Сломанные игрушки

У них не так уж много общего - способность принимать неверные решения и любовь к крепкому алкоголю. А еще жаркий секс в его апартаментах в ночь с пятницы на субботу. Люсьену это не кажется весомым аргументом, чтобы сдерживать насмешку в голосе, когда он просит ее передать ему салат на семейном обеде у Майклсонов, а Фрее – чтобы убрать с лица привычную фальшивую улыбку, когда двадцатью минутами позже он прижимает ее к столу в кабинете Клауса и скользит губами по ее шее. Они почти уверены, что видели обеспокоенный взгляд Элайджи за обедом. Они почти уверены, что им наплевать на это. О реакции Клауса, если когда он все узнает, они стараются не думать. Люсьен слишком занят ее острыми ключицами, а Фрея – пуговицами на его рубашке. Все веселье портят шаги за дверью и осознание того, что сегодня понедельник. Для него Фрея Майклсон – это не то, что следует воспринимать слишком всерьез. Сначала ему просто кажется, что это забавно. Забавно представлять, что сделал бы Клаус, если бы узнал. Забавно уже третий раз за неделю заявляться вот так вот в дом Майклсонов прямо посреди обеда, натыкаясь на раздраженное ворчание Кола и вежливо-недоуменный взгляд Элайджи. Люсьен пытается придать своим появлениям характер светского визита, непринужденно устраиваясь в кресле и пересказывая местные глупые сплетни под видом свежих новостей. Но особенно забавным ему кажется наблюдать, как Фрея выскальзывает из дома посреди ночи. Касл следует за ней по темной улице, протискивается в забитый разношерстной публикой бар в двух кварталах от дома, стараясь не упускать из виду светлую макушку. Он видит, как она подходит к барной стойке, откидывает с лица растрепавшиеся светлые локоны, обнажая белоснежную шею. Люсьен готов поклясться, что слышит щелчек невидимого выключателя. Желание прикоснуться к длинной тонкой шее, коснуться ее губами, прикусить тонкую нежную кожу, становится непреодолимым. Почти болезненным. Приходится в который раз напоминать себе, что все это просто очередная забава. Не стоит торопиться. К тому же, сегодня только среда. Ему остается довольствоваться выпивкой и возможностью следить за каждым ее движением. Минуты тянутся мучительно долго. Внезапно он ловит ее взгляд сквозь толпу в слабо освещенном баре. Он отрезвляет вампира, словно звонкая пощечина. Слишком много всего в этом взгляде – удивление, недоверие,немного злости. И капелька отчаяния на самом краю светлой радужки. Он салютует ей бокалом Шардоне в ответ, на что блондинка демонстративно закатывает глаза и отворачивается к барной стойке, залпом осушая стопку текилы. Для нее Люсьен Касл – это то, от чего следует держаться подальше. По крайней мере, до вечера пятницы. Фрея врывается в его жилище около одинадцати. У ее губ вкус текилы и разочарования. И то и другое Люсьену хорошо знакомо. Фрее нет до этого никакого дела. Она притягивает вампира еще ближе и накрывает его губы своими. Жестко и требовательно. Люсьен словно в замедленной сьемке видит, как пуговицы его рубашки разлетаются по темному паркету. С каким-то мрачным наслаждением он чувствует, как подобно старой марионетке распадается на обломки он сам. Каждый раз, как только его руки тянутся к молнии ее чересчур короткого, как ему кажется, платья. Фрея проводит руками по его груди, но Люсьен перехватывает их, толкая ее к кровати. Девушка падает на холодные шелковые простыни раньше, чем успевает стащить с него брюки. В отместку она еще сильнее жмется к нему и нарочито громко стонет в самое ухо, зарываясь пальцами в густые каштановые волосы. Ему этого мало. Поэтому когда его губы обхватывают ее сосок, лаская его языком, Фрея проводит длинными ногтями по его спине, оставляя глубокие царапины и аромат полевых трав на его коже. Ее спина выгибается навстречу его губам, и она готова поклясться, что слышит хруст собственного позвоночника. - Я хочу … - хрипит она из последних сил, прежде чем окончание фразы утопает в новом сладостном поцелуе. Сил сдерживаться больше нет, поэтому Люсьен приподнимает Фрею за бедра и входит. Все ночные шорохи тонут в ее громких стонах. Сама же Фрея тонет в этих насмешливых карих глазах. Люсьен пытается двигаться медленно, стараясь не навредить ей еще больше, зацеловывая багровые синяки на запястьях, и оставляя новые на ее бедрах. Для него - это всего лишь проявление его весьма своеобразной заботы. Для нее – наказание, которое заставляет Фрею чувствовать себя его сломанной игрушкой. Люсьен Касл любит сломанные игрушки. Этот факт они принимают с болезненным наслаждением. Они оба понимают – за свои порочные привязанности рано или поздно придется платить. О цене они не слишком задумываются. Как, впрочем, и о том, что завтра возвращается Клаус. А на то, что сегодня всего лишь среда им уже глубоко наплевать.