи о безумных доказательствах недоказуемых теорем, попытках написания философских стихов на сорока языках мира вперемешку, не считая тейлонский, о рецептах земной еды, пригодной для Сподвижников, а самое главное – Великая Сага О Волонтере, Которого Шеф Послал Раздобыть Стринги. Никто не знал, зачем Зоору понадобились именно стринги, даже сам Зоор; может быть, он хотел смутить своего «промежутчика» либо просто поглазеть на такой странный предмет туалета… Из кулуаров расползались на этот счет гипотезы, одна другой фантастичнее и неправдоподобнее. Как бы то ни было, а волонтер быстро справился и, ничуть не смутившись, приволок искомое, синенькое и с блестками, в тон с Зооровым комбинезоном. Удовлетворившись этим, Зоор оставил труселя в распоряжение волонтера, сделал собственные загадочные выводы и мысленно перевел того в некую подкасту, полный список и ранжир которых были известны только их изобретателю. Долго еще синенькие труселя кочевали по кораблю от владельца к владельцу, ставились на кон в спорах и карточных играх на досуге, служили темой бесчисленных хохм, пока Сандовал не вышел из себя и не отнял сей интимный предмет. Куда он его дел потом, доподлинно неизвестно, но событие вызвало бурный прилив эмоций и целый шкал новых гипотез. Полагаю, теперь понятно, почему Бун не был в восторге, осознав, что тоже является «промежуточным звеном эволюции». «Ну какого ты ко мне привязался, - думал он с досадой всякий раз, когда приходилось являться на промывку мозгов, - сам же говорил, что из имплантированных людей уже не получится…» Зоор, однако, имел свои соображения и продолжал изыскания. Сколько раз Бун боролся с желанием послать дотошного тейлона на три веселых буквы – не сосчитать… - Он ведь еще так молод, - со снисходительной, всепрощающей улыбкой говорил Даан. – Смотрите на вещи оптимистичнее, командор. Думаю, вы вполне можете поладить с Зоором. Видите, как он тянется к вам. Лучше бы ко мне деньги тянулись, подумал Бун. - Думаю, это очень хорошо, что Зоор наконец-то начал получать удовольствие от общения с землянами, - продолжал Североамериканский //ну и слово, блин! – прим. Автора// Сподвижник. – Я буду рад, если вы найдете род занятий, который будет приятен вам обоим, и вам легче будет прийти к взаимопониманию. Какие совместные занятия приняты у землян, связанных узами дружбы? - Футбол, - задумчиво начал перечислять Бун. – Ну, знаете, когда вместе ходят на стадион поорать… - Я знаю, что такое футбол. Продолжайте. - Рыбалка. Ремонт автомобиля иногда… Посидеть вместе в баре, выпи… э, нет, это не подходит… - Остановимся на рыбалке, - решил Даан, изящно взмахнув рукой. – Из ваших книг я узнал, что это довольно занятно. Возможно, Зоор научится терпению… Бун решил, что эти двое наверняка родственники; во всяком случае, давать странные поручения любят оба. //Спокуха, в первом сезоне о тейлонских родственных связях разговора не было. – прим. Автора//. Всю последующую неделю Буна колотил мандраж. Идея провести целый день наедине с Зоором вселяла в него поистине мистический ужас. Беззаботная Лили все свободное время ходила за ним по пятам и непрерывно подтрунивала. Мало того: она коварно разболтала о предстоящей рыбалке Авгуру, тот - всем остальным повстанцам, и теперь не было ни часа, чтобы Буну в той или иной форме не пришло сообщения с соболезнованиями. Авгур обещался даже снабдить товарища пивом («Что же за рыбалка без выпивки!»), а доктор Бэлман, хихикая, намекала на ваниль. Бун огрызался на всех. Утешало и в то же время нервировало, что Зоор на целую неделю оставил «промежутчика» в покое – видимо, собирал силы перед, так сказать, решающим матчем. //Фууууу, наконец-то батя закончил е**ть мне мозг, и я могу спокойно писать и рисовать дальше. – прим. Автора// И вот настало время «Ч». Никогда прежде вершина конструкторской мысли, жемчужина авиапрома и просто великолепная машина – тейлонский шатл – не возила на рыбалку здоровых злых мужиков и не менее здоровых и злых лиц неопределенного пола. Столь легкомысленные занятия вообще были непостижимы для него. И тем не менее… Как еще можно было добраться до озера О’Хара с тейлоном на поводке? На автобусе с туристами? Пешком по лесу одиннадцать километров?.. Едва сдерживая ухмылку, Лили помогла доблестным рыбакам выгрузиться. - Интересно, как Даан уговорил Зоора на участие в подобной авантюре? – шепнула она Буну, пока обсуждаемый субъект оценивал красоты пейзажа. - Это еще кто кого уговаривал, - ответил Бун. - Если что будет не так – только звякни, я прилечу. - И спасешь меня от этого изверга? – с надеждой произнес Уилл. - Не могу гарантировать, но