***
К семи часам я должна была быть готова, так как у Никиты перед матчем ещё разминка. Я уже стояла у зеркала в коридоре и осматривала себя: девочка с аккуратно-лежащими на плечах волосами, одетая в рваные джинсы, грязно-серый вязаный свитер с высоким горлом и светло-серое пальто. — Пошли, — крикнул мне из коридора Никита, поправляя лямку от спортивной сумки. Мы шли молча, и Краснов даже не курил. Он был сосредоточен, поэтому я оставила при себе вопросы о важности этого матча. Наверное, это действительно было что-то существенное. Маленький стадиончик, где должна была проходить игра, был заполнен. В основном, конечно, девушками, ну, или родственниками ребят. У трибун я увидела парней из команды Никиты и всем пожелала удачи, обнявшись с блондином, который этого ну уж очень хотел, напрашиваясь. — Геля, хватит уже ныть, — раздражённый голос Воробьёва я могу узнать из тысячи. Оторвавшись от Макса, кажется, я увидела маленькую хныкающую девочку и разъяренного Диму, держащего её за руку. — Я боюсь там сидеть! — крикнула малышка, одёрнув руку Воробьёва. — Я что могу сделать? — ответил ей злым тоном парень, а девочка разрыдалась ещё сильнее. — Что случилось? — поздоровавшись с другом, спросил мой брат и потрепал малышку по голове. — Она боится сидеть одна, а я что могу сделать, если родители уехали? — Дима был очень нервным. — Со Светловой её оставить? Я усмехнулась и посмотрела на девочку, которая, как я поняла, была сестрой Воробьёва. — Я с ней посижу, — уверенно сказала я, присев на корточки рядом с малышкой. Она была, словно настоящая кукла! Зеленые глаза с жёлтым ободком блестели от накопившихся слёз, светло-русые волосы были небрежно собраны в хвост (сразу видно, мужчина делал), а губки дрожали. Девочка вытерла слёзы маленькими и пухлыми руками, а я улыбнулась. — Как тебя зовут? — спросила я, погладив её по голове. — Ангелина, — ни капельки не стесняясь, ответила малышка. — Милославская, — Воробьёв подозвал меня к себе пальцем, — не обижай её. Вот, ключи. Если захочет домой, то идите. — Воробьёв, ты одел свою сестру в толстовку и жилетку, хотя на улице ноябрь! — возмутилась я. — Она простудится. Мы сейчас пойдём домой. Какая квартира? — У-у-у, детка, так сразу? — пропел Дима, подойдя ко мне ближе. — Ты придурок? — я показала на часы, где была уже практически половина. — 147 квартира, 8 этаж, — впопыхах ответил Воробьёв и помахал своей сестре, убежав от нас прочь. Ангелина не спрашивала меня о том, кто я. Казалось, ей было всё равно, кто её ведёт домой. Но, могу сказать, что девочка была умна, раз знала дом, где живёт. — Ты не любишь смотреть футбол? — наконец, спросила я, а малышка пожала плечами. — Люблю, просто не вечером, я уже устаю, — пояснила она, шмыгнув носом. Она взяла меня за руку, когда мы переходили дорогу. Это было очень мило, ведь с детьми я вообще редко общалась. Ангелина разрешила называть её Гелей и объяснила, что так к ней обращаются родственники и друзья, а потом рассказала мне о своей любимой стране, которой оказалась Испания, потому что там есть аттракционы и много вкусной еды. — Проходи, — по-хозяйски сказала малышка, когда мы зашли в их квартиру. С порога сразу же понесло одеколоном Воробьёва, а я блаженно вдохнула в себя этот прекрасный аромат, прикрыв глаза. Конечно, как я и думала, у них была огромная квартира, потому что ни Дима, ни Ангелина не выглядят бедными. Четыре комнаты, большая кухня и прекрасный балкон, где можно