Она ненавидела розы

      Она ненавидела розы. Когда я первый раз подарил их, её лицо на мгновение искривилось, но потом она вновь мило улыбнулась и поставила букет в вазу. Через два дня, когда я пришёл, цветов в вазе больше не было. «Прости, пожалуйста. Я оступилась и пролила на них экспериментальное зелье. Пришлось выбросить». Жалкое оправдание, но я поверил. Поверил, потому что Гермиона ничего не делала без причины.       С тех пор я дарил ей ромашки, незабудки, хризантемы и многие другие цветы. Казалось, я забыл о том случае. Размечтался. Я решил познакомить мою любимую с мамой. Нарцисса тепло встретила нас — мы много разговаривали и смеялись. Через пару часов она, сославшись на мигрень, оставила нас наедине, а я повёл Гермиону в сад.       В тот день она была особенно красива в своём платье лазурного цвета. Пока мы гуляли, я глаз не мог от неё оторвать и не заметил, что мы свернули на тропинку, ведущую к маминому розарию. Мы практически одновременно почувствовали сильный запах роз. Её глаза округлились, она повернула голову и увидела кусты алых роз и арку, увитую ими. Гермиону начала бить крупная дрожь, по щекам потекли слёзы.       — Мама, отец… — она схватилась руками за голову и закричала. Этот её крик до сих пор снится мне по ночам.       Я два дня просидел у её кровати, пока мама не уговорила меня пойти проветриться. Всё, что оставалось, это бесцельно слоняться по Косому переулку. Я пытался понять, что такого произошло с моей девушкой, из-за чего она панически боится роз. В итоге, я не придумал ничего лучше, чем отправиться к Поттеру.       В доме на площади Гриммо была только рыжая Уизли. Она тепло меня встретила и пригласила на чай. Как ни странно, с ней я сдружился намного быстрее, чем с Поттером и её старшим братцем. Услышав мой рассказ, она поджала губы и в задумчивости посмотрела в свою чашку.       — Драко, то, что я тебе сейчас расскажу, должно остаться между нами. Гермиона… Ты, должно быть, знаешь, что её родителей два года назад убили оставшиеся в живых Пожиратели? — Я кивнул и невольно сжал левую руку. — Видимо, им было мало этого. Когда Гермиона нашла родителей, их тела были усыпаны бутонами чёрных и алых роз.       Кухня погрузилась в тишину и слышен был только мой судорожный вздох.       — Но почему она мне ничего не сказала? Я же по дурости на первое свидание подарил ей букет роз!       — Гермиона считает, что она справится со всем на свете. Я сама это знаю, только потому, что я нашла её тогда заплаканную в полубессознательном состоянии.       Я поблагодарил Джинни за откровенность и вернулся домой. Нарвал несколько роз и пошёл в старый сарай, где принялся кромсать цветы ножом как заведённый. «Чёрные и красные розы. Грязные розы. Грязная кровь». Я настолько потерялся в этих мыслях, что не услышал тихий скрип открывшейся двери. Тёплая ладонь легла мне на плечо — Гермиона с беспокойством смотрела на меня. При виде того, во что превратились некогда прекрасные бутоны она судорожно вздохнула.       — Прости, что не догадался раньше.       Я порывисто обнял любимую. В тот момент я решил, что она не должна так страдать — бремя воспоминаний слишком сильно давило на неё.       — Прости. Обливиэйт.

***

      Гермиона Грейнджер никогда больше не помнила ужасной смерти родителей. Миссис Малфой сожгла любимый розарий ради невестки и вместе с ней посадила сад ещё прекрасней прежнего, в котором много лет спустя бегали и резвились маленькие Малфои.