Lost souls

Что ощущают люди, когда узнают, что самолет начинает падать? Страх, панику. Они знают, что это последние секунды в их жизни, за их спинами стоит смерть и приветливо улыбается. Вот так все просто, стюардесса выходит к пассажирам и, пытаясь сдерживаться, говорит: «Самолет начинает падать, сохраняйте спокойствие, вам будут предоставлены кислородные маски. Пристегните ремни». А потом начинается самое страшное: кто-то кричит, бьется в истерике, молится, тихо плачет. Они знают, что их уже ничто не спасет и не будет никакой аварийной посадки, они больше никогда не увидятся со своими родными, не обнимут их, не встретят Новый год, не увидят своих детей. В такие моменты хочется жить больше всего, но уже поздно. Уже нет смысла мечтать о завтрашнем дне, потому что его не будет. Кажется, как будто время замедлилось, как будто Всевышний решил продлить жизнь на несколько секунд, чтобы все успели попрощаться со всеми. Кислородные маски не помогали, паника охватила с головой, все вцепились в рукоятки кресел, и закрыли глаза, мечтая об одном — остаться в живых. Но шанс выжить в авиакатастрофе ничтожно низок. — Мамочка, что происходит? — тонкий детский голосок прорезал наступившую тишину. Я повернула голову и увидела маленькую девочку, которая явно не понимала что происходит, она сидела на руках у женщины, которая отчаянно прижимала малышку к себе. Каково это, знать, что через минуту ты уже не увидишь своего ребенка? Я не знаю. У меня нет детей, и никогда не будет. Сердце предательски сжалось, и слезы сбежали по щекам. Этот ребенок даже не знает, что через минуту ее маленькое сердечко не будет биться, она больше не увидит своего отца, мать, не поиграет со своими подругами на заднем дворе, не достигнет своих целей. Самолет упадет, все будут горевать дня два, а потом и забудут об этом, до очередного крушения. Не успеет человек и умереть, как о нем тут же забудут. Что я чувствовала в это время? Я не знаю. Сложно описывать свои чувства за пару мгновений до смерти. Я успела вспомнить все свои неудачи, веселые моменты, друзей, семью, все ссоры, каждую улыбку, праздники. Я вспомнила всю свою жизнь, успела пожалеть о том, что когда-то не ответила на звонок сестры, не извинилась перед матерью, уволилась с работы. Я стала ужасным человеком, и теперь, когда я желала стать лучше, исправиться, я умираю. И умираю со всеми своими грехами, не успев очиститься, не успев начать новую жизнь, стать хорошим человеком. И если кто-нибудь до сих пор думает, что смерть это выход — нет. Уход из жизни никогда не будет выходом. Всегда, когда собираетесь покончить с собой, подумайте, что будут чувствовать ваши родственники, когда увидят ваше безжизненное тело. Они будут опустошены, но вы уже не узнаете об этом. Каждый, кто находится на волоске от смерти всегда хочет вернуть время вспять и сделать все так, как хотел бы, исправить все свои ошибки и умереть с чистой душой.. Я не дергалась, как остальные, не кричала, не молилась, не пыталась что-то предпринять. Я всего лишь пристегнула ремень и стала ждать, зная, что конец неизбежен. Как нам зачем-то сказали, самолет потерпит крушение где-то в пустыне Намиб. Там, где нас не смогут найти, где солнце будет нещадно к нашим телам. Никогда не думала, что именно так умру. А потом все произошло слишком быстро. Многие и сообразить не успели, что именно произошло. В самом конце самолета раздался свист, громкий треск металла, хвост был оторван и падал вниз. Несколько пассажиров выпало из самолета, крича, а потом был звук крушения, кто-то где-то истошно закричал, людей выбрасывало с их мест, звук ломающихся костей застрял в голове. Меня откинуло вбок и я ударилась об иллюминатор, в глазах все поплыло, а потом и вовсе потемнело.. Когда мою голову пронзила острая боль и я распахнула глаза, я надеялась увидеть всякое: чертей, бегающих по подземному миру, адских мучеников, Люцифера, да всех и вся, но никак не обломки самолета. Кажется, судьба решила дать мне второй шанс и оставила меня в живых. Не знаю для чего, но наверное я просто должна поблагодарить ее за это. Голова раскалывалась, словно в нее вонзили тысячи иголок, и, кажется, я вывихнула руку, лишь бы не сломала. Здесь было невыносимо жарко и воздух пропитался запахом разлагающихся тел. С трудом отстегнув ремень, я осмотрелась. Остаток пола самолета был в крови, десятки безжизненных глаз замерли с мольбой, все еще надеясь на спасение. Эти люди еще столько могли сделать в этом мире, но жизнь решила все сделать по-другому, сыграв злую шутку. Кто-то выпал из своего сидения и лежал на полу, некоторые были за пределами самолета. Пробираясь через трупы я поняла, что еще немного и меня стошнит от жуткого запаха разложения, и поспешила покинуть борт уже груды металла. Я в пустыне, в чертовой пустыне Намиб, где нет ни одной живой души, я не могу ни с кем связаться, попросить о помощи. Какая ирония, судьба преподнесла мне подарок, но как будто забрала его назад — подарила жизнь, но забирает ее назад, наслаждаясь тем, что я буду медленно умирать в пустыне от жажды и голода. Багажный отсек не найти, а значит