было бы поставить кресло, ноутбук, холодильник, и проводить всё время там... — Смотри, это я с Димой, — девочка принесла мне фотографию, где Воробьёв, стоя под пальмой, поднял сестру, закутанную в полотенце, и крепко обнял её. Я улыбнулась. Ангелина сразу провела в гостиную, смежную с кухней, и плюхнулась на диван, схватившись за живот. — Ты голодная? — спросила я, а девочка кивнула. — А Воробьё, ой, Дима не приготовил тебе ничего? — Ты чего? — звонко рассмеялась малышка. — Он же ничего не умеет! — А что вы едите? — удивилась я. — МакДональдс, суши, пиццу, — девочка загибала пальцы, а я закатила глаза. Как вообще можно доверять ему детей? — Ладно, сейчас приготовим, — потёрла руки я, а Ангелина захлопала в ладоши. Открыв холодильник, я поняла, что выбора у нас, особо, нет, но и ребёнка оставлять голодным я не хотела. Поэтому мне пришлось пошарить по ящикам, чтобы найти рис, и достать из морозильника морепродукты, чтобы сделать ризотто. Ангелина помогала мне, и я заметила, что ей было очень интересно готовить и вообще наблюдать за мной. — А ты хорошо с моим братом дружишь? — задала вопрос она, когда уже пробовала приготовленное мной блюдо. — Очень вкусно! Она показала большой палец, а я так же осталась довольна своей работой. — Нет, не очень хорошо, — я улыбнулась, прожевывая еду. — Он же хороший! — надула губки Геля. — Иногда он бывает злым и вредным, но вообще он говорит, что любит меня, хотя иногда тоже издевается... — О, да... — протянула я, хмыкнув. — Мне не нравится его подружка, — вдруг сказала малышка, — она противная. Я же не глупенькая, знаю, что она с ним что-то делает. Я подавилась от неожиданности и налила себе воды, чтобы откашляться. Что-то делает? Вот извращенец, Воробьёв... — Ну, они там смеются, наверное, она говорит, что он ей нравится, — я выдохнула, когда Ангелина произнесла это. Мы замолчали. Я задумалась и отметила тот факт, что они очень похожи с Димой. Она тоже уже деловая и категорически не стеснительная. Да и говорит она, как взрослая. — Ты мне больше нравишься, — она улыбнулась, и на её пухлых щечках появились милые ямочки. — Точно? — спросила я, убирая посуду и поглаживая её по голове. — Ну мне же уже целых шесть лет! Я в жизни-то многое понимаю! — я рассмеялась. — Конечно, точно! Дальше мы играли с ней в её куклы и изредка отвлекались на фотографии, которые она по ходу игры приносила и показывала мне. Чаще всего там была именно она и Дима, реже общие семейные фото, а один раз она принесла мне изображение Воробьёва, чеканившего мяч. Он был так сосредоточен на этой фотографии, что закусил нижнюю губу, а его глаза смотрели на мяч так, словно он жонглирует булавами. — Мирослава, а тебе нравится Дима? — вдруг спросила меня Геля, подставив руку к щеке, внимательно ожидая ответа. — Нет, ты что, нет, — занервничала я, не знаю, почему. Когда такой вопрос задаёт маленькая девочка, то становится очень не по себе. — А мне кажется, что да, — она хитро улыбнулась. — Так всё, хитрюга, пойдём спать, — я подняла её на руки и положила в кровать. — Полежи со мной... Я легла рядом с ней, обняв. Мне и ей было очень комфортно. Даже не думала, что в семье Воробьёвых может жить такое чудо. — Как ты думаешь, Дима забьёт? - неожиданно шёпотом спросила Геля. — Ради такой красотки, как ты, конечно, — я поцеловала её в макушку, и девочка чуть хихикнула.***
