С рождеством

—Как здорово, что все мы собрались сегодня. Хочу поздравить вас с рождеством и пожелать всего самого хорошего. Надеюсь, что ровно через год мы соберёмся точно также, но наша Света будет со своим избранником. —О Господи, Даша, что ты говоришь? Мне и так хорошо. —Да, ладно. Не делай вид, что при виде влюблённой девушки ты не хочешь оказаться на её месте. —Представь себе, не хочу. Но не будем о грустном. Сегодня рождество, поэтому я поднимаю бокал с этим замечательным шампанским за то, чтобы в наступающем году у всех нас было то, чего мы хотим. Надеюсь на то, что все начинания этого года принесут только удачу. Для тех, кто особенно хочет продвинуться в личных отношениях – желаю успеха. С рождеством!   На этих словах я наполовину опустошила свой бокал и села на мягкий диван. Напротив ярко горел камин, согревая нашу компанию из шести человек. Даша с мужем Джоном были частыми гостями моей квартиры, потому что мы были соседями по площадке. Бенедикт – наш «Шерлок Холмс» (тот самый Бенедикт) был хорошим другом Джона и знал нас, как свои пять пальцев. Мы познакомились с ним на свадьбе Даши с Джоном два года назад, с тех пор он был нам хорошим другом. Ещё одна Даша с Лёшей – такая же семейная пара, только жили они за несколько остановок метро от нас.   Каждый год на рождество мы собирались в квартире одного из нас. В этом году местом встречи оказался мой пентхаус в центре Лондона. До этого дня мы все бегали по магазинам, пытаясь найти подарки друг для друга. И вот теперь до полуночи всего несколько часов и мы сидим перед тёплым камином, мило болтая о всякой чепухе.  —Быть может, все останутся на ночь у меня? Это как-то веселее, чем разбредаться по разным квартирам,— предложила я.  —Кстати, хорошая идея,— поддержали меня Джон и Даша.  —Что ж, вот и договорились. Кто–нибудь хочет ещё мороженого? — спросила я и направилась на кухню. А вслед за мной пошла Даша с таким серьёзным лицом, что я даже слегка испугалась.  —Светик, прошу, скажи мне честно: в твои двадцать восемь тебе совсем не хочется влюбиться?  —Эх, Даша, Даша! Понимаешь, я бы хотела влюбиться, но те, кто мне нравятся, они... Ну, они старше меня, притом на много, поэтому я не хочу портить себе жизнь. Что будет, если я скажу кому-нибудь старше меня, что испытываю симпатию к нему. Что он сделает? Даже если я тоже ему нравлюсь, то это всё равно не отношения. Что он будет делать с малолеткой? —Опять ты за своё! Света, когда ты поймёшь, что любовь – это самое лучшее на земле? —Никогда! И закрой, наконец, эту тему! Сегодняшний день важен для всех нас. Прошу оставь свои претензии до завтра, а сегодня, пожалуйста, не говори мне об этом ничего. Когда я должна буду полюбить, то полюблю. Всё. Тема закрыта.   С этими словами я гневно ушла в свою комнату, для того, чтобы заняться упаковкой оставшихся подарков. Все остальные разбрелись по разным местам, чтобы дождаться ночи. Медленно упаковывая наручные часы, я почувствовала сильнейшее одиночество, и слёзы потекли из моих глаз. За окном шёл снег, такой сильный, но пушистый. Сквозь этот снежный туман прорывались жёлтые круги фонарей и цветные оттенки гирлянд. На первом этаже в доме напротив было маленькое кафе, в котором я каждое утро пила кофе с булочками и джемом. Мне так сильно захотелось туда, но понимала, что бросить всех я не могла. А слёзы всё текли по моим щекам, поэтому я открыла потайное отделение в шкафу и вытащила оттуда шоколадку и мой любимый свитер, который был у меня с шестнадцати лет. Даже в двадцать восемь он был мне в пору, и я решила, что встречу рождество в нём. Красная шерсть, мягкая вязка и согревающая любовь, с которой этот свитер покупала мне бабушка, успокаивали меня, и из чёрного, облегающего тело платья я перебралась в свитер, джинсы и мягкие домашние тапочки. Взглянув в зеркало, я увидела домашний вид: «especial for Christmas» и красные, заплаканные глаза. И, наплевав на все, я пошла на кухню, чтобы съесть чего-нибудь и окончательно успокоиться. Только я вышла и сразу наткнулась на Бенедикта. —Света, вот ты где. Я тебя искал. Что с тобой? Ты плакала? —Нет, что ты! Со мной всё в порядке, просто что-то в глаза попало. Так что ты хотел? —Я хотел попросить о маленьком одолжении. Не могла бы ты оставить у себя ненадолго вот это? — Спросил он и протянул маленькую коробочку в зелёной бумаге с ярлычком. — Это для Джона. Просто он такой проныра, что может найти её где угодно, кроме твоей спальни. —Эм, ладно. Я спрячу. Может хочешь чаю, а то я пошла ставить чайник? —В хорошей компании не откажусь. Постой, ты переоделась? Если честно тебе очень идёт. Только быть может распустишь волосы? —Спасибо, но зачем? —Просто, так будет ещё лучше. —Хорошо я подумаю. Пойдём на кухню.   