побег

«И да, мне было плевать, что завтра с утра он не вспомнит мое имя. Мне было все равно, что он даже не спросил его. Я просто была готова забыть о каждом сказанном слове. Продаться за сладкие минуты. Убить за возможность побывать с ним снова. Он — восходящая звезда. Я — жалкая фанатка. Его тело появляется в самых развратных фантазиях всех малолеток. Мой же непристойный сон стал реальностью. После очередного концерта в баре на окраине Сеула, я не выдержала картины уходящей спины моего кумира. Схватить его за рукав, попросить об одолжении, забыть представиться, предложить выпить — было отличной идеей. Когда его крепкая рука обхватила мое запястье, мое сердце упало. Когда эта же рука обняла меня за талию, сердце — остановилось. А когда рука опустилась ниже, вместо сердца оказалось подобие атомного взрыва. И да, мне не надоедало стонать его имя вновь и вновь. Ведь теперь вместо фантазий, у меня было настоящее тело. Началось все в соседнем баре, где оказалось, что слава не испортила мальчишку, а лишь добавила ему энтузиазма и жажды. А та маленькая часть, что появилась после первого шестого нуля, добавляла остроты. Моя же малолетняя фанатка внутри кричала не своим голосом, когда рука парня опустилась на мое колено, а рубашка, так удачно, расстегнулась. Продолжилось все в машине. Когда его верхняя одежда, абсолютно случайно, оказалась на сидении, а моя юбка, почему-то, решила к ним присоединиться. Кульминация наступила в его доме. На диване, который показался мне самым мягким в мире. На столе, которые идеально подошел нашим телам. В кровати, которая превратилась в воплощение Рая на Земле. А закончилось все с утра. Моим пробуждением, коротким взглядом на идеал и жалким побегом…» — Ты вот сейчас серьёзно? — Чимин была не в себе от удивления. — Ты сбежала от него? — А что мне оставалось делать? Легче было сбежать и оставить в памяти лишь приятные воспоминания, которыми я буду ублажать себе еще далеко не одну ночь, чем разбить, созданный мной же, идеал, — я придерживалась четкой позиции своей правоты и подчеркнула последнее шумным глотком горячего кофе. — Ты сама себе что-то придумала, накрутила и, как всегда, послала все усилия в преисподнюю, — сестра отдала мне лист, на котором было записано мое признание и поднялась с кресла. — Вызвать меня с работы из-за такой чуши. Немыслимо. — Мои чувства для тебя всегда были непонятны, — я сложила листок и запихнула его в сумку. — Они были не непонятны, а абсурдны, — девушка одела пиджак и, кинув на стол купюру, вышла. — Тоже нашлась мне великий психолог. Вообще-то, писатель тут я. Но, в чем-то, сестра была права. Никто не отрицал того факта, что образ, составленный и измусоленный мною до костей, был абсолютно неправдивым и утопическим. Сидеть и думать мне можно было долго. В этом, в основном, заключалась моя работа. Но погода набирала серых оттенков и, неуверенно, начинался дождь. *** — Я убежала. — Ты что? — голос на другом конце, был апатическим. В нем не звучало даже нотки заинтересованности. — Сбежала. Ушла. Исчезла. Пропала. Растворилась. Теперь меня не существует в его жизни. — Я тебе даже больше скажу — ты там и не появлялась, — я выпустила дым и решила проигнорировать комментарий Лу. — Мне плевать. Он был таким, каким я его не могла даже представить. — Шесть сосков? Рука вместо члена? Татуировка? — Чем тебе тату уже не угодили? — Ой, для музыкантов — это такое клише, — Лу вздохнул и я услышала, как он начал что-то пить. — Нет, ничего такого. Он пел мне. — Не удивительно, если честно. — Нет, ты не понял. Он пел то, чего никому раньше не показывал даже. — Откуда ты знаешь? — Я чувствовала. Слова были другими. У них был свой цвет. Они, будто, приобрели свою форму. Я чувствовала их. — Ты даже не попытаешься его найти? *** «Привет. Это Тэ. Слушай, твой рассказ о фанатке и певце побил все рекорды. Издание заказало еще несколько таких историй. Я решила дать тебе возможность самой сделать выбор. Перезвони мне, ладно? Надо обсудить кое-какие детали.» Я выключила автоответчик и стерла сообщение от своего редактора. Люди жутко странные. Им лишь бы побольше хороших концовок. Нежная любовная история. Благородство. Честь. Искренность. Так ведь не бывает. Моя история закончилась даже не начавшись. А все потому что у неё не было права ни на жизнь, ни даже на малейший намек. Я включила в наушниках его голос и забылась. Было приятно вспоминать ту ночь: сцену за сценой. Было больно вспоминать ту ночь: сцену за сценой. Еще больнее было собирать его образ по кусочкам и понимать, что, возможно, ошиблась. Возможно, он не оказался бы козлом, убежавшим до моего пробуждения. Ведь этим козлом оказалась я. Вот, как заканчиваются настоящие истории. *** — Ваш кофе, пожалуйста. Мальчик-барриста улыбнулся и забыл обо мне. Отвлекся на другого клиента и на этом моя участь в его жизни закончилась. - Но ведь с ним всё было по другому. Он не просто подал мне кофе, - я вышла на улицу, где начинал капать дождь. Осень была неумолимой и вдохновляющей. Именно сейчас бы писать истории о несчастной любви. Плакать ночью в подушку. Пить кофе. Всё, что я и так делаю. *** - Ты меня сейчас жутко бесишь. - Приятно это слышать от родной сестры, - я отставила свой кофе и уставилась в ноутбук. - Пишешь только о любви. Сохнешь по какому-то мальчишке. Даже из дому почти перестала выходить. Да что за хандра, как у школьницы какой-то? Хочешь его увидеть - так иди. Вспомнит - хорошо, не вспомнит - еще лучше. Тебя саму не коробит жить в таком темпе? - Каком именно? - Осеннем. Это жутко банально - грустить по вечерам. - Я и по утрам грущу, - я отхлебнула кофе и продолжила таращиться в монитор. - Делай, что хочешь, но, чтобы завтра на столе редактора не было очередной истории, высосанной из пальца, о светлой любви. Ты все равно не знаешь, что это такое. *** В тот вечер я достала диски с записями его концертов. Сломала и выбросила. Фото - порвала. Песни - удалила. Воспоминания - заплакала. Та его улыбка. Те особенные слова. Те прикосновения. От них просто так не избавишься. Я превращалась в истеричку, что ноет по единственному поводу. Но на душе скребли, если не кошки, так собаки. Жидкость из ротовой полости перешла в глазную. Рыдать перестать не могу, а вот в горле пересохло. Кофе кончился, как и идеи для сладких рассказов. Чимин была права: я не знаю, что такое "светлая любовь". Моя любовь должна быть горькой, как черный кофе. Тягучей и вязкой, как трясина. Но мягкой. И вот после очередной стертой фразы, выпитой кружки чая с вином и прослушанной песни на немецком, я услышала звонок в дверь. Поправив футболку, что уже готова была сползти с моего плеча, я вышла в коридор. Дверь была далекой. Стены холодными. Шаги громкими. Но я справилась. Собралась и открыла... - Ким Минсок? Так началась моя "светлая, сладкая и невероятно вязкая" история любви.