Космос в одно касание

— Долго молчать будешь? — не знаю, зачем я согласилась на этот разговор. Его молчание угнетает. И именно сейчас я не знаю, чего хочу больше, простить ему все на свете или послать далеко и надолго. Он путает все мои мысли. — Ты никогда не отличалась особым умением терпеть, Рикки, — уголки его губ заметно приподнялись. Я присела на краешек стола и сложила руки у груди. Надо показать, что меня не особо интересует этот разговор, что мне все равно на то, что он скажет, на все наше совместное прошлое и его отсутствие в моей жизни последний год. Он запустил руку в волосы и тяжело вздохнул, видимо, подбирая слова. — Я чертовски ошибся тогда. Обидел тебя, прости меня. Ты так похорошела. Я очень рад тебя видеть. Ты даже не представляешь, насколько, — в его голосе были нотки горечи, — мне так тебя не хватало, — он мгновенно оказался напротив меня, расположив свои руки на столе по сторонам от моего тела и прижался губами в настойчивом поцелуе, шепча, чтобы я ответила. Так хотелось его оттолкнуть, но я так нуждалась в его ласках, что разум затуманился, и губы приоткрылись, впуская его язык в меня, который вовлек и мой в неподвластным нам двоих танец, говорящий лишь о том, как сильно мы скучали друг по другу. Я сидела на столе и всем телом прижималась к Зейну. Возникло дежавю. Мы так много раз занимались любовью на этом столе. Чего уж там, на всех горизонтальных поверхностях этого кабинета, ну и не только него. Я уже и забыла, как это получать удовольствие от поцелуев. А целовал Зейн с такой жадностью, ненасытностью, показывал, как ему действительно жаль, одним только касанием губ, извинялся, сплетая мой язык со своим. И я успела пожалеть, что тогда ушла. — Я так хотел, чтобы ты принадлежала только мне. Я так хотел, чтобы ты оставалась только моей маленькой девочкой, — в перерывах шептал Зейн. Я обвила руками шею Беннетта, а ноги сомкнулись вокруг его тела. Руки нагло легли на мою грудь, сжимая до приятной боли. Он обращался со мной так, будто обладал мной целиком и полностью. Было ли это так? Несомненно. Он стал целовать мои скулы, переходя на шею, нежно покусывая кожу, до ключиц и обратно. Зейн знал, что только этими манипуляциями можно заставить меня кончить. Что я чувствовала сейчас, помимо возбуждения? Наверное, счастье. Самое настоящее женское счастье. Это было так знакомо зарываться пальцами в его волосах, тем самым прижимая голову Беннета все ближе и ближе. Казалось, это невозможно. Но мне было мало. Мне всегда его было мало. И сейчас я поняла, что отдала бы все на свете, лишь бы чувствовать эти поцелуи, ощущать теплые прикосновения, трепет движений и нежность слов. Я думала, что во время нашего разговора мы обязательно поругаемся и все станет еще хуже, но такой исход событий был самым правильным и чертовски приятным. На мгновение мой дар чуть не вышел из-под контроля, когда его язык скользнул к местечку под моим ухом, и мои руки, покоящиеся на его шее чуть не обожгли кожу. Он заставляет меня терять рассудок, терять саму себя, становясь с ним единым целым. Кто бы мог подумать, что такая, как я, влюбится, да еще и так сильно, до невозможности находиться поодаль, до искрящегося воздуха, когда наши тела касаются друг друга, сладко изучая наши зоны наслаждения. Что этим кем-то будет засранец Зейн Беннетт, который изменится ради меня, которому я прощу все на свете, даже, если боль переполнит меня всю, но она не сравнима с тем, что чувствуешь без него. Без него мне никак, нам без друг друга никак, просто вселенная распорядилась так, чтобы мы сейчас с жадностью пробовали на вкус губы друг друга, такой родной, невыносимо заводящий вкус мягких губ. Просто он способен показать космос лишь в одно свое касание. — Мне кажется, на тебе слишком много одежды, — я покорно подняла руки, чтобы помочь ему стянуть с меня футболку. Я снова потянулась к его губам за таким нужным мне поцелуем. Но нет, он увернулся и ухмыльнулся, — это еще не все. Мои шорты оказались на полу и я осталась перед Зейном в одном нижнем белье. Черный кружевной с красными вставками комплект — его первый подарок перед нашим первым сексом. Зейн, наверное, отметил про себя, что на мне надето. Я будто бы чувствовала, чем закончится вечер. Но чтобы с Зейном. Хотя и с Эндрю был не вариант. — Я помню каждый сантиметр твоего прекрасного тела, — Зейн поглаживал мои бедра и снова стал целовать меня. Его поцелуи — сладкий яд для меня. И я готова пить его до конца, до самой последней капли. — Зейн, — внизу живота нарастал жар, я чувствовала, что трусики намокли и мне не терпелось почувствовать Зейна в себе. Я так давно этого хотела. — Детка, скажи, чего хочешь ты, — я промолвила что-то бессвязное. Боже, как только он действовал на меня. И это