С Бенедиктом мы пошли на кухню. А я всё думала о том, что он сразу заметил мои глаза. Как ни странно, он всегда смотрел на меня и замечал малейшие детали, которые другие просто не видели. А когда я нечаянно скользила по нему взглядом, то замечала какое-то странное ощущение внутри где-то на уровне груди. Никто из друзей и близких не знал об этом. Я никому об этом не рассказывала. Только моя маленькая собачка Элли знала об этой болезни. Чайник грелся, а я сидела за барной стойкой напротив Бенедикта, в который раз разглядывая черты его лица. В который раз я смотрела на эти глаза, на эти непослушные волосы и на расстёгнутую верхнюю пуговку его светло-голубой рубашки. И только шум закипающего чайника пробудил меня от раздумий. Горячий чёрный чай со сливками пробуждал разум и заглушал чувства. Я успокоилась, и теперь только снег за окном напоминал о страданиях. Моя маленькая Элли запрыгнула на диван и спала под одеялом из нежного тепла камина. Бенедикт сел к ней и стал гладить её голову. Только Элли открыла глаза и увидела его, то сразу стала мило тявкать.  —Света, Света, поднимись на крышу мы тебе кое – что покажем! — донёсся до меня крик Лёши.  —Бенедикт.  —Да, Света?  —Может быть, сходим, посмотрим?  —Давай.   Нехотя я вышла из кухни и направилась к лестнице, ведущей к выходу на крышу. Когда я покупала эту квартиру, то заодно купила ещё и крышу, чтобы можно было по вечерам сидеть там и наблюдать за городом. На ней сейчас были все мои друзья. Они поставили и нарядили там ёлку к новому году, до которого было ещё шесть дней.  —Ну как тебе? — спросили у меня Даша на пару с Лёшей.  —Конечно, отлично. Где вы нашли ёлку? Прямо, как в старых английских кино. Всё так красиво и романтично...  —М-м-м, Света, к рождеству тебя потянуло на романтику? Видимо, мой разговор подействовал на тебя плодотворно. — Произнесла с сарказмом Даша, хотя именно из-за этого мы чуть не поссорились с ней час назад.  —Я уверена, тебе показалось. — Холодно ответив, я думала, что теперь придётся объясняться с теми, кто ещё заметил мою промашку.   Рождество уже стучало в наши двери. Повсюду доносились звуки Silent night, весь город погружался в тёплый праздник рождества. Оставалось около часа, и мы все сидели в гостиной и ждали полуночи. Чай, торт и мороженое – таким был из года в год наш праздничный обед. Милая болтовня о том, о сём согревала нас в эту холодную декабрьскую ночь. Все были в приподнятом настроении и  собирались пойти по главным улицам Лондона до небольшого парка за несколько остановок от нас. Каждый год в этом местечке устраивают фейерверк – один из самых лучших во всём городе.   И вот полночь. С крыши видны маленькие хоры, переходящие с улицы на улицу, огромное количество огней гирлянд и ярко–освещённая Темза.  —С рождеством! С рождеством! С рождеством! — мы вместе прокричали. После этих возгласов из года в год семейные парочки начинали целоваться так, что я и Бенедикт тихо отходили в сторону и пытались как-нибудь не замечать сложившееся неудобство.  —А знаете, пожалуй, нам стоит остаться здесь и никуда не ходить,— сказал Бенедикт, отходя от края крыши к уже успокоившимся женатым молодым людям.  —Я согласна,— промямлила я со своей стороны.  —Ну, возможно. Да, вы правы. Никуда сегодня не пойдём. Зато завтра я настаиваю, чтобы мы все пошли завтракать в кафе напротив. Там такие вкусные черничные маффины!— согласилась с нами Даша.   После её слов все побрели вниз, чтобы уже ложиться спать. Я пошла со всеми, чтобы показать, кому куда идти. Через полчаса я утомлённая побрела к себе. Плюхнувшись, на свою подушку я почувствовала, как что-то смялось со скрипом бумаги. Подняв подушку, я увидела маленький конвертик с моим именем. То, что было внутри, меня удивило:  «Света!   Поздравляю тебя с рождеством. На этот светлый праздник принято дарить подарки, поэтому, я прошу тебя, приди, пожалуйста, сейчас на крышу. Твой Бенедикт»   Прочитав это, я очень удивилась, потому что я слишком часто «зависала» на его глазах и сейчас очень сильно боялась, что он поймёт от чего я «висла». Это мог заметить только тот, кто пристально наблюдает за мной. Тем не менее, я пошла. Одевшись, я слегка замешкалась. Вдруг, в моём сознании промелькнула странная мысль, что он хочет вручить мне подарок сам не потому, что он просто вежлив, а потому, что испытывает ко мне что-то более глубокое, чем просто дружба.   