Скорбное затишье

В коридоре жилых помещений Охотница едва не сбила с ног Ньяду, тащившую с собой кадку с каким-то горьким варевом. Каменная рука выглядела грустной, но отнюдь не подавленной скорбью. С ноги распахнув дверь в комнату новичков, Ньяда ввалилась в зал и направилась в дальний угол мужской половины казарм. Поставив на стул бадью, нордка нависла над дремавшим в кровати мужчиной и ухватила его за нос. Данмерские матюги всегда её забавляли. — Выговорился, пень ты трухлявый? — с усмешкой спросила Ньяда, когда поток ругательств заспанного Атиса иссяк, а сам данмер убийственным взглядом уставился на гостью, сжав кулаки на одеяле. — Слушай, если бы я спал с мечом, как Вилкас, в Йоррваскре стало бы на один труп больше! — сурово буркнул данмер, хватаясь за протянутую Ньядой руку и слегка приподнимаясь на подушке. — Ну, видимо, старине Вилкасу и с мечом хорошо. С кем же ему еще спать? Не каждый к такой хар… Лицу привыкнет, — усмехнулась нордка. — Да ты не обольщайся, серозадый! Удивительно, как ещё Торвар с таким соседом, как ты, заикаться не начал. — Вечно молодой, вечно пьяный, — ответил данмер, сначала посмотрев на пустую койку упомянутого товарища, а затем взяв кружку с тумбы и отхлебнув из неё вина. — Ещё не хватало! — рявкнула Ньяда и выхватила пойло из, благо, слабых рук товарища. — Твои косые красные глазищи я видеть не хочу. Вот уйду — хоть песни тут ори. Хоть знать буду, что здоровёхонек стал. — Если бы, — ответил данмер, недовольно нахмурившись. — Ладно, заткнись и терпи, — с этими словами Ньяда отогнула одеяло соратника и, обмокнув тряпку в отвар, начала протирать кожу около свежего шва на боку данмера. Сначала эльф старательно терпел, сжав зубы, и лишь тихо шипя, когда неловкие и чуть дрожащие руки соратницы задевали поврежденные ткани. — Я — Каменная рука, а  не сердце целительское! — рычала Ньяда, то ли убеждая себя в неумении оказывать помощь, то ли прося Атиса отнестись с пониманием к произошедшему. — Ладно, нормально. Ньяда, бросив тряпку в поалевшую воду, поставила на пол бадью и села рядом, откинувшись на спинку стула и уставившись в потолок. Атис, стерпев пульсирующую боль на рёбрах, открыл крепко сжатые веки и посмотрел на соратницу. — Как там остальные? Ньяда лишь пожала плечами, устало вздохнув. А что ей оставалось сделать? Рассказать о том, что все готовятся к прощанию с Предвестником? Сказать, что некогда бравые воины Исграмора падают духом, жалея себя и падших? По её лицу Атис понял, что говорить Ньяда совсем не хотела. — На то мы и соратники, — хрипловатым голосом сказал данмер, протягивая руку к кружке с вином. На сей раз Ньяда будто не заметила. — Воины, что не страшатся свирепой смерти, идущие прямиком в пекло. Дьявол ведает, кто помрет завтра. Может я, а может ты. О всех ведь не наплачешься. Хотя о тебе, может, и взгрустну ненадолго. Не каждая баба может бросить вызов и выдержать достойный поединок, — заметив на лице Ньяды слабую улыбку, эльф с усмешкой добавил: — Ну и добрую целительницу с большим сердцем где такую сыщешь? Выйдя из казарм, Ньяда знала — надо продолжать жить, не впадая в уныние. На то они и соратники.