по крайней мере ты умрешь на моих теплых ласковых руках, а не на холодной грязной земле. - Уже хорошо… - буркнул Уилл и сделал Лили ручкой. Шатл унесся вместе с последней надеждой, что все обойдется. - Итак, - немедленно обернулся Зоор, - чему вы собираетесь меня учить в таком месте? – на его лице был написан максимум ехидства, доступный для представителя «высшей расы». И Бун принялся возиться со снастью. К его удивлению, Зоор выбрал сегодня какую-то совершенно новую тактику – вел себя тише воды, ниже травы, и Бун вконец издергался, каждый момент ожидая подначки. Подначек не было, но ехидство на сподвижницкой рожице осталось, и это не давало расслабиться. Удочку Зоор изучал не менее получаса, вертел и так и сяк, дергал лесу, рассматривал поплавок, но более всего его воображение поразил крючок. Острый такой, с зазубриной… А уж когда Бун стал наживлять червя… - Ему не больно? – с неожиданным детским любопытством спросил Зоор, наблюдая за экзекуцией. - Что вам до чувств какого-то червяка, - бросил Бун с убийственной иронией. Зоор мысленно перевел его в очередную подкасту, на ступень ближе к «людям», после чего смирно уселся на ящик из-под снастей и впал в прострацию, благо умиротворяющий пейзаж и медитативное занятие этому весьма способствовали. Чистейшая вода, в которой отражаются рериховские горы, в воздухе снует какая-то живность (главным образом – комары….). Ну чем не рай земной? - Объясните, пожалуйста, в чем цель этого занятия? - заговорил, наконец, Зоор, и Бун даже вздохнул от облегчения: непонятки кончились, начинается родная и привычная нервомоталка. - Рыбалка, - менторским тоном произнес он, - это процесс поимки рыбы для последующего съедения. Кстати, клюет. Поклевка была мощная, а улов – так себе: средненькая форелька. Зоор глазел на нее с еще большим любопытством, чем на безвинно убиенного червя, - видимо, ожидал, что Бун в соответствии с собственными словами немедленно примется трапезничать. Уилл предпочел разочаровать начальство и пустил рыбешку в ведро с водой. - Так вот, - продолжил Бун. – В современном мире достаточно продовольствия, поэтому рыбалка из способа добычи пропитания превратилась в спорт. Развлечение. - Если это развлечение, - тут же отреагировал Зоор, - и вам нет нужды есть эту рыбу, что вы делаете с ней потом? - Ну… - Бун даже растерялся, – обычно все-таки съедаем… А что еще с ней делать? - Но есть же еще и другие источники пропитания, так зачем тогда ловить рыбу? Только для развлечения? Бун страдальчески поморщился. Зоор, кажется, пытался его зациклить, и ему это удавалось. - Да, - кивнул наконец Уилл. – Только для развлечения. Ну, знаете, азарт… - Но зачем тогда съедать рыбу? Можно выпустить ее обратно, - Зоор гнул свою линию. - А в самом деле, зачем? – Бун решил использовать методы Даана – задавать собеседнику его же вопросы, пока тот сам на них не ответит. Зоор задумался, глядя на поплавок, и предавался этому достойному занятию довольно долго. Бун успел выудить еще пару форелек и даже поразмыслить о том, что задумчивый тейлон на фоне гористой местности смотрится довольно эпично, хоть пиши картину два на три. Зоора тем временем занимал совсем другой вопрос. Конечно, он был в курсе, что земляне часто испытывают чувство голода и что-то постоянно жуют, чтобы восполнить нехватку энергии, но почему-то не задумывался, кого именно они употребляют. Жуют – и жуют, такова их мерзкая природа. А вот поди ж ты. Слопать вот это трепыхающееся серебристое создание, которое раздувает жабры, бьет хвостом и наверняка хочет еще пожить на белом свете. Как примитивно. Но с другой стороны Зоор всем телом ощущал, что от Буна исходят волны живого тепла, что он буквально излучает энергию, расточительно выбрасывая ее в пространство. Если бы земляне закуклились, замкнули энергетические циклы на свое сообщество, то им бы не пришлось перерабатывать материю других живых существ, но с другой стороны, тейлоны так и сделали, и теперь вечно маются дефицитом жизненных сил. Какой вариант лучше?.. Бун старательно делал вид, что не замечает, как пальцы тейлона подбираются к его собственным. Впервые за время своего пребывания на Земле Зоор соприкоснулся с человеком по своей воле. Он вслушивался в мерное биение сердца, ощущал, как расширяется и сжимается грудная клетка, подбирается и опускается диафрагма при дыхании, как по сосудам упругими толчками разносится кровь, сужаются и расширяются зрачки, реагируя на свет, как сокращаются мышцы при каждом движении… Человеческое тело, примитивное до омерзения, - слаженный и четко отрегулированный, бесконечно сложный механизм, понял он