Вот ступенька, вторая, третья... вот последняя и дверь. Толкаю её, она открыта, потому что за полчаса я так и не успела закрыть эту дверцу. И вот, он стоит перед моими глазами высокий, красивый, весь в снегу, с искрящимися глазами. Я просто оцепенела, потому что не могла не любоваться этим прекрасным мужчиной. Он был, как сигарета для того, кто пытался бросить курить. Как водка для того, кто пытается бросить пить. Для меня он был, как свежий разноцветный ветер, ворвавшийся в мой серый душный город. Вот он подходит ко мне, берёт за руки и:  —Света... Я понимаю, что не соперник тем, кто будет младше меня. Но всё же хочу попробовать. Света, мы знакомы два с половиной года и всё это время были хорошими друзьями. Я прошу дать мне шанс, потому что ты единственная девушка, которая смогла поразить меня при первой же встрече. Тогда на свадьбе у Джона и Даши ты была такой скромной, но от этого очень красивой. Ты прекрасно выполнила роль подружки невесты, потому что ты настоящая подруга для Даши. И, кстати, она очень правильно выбрала светло-жёлтый цвет для тебя. С тех пор не было ни одного дня, чтобы я не думал о тебе. Я ждал два года, пока не стал замечать, что ты «виснешь», глядя на меня, точнее на пуговку моей рубашки. После этого я стал всё чаще и чаще искать с тобой встречи или старался просто проводить с тобой как можно больше времени, чтобы узнать о тебе всё. И вот на днях я узнал, что ты прекрасно пишешь стихи. Я читал, читал всё, потому что Даша дала мне твой сборник. Ещё она рассказала мне, что ты никогда не покупала себе украшения. Что угодно, только не украшения, поэтому...— здесь он прервался и достал из кармана маленькую коробочку в красивой сине-серебряной обёртке,— поэтому, Света, с рождеством!— тут он нежно поцеловал меня в щёку.   Мои глаза расширились, сердце начало бешено колотиться, руки похолодели, а щёки стали гореть. И я спросила:  —Что там?  —Открой и узнаешь.   Начала разворачивать обёртку и наткнулась на бархатную ювелирную коробочку. Открыв её, я была просто вне себя от радости – там были красивейшие серьги с феонитами. На тонкой короткой цепочке висел прозрачный, блестящий камень в форме капли воды. Подняв глаза, я встретилась с его глазами, которые смотрели на меня с такой любовью и добротой, что я просто не смогла сдержаться. Я сама впервые в жизни пошла на сближение. Он обнял меня за талию, а я стала тянуться к его губам. И поцелуй. Такой страшный и долгожданный одновременно. Я не знаю, сколько мы простояли, прижавшись друг к другу всем телом и губами. Когда мы наконец-таки отпустили друг друга я начала говорить.  —Бенедикт, спасибо большое за серьги. Я никогда не видела более красивых. А что касается нас...— тут я остановилась, подбирая слова,— Бенедикт, я люблю тебя.   Все эмоции, которые мог почувствовать человек, пронеслись по моим жилам, как ураган.  —Света, я влюбился в тебя с первого взгляда. С течением времени я влюблялся в тебя больше и больше. Теперь ты стала для меня всё равно, что наркотик. Я тоже люблю тебя!  —Знаешь, у меня тоже есть для тебя подарок!— сказала я, доставая из кармана пальто коробку, обёрнутую в изумрудного цвета бумагу с красивым бантиком и маленьким посвящением. Бенедикт удивлённо посмотрел на меня и раскрыл подарок. Там были те самые часы, которые я упаковывала во время прилива слёз. На самом деле они были особенные, потому что я заказывала их специально для него, и других таких же в мире не было.  —О, Света, спасибо большое. Скажи, что ещё я могу сделать для моей девушки?— спросил он с милой улыбкой.  —О да, ты можешь кое-что сделать.  —И что же?  —Давай просто постоим, обнявшись, здесь. Неважно сколько мы простоим, главное, что мы будем вместе.  —Конечно, моя дорогая!— на этих словах он обнял меня за плечи и подвёл к краю крыши, чтобы смотреть на город. Город жил и бился в ритме рождества. Снег, шедший целый день, стал идти ещё сильнее. На улицах горели фонари. Люди стали медленно расходиться по домам. Улицы становились пустыми, а мы всё ещё стояли, обнявшись. Вдвоём, вдалеке от всего мира. Я не заметила, как моя голова опустилась на его плечо, и я уснула стоя. Он, почувствовав это, тихо прошептал мне на ухо:  —Пойдём спать, детка.   И, подняв меня на руки, он принёс меня в комнату, положил на кровать и поцеловал на ночь. Поняв, что он уходит, я вскочила на ноги и сказала:  —Нет, постой, Бенедикт, давай вместе ляжем на диван в гостиной. Он большой, мы поместимся.  —Конечно, с удовольствием.   Так, мы в обнимку лежали на диване, перед догорающим камином. Элли легла рядом с нами на полу, и мы уснули, так и не избавившись от наших пальто и кучи снега на них. На мне были его серёжки, а на нём мои часы. Во сне я видела его. Я вовсе не думала о том, как буду объяснять эту картину друзьям с утра, потому что знала, они поймут.