были только поцелуи, невероятно желанные мной поцелуи… — Ну же, скажи, что с тобой сделать? Я всегда чувствовала себя нелепо, когда Зейн спрашивал подобное или шептал пошлости на ухо. Но меня это так заводило. И сейчас я снова хочу почувствовать, как это, провалиться в пропасть страсти, отдаваясь Беннетту. Я готова падать, падать, падать… — Хватит глупых вопросов, ты и так знаешь, чего я хочу. Мне тебя очень не хватало и я хочу поскорее ощутить тебя… как можно глубже. А теперь поцелуй меня. И он поцеловал. И еще. И еще. Я застонала. Остатки разумных мыслей моментально улетучились. Я рефлекторно стала двигать бедрами. Зейн стянул одну бретельку бюстгальтера, а затем и вторую, приспуская чашечки ниже, обнажая мою грудь. И тут началось что-то невообразимое. Холодными пальцами он стал водить вокруг соска. И это было еще не все. Его язык стал вытворять невообразимые вещи с моей грудью. Я помнила. Я все еще помнила, как это. Я помнила, как искусен Зейн в плане секса. И я всегда замечала, что мое удовлетворение было для него всегда на первом месте. — Я даже представить боюсь, скольких баб ты перетрахал за этот год, — сорвалось с моих уст. Идиотка! Зачем? Зачем ты это сказала?! Он остановился, но не отодвинулся. Уткнулся носом в мою шею, вдыхая сладкий аромат. И прижал к себе. — Я не буду врать. Не мало, но сказать, чтобы хоть одна заменила тебя, я не могу. Этого не будет никогда. Рикки, я думал, больше не увижу тебя. Никогда не увижу. И я прекрасно понимаю, что многое произошло за этот год. И мне так тошно только от мысли, что руки другого вытворяли с тобой что-то подобное, что его губы целовали твое тело, что ты стонала под ним, выкрикивая совсем не мое имя. Я была тронута. И точно знала, что все это было сказано искренне. Он легко поцеловал меня и прижался щекой к моей щеке. Я готова простить все, абсолютно все. — Никто. Совсем никто, — и он понял. Зейн всегда желал быть моим первым и единственным мужчиной. Мои слова снова побудили его к действиям. Он уже был возбужден. Хотя в моей голове и промелькнула мысль о нем и других девушках, отчего стало так неприятно на душе, но я постаралась избавиться от этих дум. Он имел право на это, я сама разорвала с ним все связи. Зато сейчас именно я прижата всем его телом к поверхности дубового стола, именно мои трусики он сейчас отодвигает, чтобы проникнуть в меня своими чувственными длинными пальцами, и я уверена, что сделает он это еще не раз. Я снова дам шанс нашим отношениям, тысячу шансов, лишь бы он не прекращал эти мучительно приятные ласки. Я примкнула к его шее от наплыва ощущений, которые дарил он мне снизу, я не сдерживалась и оставляла легкие покраснения на его нежной коже, завтра будут четко различимы багровые синяки, наверное. Я не продержусь долго, если он продолжит так трепетно меня касаться, с небывалой нежностью, но с желанной мною резкостью, присущей его характеру. Сколько бы раз у нас это не происходило, каждый различался по ощущениям и яркости оргазма. Мы узнавали друг друга с каждым разом и никак не могли насытиться, никогда не сможем. Он вынул свои пальцы, не доведя меня до такой желанной разрядки, как всегда мучает, ждет, когда я буду со стонами и затуманенным созданием просить его продолжить. Он с невозмутимым выражением лица поднес их к своему рту и провел по ним языком, глядя на меня пристальным взглядом. Он никогда так не делал, и это был так… сексуально. Он снова примкнул к моим губам, чуть их прикусывая, летний зной и этот мужчина рядом — невыносимое сочетание, лишающее меня воздуха. Но мне казалось, что даже не нужно делать вдохи-выдохи, я дышу только Зейном, а он мной, и это выстраивает прочность наших чувств и отношений, которые мы после этого всего должны будем обязательно обсудить. — Хватит меня мучить, Зейн. Я провела ногтями, почти не касаясь, в легкой щекотке по его обнаженной спине. Ему всегда нравились мои невесомые прикосновения. Мы слишком хорошо друг друга знали до сих пор знаем. Узор, рисуемый моими ноготками, дошел до ямочек на его спине. Я помнила расположение каждой его родинки. Переместила свою руку на его возбужденный член и слегка сжала его, ведя иллюзорную линию по всему стволу. Так умело целовал меня, а я в своей неопытности закрывала глаза каждый раз, когда он раздевался. Я многому научилась с момента нашего первого раза, когда совершенно не знала что делать. Мы оба научили друг друга многому. В первую очередь отдаваться любви без остатка, поступаться своими принципами, плевать на мнение всех остальных, чувствовать наивысшее удовольствие, прощать. Тесно, но хочется ближе. — Я полностью в твоей власти. — Нет, это я в твоей. Ты доводишь меня до умопомешательства. Хватит этих ласк, просто дай мне заполнить тебя, детка, я так