вдруг. Рычаги суставов, провода вен и артерий, мощный насос сердца – одна единая система. А что дальше?.. Зоор проследил, как отмирают и зарождаются живые клетки, как неощутимые слабые токи бегут по нейронам – то, чего никогда не почувствует сам человек, но что можно увидеть свежим взглядом, чужим взглядом со стороны. Но источник энергии не здесь. А что дальше?.. Молекулы. Атомы. Дальше атомов – вещества уже нет. Но есть… Есть чистая энергия. Энергия, спрессованная и сжатая, закованная в оболочку материальности. Шабра! Но почему тогда земляне тоже испытывают дефицит сил, если в каждом из них – такой потенциал?! Зачем они ввязались в бесконечный цикл выброса и восполнения энергии?.. Зоор застыл, отсвечивая голубоватыми росчерками. Ему казалось, что вот сейчас, немедленно он поймет что-то предельно важное… Он поднялся на ноги и медленно побрел прочь от берега. И куда это его понесло, только и успел подумать Бун. Зоор лежал в траве в позе морской звезды и глядел вверх, на облака. Он хотел побыть один, даже отдельно от Сообщества, чтобы обдумать и принять то, что он увидел в человеке. Нет, не только огромный потенциал. В этом совершенном биологическом механизме он обнаружил тайное, горькое и непреодолимое отчаяние – осознание того, что смерть неизбежна. Сила, легкость, свобода – вот что есть у землян, но нет у нас. В погоне за мнимым идеалом мы переделали и перекроили себя от начала и до конца, но забыли о самом главном. Мы забыли, каково это – ощущать счастье бытия. Только материальное человеческое тело может дать об этом представление. Адреналин – вот на что ссылаются ученые. Это он заставляет суматошно трепыхаться сердце и напрягаться каждый мускул. Но можно ли испытать истинную радость, не зная этой заполошной пляски в груди, не ощущая, как подкашиваются колени, внезапно ослабевшие от жадного ожидания чуда?!. Вот почему люди всегда стремятся заложить на шатле головоломный мираж, вот зачем они взбираются на высокие скалы и стоят на самом краю, захлебываясь пронзительным хмельным ветром. Только материальное человеческое тело дарует свободу. Свободу одним мощным толчком преодолеть притяжение планеты и взлететь – на один короткий упоительный миг – и свободу единственным стремительным взмахом руки бросить на холст этот полет. Свободу играть на голосовых связках, как на струнах самого лучшего музыкального инструмента, расцвечивая речь всеми красками интонаций и смысловых оттенков. И довлеющее над всем этим проклятье. Понимание того, что все это когда-нибудь закончится. Рано или поздно. Так или иначе. Как многолики их радости! Ликование звенящей юности, заставляющее молоденьких девушек, попавших под дождь, сбрасывать обувь и стремглав мчаться сквозь водные струи, задыхаясь от счастья – быть. Гордое удовольствие ученого, закончившего долгую, тяжелую и кропотливую работу. Тихая радость опустить в прохладную нежность воды сбитые по дорожным камням ноги. Умиротворение чистых снов и светлый покой, что приходит, когда отступает боль. Жажда видеть счастливым кого-то другого, кто отчего-то так дорог тебе. И – безнадежное понимание того, что один из вас двоих уйдет раньше, чем другой. Неизбежно. Зоор повернул голову. Там в двух шагах сидел на траве Бун, рассеянно покусывающий травинку. Заметив взгляд Сподвижника, Уилл лишь молча кивнул. - Вы непостижимые существа, - тихо произнес Зоор. – Как вы можете быть такими беспечными и спокойными, зная, что умрете так скоро?.. Бун улыбнулся грустно и задумчиво. - Это закон нашей жизни, - ответил он. – Мы получаем энергию от мира и должны однажды вернуть ее. - И от вас не остается ничего. Ничего… - Я бы так не сказал. Энергия не исчезает бесследно. Все, из чего мы состоим, возвращается в природу. Наши тела уходят в почву, которая питает растения, а растения питают других существ, среди которых – и другие люди, пришедшие уже после нас. Цикл бесконечен, и многие верят, что однажды смогут повториться опять. - А вы верите в это, командор? - Трудно сказать… Скорее да, чем нет. Зоор снова уставился в небо. Теперь он пытался услышать голос Земли. Он ощущал, как пробиваются сквозь почву тонкие хрупкие ростки, как играют детеныши в зверином логове, чувствовал мерные и мощные взмахи орлиных крыльев в запредельной высоте; он видел ветер и слышал, как струятся подземные потоки и как в самой непостижимой глубине мерно пульсирует огромное сердце планеты. Мы смотрели на людей как на расу разумных существ. Мы не замечали, что они – часть этого огромного живого мира. И впервые в своей жизни Зоор на один краткий миг со всей остротой ощутил собственное мучительное несовершенство.