Февральское

Я как пародия на скитальца: везде по Питеру ест тоска. Друзья сотрут скоро кожу с пальцев - так часто крутят их у виска. А я - "вот дура!" - лечу на встречу с тобою в пятый, как в первый, раз, и я так громко камбэк отмечу, что и не вспомню вчера сейчас. И нет стыда, не найдется скуки - есть снег, слова и охрипший смех. Ты можешь взять их, протянешь руки - и в них окажется сотня вех, что в Эрмитаже под самый вечер в безлюдном зале заговорят. Я не болею, но все же лечит твой перекрестков горящий ряд. Нас все дороги ведут на Невский, все разговоры - на пять углов. Мой взгляд от сангрии, пусть нерезкий, но видит пару испанских слов. В крови играет коктейль из песен от лабутенов и до "Зверей", и мир становится больно тесен, ты обнимаешь меня сильней, целуешь ветром со вкусом чая, глаза - колодцы, как два двора... Я возвращусь к тебе, обещаю. Почти что полдень, и мне пора. Я ухожу, не закрывши двери, я обязуюсь тебе писать, и ничему о тебе не верить, и никому про тебя не врать. Иду акыном, пою, как крыша съезжает к сердцу по голове. И если ты меня, Питер, слышишь, то я - счастливейший человек.