Всё могло быть иначе

У Хибари Кёи скучная жизнь и звенящие центы под расчёт. Приходится экономить, уменьшая бессчётное количество никотиновых палочек, беспорядочно засунутых по разным местам. Резкое сокращение курева играет злую шутку с уставшим и истрёпанным организмом. Координация резко катится к нулевой отметке. Брюнет больше не самый быстрый и ловкий. Исхудавшее тело едва выполняет команды. Он тяжело болен и все вокруг знают это. С толчка распахнутые двери выпускают очередного безработного, лишая последнего шанса. Скоро он присоединится к ещё одному разряду. Для него улицы утратили последние краски, а жизнь больше не кажется нелепо счастливой. А ведь всё могло быть иначе. Хибари уходит, оставляя прошлое далеко за спиной. Он не оглядывается, хотя знает: за тонким оконным стеклом пятого этажа стоит человек, готовый на всё ради него и им же отверженный. Как он попал на мост, мужчина не помнит. Зато чётко видит тянущиеся вдаль алые полосы, оставленные им на потрескавшемся асфальте. И понимает, что дольше не протянет. В голове всплывают недавние слова теперь уже бывшего знакомого: "Пора завязывать". И Хибари мысленно кивает, соглашаясь. Он не прочь ступить за край, только сгнившее сердце отчего-то бьётся быстрее, и шрам на руке вновь напоминает о себе. Забыть. Нужно забыть. Просто выкинуть из головы эту несуразицу, вдыхая в лёгкие горьковатый дым. Координация нарушена, он больше не самый быстрый и ловкий. Кёя чертыхается, разбрасываясь проклятиями, когда очередная сигарета выпадает из рук. Последняя. Карманы его джинс пусты, звенящие центы под расчёт кончились ещё несколько дней назад. Как и желание так жить. В тишине чиркает зажигалка, выплёвывая языки пламени. Она больше не понадобится. От ненужных подарков принято избавляться. Тогда появится мизерный шанс, что отпустит, и ступить будет легче. Тот, кто сказал это когда-то давно, оказался прав. Хибари Кёя самолично уничтожил всё, что связывало его с окружающими людьми. "Он был тяжело болен, и все вокруг знали об этом, но продолжали молчать". Смертник. Ведь сумасшествие уже не лечится.