что вещи я взять не смогу. Защититься от солнца не выйдет. Кроссовки увязли в раскаленном песке, воздуха не хватало, так как температура здесь была выше привычной, тело покрылось потом. Хотелось бы мне оказаться не единственной выжившей, хоть бы остался кто-нибудь еще. — Слава Марсу, — мне это мерещится, или мои мольбы были услышаны? Я резко обернулась и увидела мужчину в треснувших очках-авиаторах, на голове у него была широкополая шляпа. Он был одет в майку, поверх которой накинул клетчатую рубашку, и еще одну (не знаю зачем ему две рубашки) повязал себе на пояс. Растянутые спортивные штаны и весь этот весьма странный образ завершали тяжелые черные сапоги. На его скуле красовался синяк, губа рассечена, над бровью находится кровоточащая ссадина. — Ужасная авиакатастрофа, я успел обойти весь самолет, осмотрел каждого человека в надежде найти хоть одного живого, но все безрезультатно. Становится жутко, когда сталкиваешься взглядом с их стеклянными глазами. Погибло много детей, стариков, женщин и мужчин, — он вздыхает, качая головой. Повисла тишина, да настолько звенящая, что казалось, будто сейчас взорвется голова. — Где мы? — он осмотрелся, спустившись с борта самолета, и подошел ко мне. Быстро же он забыл о всех трупах. Сейчас я туго соображала, перед глазами мелькали образы детей, которые в недоумении смотрели на происходящее, а сейчас лежат там, замерев навсегда. Тряхнув головой, я сфокусировала взгляд на мужчине, который терпеливо ждал ответа. — В пустыне Намиб, не стоит надеяться на спасение, в любом случае мы погибнем тут. Если не от жажды, то от чего-нибудь еще, — наконец отвечаю, потирая переносицу. Как бы мне хотелось сейчас очнуться у себя в квартире и осознать, что это всего-лишь жуткий сон и не в какой Пекин я не собиралась лететь. — Не нужно быть такой пессимисткой, мы выберемся отсюда, — фыркает мужчина, снимая одну клетчатую рубашку с пояса. — Повяжи на голову, солнце здесь нещадное, — он протягивает ее мне, и мне ничего не остается сделать, кроме как взять рубашку. Не хватало мне еще ко всему прочему получить солнечный удар. — Смешно, — горько усмехаюсь. — Выберемся? Это каким же образом? Или ты Бэтмен и сейчас вызовешь свой Бэтмобиль? Если мы не погибли при крушении, то это ничего не значит. Мы умрем, нам конец. Все эти люди не заслужили смерти, они не должны были умереть вот так, — я расхаживаю из стороны в сторону, и замечаю, что по моим щекам текут слезы. — Как мы выберемся из пустыни? Как? Это невозможно, — оседаю на горячий песок, хватаясь руками за голову. — Если ты будешь истерить, то конечно же мы не выберемся, — мужчина присел напротив меня, и глубоко вздохнул. — Слушай, сейчас нам нужно обыскать самолет, я понимаю, что тебе будет больно смотреть на все эти тела, но мы должны, ладно? Нам нужно найти хоть какие-нибудь припасы. Справишься? — спрашивает он, и терпеливо ждет, пока я окончательно успокоюсь и подниму голову. Кивнув, я выдавливаю из себя улыбку и встаю с песка. Обматываю голову рубашкой, и с мужчиной возвращаюсь на борт самолета. Я не знаю сколько мы провозились с поиском чего-нибудь съестного и полезного, но солнце уже начало опускаться за горизонт, на пустыню опускались сумерки. К слову, мы все же нашли несколько бутылок с водой и несколько пачек крекеров. Взяли чей-то рюкзак, в котором ко всему прочему была еще одна бутылка воды. Мы обошли самолет еще несколько раз, пытались связаться с кем-нибудь по рации в кабине летчика, но ничего не получилось. Выбравшись назад на улицу, где температура воздуха немного снизилась и даже дул легкий ветерок, мы стали думать, что делать дальше. — Предлагаю двигаться на север, думаю, мы найдем что-нибудь там, в любом случае нам нужно добраться до заповедника или какого-нибудь поселения, откуда мы сможем связаться с кем-нибудь, — рассуждал мужчина, пока я укладывала последние вещи в рюкзак, попутно поддакивая ему. А что мне еще оставалось делать? Отказываться не было смысла, ведь сама то я точно не выживу здесь, а он может бывал в подобных краях, и знает что делать. Когда же небо над нами стало совершенно черным, луна возвышалась где-то над нами, а звезды везде мерцали, мы двинулись на север. — Как тебя зовут? — со всеми этими заботами о том, как нам выжить, мы и вовсе забыли познакомиться. Поэтому сейчас, думаю, было самое подходящее время. — Джаред, — на миг повернув голову ко мне, представился мужчина. — Что насчет тебя? — он устремил свой взгляд назад на безграничную опасную и жестокую пустыню. — Марго, — отвечаю. Джей коротко кивнул, якобы говоря, что рад знакомству, и потом мы молчали. Каждый думал о том, что произошло сегодня, и что будет завтра. Ноги утопают в пока еще горячем песке, который скоро остынет, но это ненадолго, ведь утром снова солнце будет печь с такой яростью, как будто оно карает эту местность за все существующие грехи. Нам предстоят трудные дни, ведь за пару часов до спасения не доберешься. А с моей удачей мы обязательно попадем в какую-то передрягу, и которой хрен выберемся. Но нужно верить в лучшее, ведь вера это все, что есть у нас на данный момент.