скучал по этому ощущению. Я отпустила его и дала ему сделать то, чего он так хочет. И он, придерживая одной рукой меня за талию и целуя в губы в бешеном порыве, приставил свой член к моему лону, делая им круговые движения, собирая все соки, томно дыша мне в губы. И больше он не сдерживался, просто понимал, что как бы он не хотел касаться меня изнуряющими ласками подольше, на это будет еще время, я сама ему это показала своей отчаянной тягой к близости. Все было написано в моих движениях и вздохах от его прикосновений. Он с большой аккуратностью, как делал всегда, вошел меня, продвигая свою плоть несколько глубже. Мы изголодались по этому. Странная боль с непривычки перешла в то желаемое осязание трения, в котором я так нуждалась. Он целомудренно чмокнул мои губы, заново проделывая это действо. Долгие, медленные, глубокие проникновения он сопровождал выражением чувств, что шептала ему страсть. — Какая ты узкая, детка. Ты заставляешь меня чувствовать что-то невообразимое. Не потеряв дар речи, я обязательно бы сказала какую-нибудь колкость по поводу всех этих пошлых фраз. Но они были так кстати, такими невообразимо возбуждающими. Он наращивал темп постепенно, сначала все еще изнурял нас обоих этим чертовски мучительным неторопливым ритмом, затем по-хозяйски устроил свои руки на моих бедрах, насаживая на разгоряченный член, клянусь, я забыла как дышать, чувствуя его так глубоко внутри. Он убрал с моего лица мокрые от пота волосы и прижался к моему лбу своим, наши дыхание смешалось, мы снова стали единым целым. Я чувствую, как сжимаются мышцы моего влагалища, все мое тело не может совладать с этой пылкой бешеной встряской. Но он покидает меня. И мне и остается только и смотреть на него с непонимающим ничего взглядом. Потом снимает меня со стола, поворачивает к себе спиной, оставляет невесомый поцелуй на моем плече и заставляет нагнуться и вцепиться ладошками в края деревянного стола. Ох, черт. Я ахаю, когда он резко заполняет меня вновь, сжимая мои бедра с силой. Мы оба оставили друг на друге синяки, следы, напоминающие о произошедшем и заставляющие после вспомнить все в мельчайших подробностях и залиться краской. Говорящие, что мы принадлежим друг другу. Он ждал этого, ждал момента, когда можно выпустить все накопившиеся эмоции: боль разлуки, любовь, все еще теплящуюся в сердце. Этим с ума сводящим быстрым темпом, он дал понять что я его и никуда не денусь, что только он способен заставить мои трусики намокнуть, а потом заполнить меня, заставив испытать что-то необычайно прекрасное. К чему я несомненно близилась сейчас. Мы оба имели друг над другом такую власть. — Кончи для меня, Рикки, только для меня, — я слышу как хриповат становится его голос от такого накала. Боже мой, я не могу сдерживаться. Он давит своей плотью на одну из стенок моего влагалища, и у меня просто подкашиваются ноги, я едва не падаю, но его рука так сильно и по-свойски сжимает меня, не дает этому случится. Руки белеют в костяшках от того, как крепко я сжимаю стол. Мои стоны смешиваются с его сладкими выражениями чувств в тишине его кабинета. Я кричу так громко, что наверняка кто-то услышит, но я не могу совладать с собой. Никак. Не сейчас. Не с ним. Когда все закончилось, мы просто стояли, обнявшись. Дыхание приходило в норму. Я снова могла контролировать свое тело. Зейн прижался своими губами к моим, я приоткрыла рот, впуская его язык. И снова сходила с ума от поцелуя. На этот раз он был нежным и с каким-то привкусом… отчаяния? Неужели Зейн думал, что я сейчас просто оденусь и уйду? А и правда, что мне нужно было делать? Только что у меня был потрясающий секс с самым замечательным мужчиной на свете для меня. Учитывая, что у меня есть парень, я только что изменила. Изменила Эндрю. Жалею ли я? Нет. — Это твое, пожалуй, — Зейн протянул мне бюстгальтер. Мы оделись. И я не знала, что даже сказать. — Рикки… — его хриплый голос привел меня в чувства, — ты лучшее, что было у меня в жизни, помни. — Зейн, это все так неправильно, — он поднес указательный палец к моим губам, заставляя замолчать. — Нет ничего более правильного, чем мы. Здесь ты со мной, а не с ним. И нам хорошо. Нам всегда было хорошо вместе, — и я решилась. Теперь я не уйду, брошу Эндрю, пусть это и будет жестоко, но так быть должно. — Я тебя украду у него. Последняя фраза, которую Зейн произнес мне на ухо, заставила меня дрожать не меньше, чем от его манипуляций над моим телом. — Я согласна на все, — Зейн счастливо улыбнулся, грубо впился своими губами в мои и повалил на диван. Все сумасшедшие сны будто наяву. И с этого момента все стало на свои места. Жизнь преподнесла урок обоим, отняв нас друг у друга, но похоже, что мы заслужили на еще один шанс, чтобы обрести свое счастье.