Что-то (Something)

Джоан и Шерлок имеют не слишком много точек соприкосновения. Это все знают. Джоан живет по велениям сердца, а Шерлок – согласно дедуктивным выводам в своей голове. Джоан одевается аккуратно, а Шерлок порой забывает натянуть и футболку. Ей втайне любопытно, что он за человек, а он открыто (и иногда доставляя неудобства) говорит о ее личной жизни, будто это просто беседа за ужином. Она старается быть добропорядочной и воспитанной, он не может заботиться о чувствах других меньше, чем это уже есть. Она обувает туфли в тон сумочке, а он сочетает желтые брюки с нелепыми носками. Он засыпает в середине прочтения материалов, а она – в своей почти не обставленной комнате. И вот один маленький факт: когда Шерлоку не уснуть, в этом виноват его мозг, без конца работающий, и вычисляющий, и изучающий, и собирающий вместе кусочки рассыпанной головоломки. Когда не может уснуть Джоан, в этом виноваты ее мысли о нем, и о ней, и о них. В этом есть что-то. Она знает. Ничего нет, когда они расследуют дело. Ничего нет, когда он представляет ее как своего партнера. Ничего нет, когда они идут близко друг к другу по пустому тротуару. Ничего нет, когда он улыбается ей, в то время как она складывает воедино все, что произошло на месте преступления, а он слегка выгибает грудь от гордости, хотя он никогда в этом не признается. Есть что-то в том, как они сидят в тишине за столом, пьют чай и время от времени обмениваются взглядами. Есть что-то в том, как он протягивает ей ее пальто, то чего прежде никто не делал и не сделает. Есть что-то в том, как он читает ее. Есть что-то в том, как он отдает ей свои нераскрытые старые дела, потому что в каждом из них – частичка его самого. Есть что-то в тех вечерах, что они проводят рядом друг с другом и делят дыхание так же, как его делят другие. Есть в этом порой что-то невинное, что-то совершенно бесполезное. Но что-то есть.

* * *

Джоан просыпается от того, что Шерлок бросает на нее одежду. У них есть дело, кто-то потенциально мертв, вылезай из кровати мы тратим время Ватсон вылезай из кровати. Джоан натягивает то, что он в нее кинул, мысленно интересуясь, есть ли что-то в том, что она не возражает, когда он будит ее самым какофоническим способом из всех возможных. Она отмахивается от этого вопроса так же быстро, как обратилась к нему, и задумывается, есть ли что-то в том, как он делает ей еду, прежде чем приходит и вырывает из объятий сна. Она решает, что нет, это просто позволяет сэкономить время – и все же это не объясняет, почему он тратит пятнадцать минут, чтобы приготовить для нее ее любимый завтрак, когда их ждет расследование. Но эта мысль не задерживается в ее голове надолго. Семь часов и пятьдесят одну минуту спустя они сидят в полицейской машине и едут домой. Джоан потрясена – потрясена настолько сильно, что парамедикам пришлось вколоть ей успокоительное (слишком много шока). Одна рука Шерлока обнимает ее поверх оранжевого одеяла, будто защищая; другая держит ее ладонь, мягко гладя ее внутреннюю сторону большим пальцем. Она не может просто перешагнуть через то, что на нее были наставлены пистолеты те два долгих часа и двадцать семь бесконечных минут. Где-то в ее затуманенном разуме, она думает, есть ли что-то в этой близости. А потом она выныривает из этой мглы, потому что каким-то образом она уже находится в своей спальне, все еще закутанная в одеяло, и Шерлок снимает с нее туфли и мягко что-то бормочет. Она хочет протянуть руку, положить ее на его щеку, поблагодарить его, но она слишком отвлечена тем оцепенением, которое сковало ее. Она лишь смутно слышит спокойной ночи мне так жаль пожалуйста пусть ты будешь в порядке прежде чем засыпает.

* * *

Они не будут говорить об этом утром, потому что они никогда ни о чем не говорят утром. Шерлок дает Джоан выспаться, что удивляет ее, потому что Шерлок никогда этого не делает, и к тому же уже час дня. Она бредет по лестнице вниз в своей помятой одежде, одеяло собирает пыль, потому что нижняя его часть волочится по полу за ней, а верхняя неловко цепляется за ее тело, обернувшись вокруг плеч. Это так по-детски, но ей все равно. Шерлок смотрит несколько своих телевизоров, и, когда она бормочет «С добрым утром», он просто невнятно ворчит в ответ. Он не поворачивается, и Джоан знает, что в последствиях дел нет ничего. Она делает себе завтрак и чай, относит это в свою комнату и проводит весь день в кровати. К счастью, никто не решает убить кого-то за эти сутки. По крайней мере, им об этом ничего не известно. Она принимает долгий душ, зная, что израсходовала всю горячую воду в доме, и ее это совершенно не волнует. Она не может смыть воспоминания о прошлой ночи, но она может избавиться от ощущения веревок на запястьях и холодного подвального пола, и делает это, пока вода не становится едва теплой. Она уверена, что когда (если) будет мыться Шерлок, он станет оттирать запах пороха и привкус той тряпки, которой был замотан его рот, но он тоже будет бессилен, когда дело дойдет до тех воспоминаний. Он наконец принимает душ в четыре утра – она слышит – и у него это занимает намного меньше времени, чем у нее. Но она знает, что их чувства очень близки друг к другу.

* * *

Кто-то убил ребенка, ребенка, и Джоан потрясена ложью преступницы и ее отрицанием еще больше, чем когда ее держали на мушке. Потому что это был ребенок, и внезапно она переносится обратно, в свои семь лет, и представляет, каково приходится той женщине, которая притворялась, что Джоан ее дочь, лишь для того чтобы убить ее, когда Джоан почти разрушает жизнь незнакомого ей человека. Это ужасно. Конец дела оборачивается еще одним одеялом, еще одной поездкой на полицейской машине и Шерлоком, который снова укладывает ее в кровать. Когда Джоан просыпается, она знает, что есть что-то в том, как Шерлок спит в ее постели, так далеко от нее, как это возможно, чтобы не вторгаться в ее личное пространство. Она начинает чувствовать себя виноватой за свою уязвимость, за прошептанное «останься» прошлой ночью, когда Шерлок сбивает ее мысли одним «Не надо». И Джоан прекращает. Потому что каким-то образом он просто сам подтвердил, что есть что-то в последствиях дела, когда оно влияет на ее состояние, и она обнаруживает радость за то, что в этот раз ошиблась. Он готовит ей на завтрак блинчики – на самом верхнем красуется смайлик – а потом возвращается к телевизорам, пока она читает свою последнюю книжку о различных насекомых. Они не говорят об этом, потому что им не нужно.

* * *

А потом Джоан становится это нужно. Когда он спит в ее кровати с другой стороны после каждого, абсолютно любого дела, и те ночи, когда ему просто надо отдохнуть от своего мозга. Когда она запоминает каждую его татуировку. Когда он делает ей завтрак и чай. Когда она пользуется его мылом. Когда он замирает на диване, и его голова мягко и совсем легко касается ее ноги. - О чем ты думаешь? – спрашивает Шерлок, просто лежа там, потому что он рядом с ней. - Знаешь, ты можешь пододвинуться и поближе, – говорит Джоан, игнорируя его вопрос, и он делает это. Он не обнимает ее, не закидывает на нее руку. Он всего лишь перемещается достаточно, чтобы чувствовать ее тепло, и она отвечает тем же. – В этом есть что-то, – произносит Джоан. - Да.