— Милославская Мирослава Александровна, 1998 года рождения, — уверенно отвечаю я на поставленный следователем вопрос. — Итак, Мирослава Александровна, зачем вы убили гражданку Светлову Валерию? — спрашивает адвокат пострадавшей. Много пар глаз удивлённо смотрят на меня, а я перевожу взгляд на Воробьёва, сидящего рядом с адвокатом Светловой. Страшно. — Она издевалась надо мной! — кричу, а судья выпивается в меня взглядом. Диана Артуровна судит? — Над тобой надо издеваться, дурында Милославская! — восклицает моя учительница и показывает на меня пальцем. Смех. Повсюду смех... Я распахнула глаза от какого-то странного ощущения. Ну и сны бывают у тебя, Милославская... Рядом со мной продолжала тихо сопеть Геля. Резко повернувшись, я заметила Воробьёва, который оперся о дверной косяк и с легкой улыбкой на лице наблюдал за нами. Встав, я направилась к нему, не забыв поправить одеяло Ангелины. Закрыв дверь в комнату, я тихо оттолкнула парня, чтобы он не разбудил собственную сестру. — Это было мило, — констатировал Дима, посмотрев мне в глаза. Нет, только не это. Не надо смотреть на меня... — Ты приготовила поесть? — спросил он, упершись рукой чуть выше меня в стену, а я кивнула, бегая глазами. — Надо же. — Что, Светлова тебе не готовит еду? — это был, скорее, риторический вопрос. Воробьёв ухмыльнулся, посмотрев на мои губы. — И почему же твоя сестра так ненавидит её? — Моя сестра? Она к ней нормально относится, — недовольно хмыкнул Дима, — а тебе всегда хочется меня задеть? — Ты всегда думаешь, что людям до тебя есть дело, — чётко отчеканила я. — Самый глупый признак самовлюбленности. Его волосы были взъерошенными, словно он забыл их причесать; вчерашний синяк блестел (видимо, он помазал его кремом), а на щеках красовался румянец, наверное, он ещё не остыл после матча. Внезапно для меня, он опустил голову к моему уху и прошептал так, что всё моё тело покрылось мурашками. — Тебе есть до меня дело. Я дёрнулась, оставив его одного, и пошла к выходу, где я ожидала увидеть Краснова, который, по всей видимости, забыл о существовании сестры. Посмотрев на часы, где была уже практически полночь, я вздрогнула от страха. Не хотелось идти одной по ночной Москве. — Тебе не интересен результат игры? — Воробьёв меня напугал, появившись сзади. Через огромное зеркало я видела, что он осматривал мою фигуру, закусывая губу, словно что-то замышляя. — Ну, — невзначай фыркнула я, застёгивая пальто. — Выиграли, — парень гордо провёл рукой по волосам, ещё больше взъерошив их. — Ты собираешься идти домой одна? Последнее слово он выделил голосом, а я пожала плечами, утвердительно покачав головой. Этот факт меня саму огорчал, но оставаться здесь я не хотела, да и так меня дома уже прикончат. — Переночуй здесь, — спокойно сказал Дима, а я наигранно засмеялась. — Чтобы ты меня изнасиловал, Воробьёв? — довольно-таки серьёзно буркнула я. — Ну, согласись, лучше заняться любовью с охуительным парнем, чем терпеть вялые члены алкашей, — он поиграл бровями, а я, поморщившись, открыла дверь, но он схватил меня за руку. — Стой! POV Дмитрий Воробьёв — Чтобы заниматься любовью, нужно знать смысл этого слова, — гордо сказала Милославская, уже выйдя за порог квартиры, но я затащил её обратно, захлопнув дверь. — Да-а-а, — протянул я, пытаясь снять с неё серое пальто. От неё пахло сладкими ванильными духами. Она всячески сопротивлялась, думая, наверное, что я и впрямь собрался её насиловать. Нет. Это у меня запланировано не на сегодня. — А ты знаешь? — спросил вдруг я, не зная, зачем. Она бросила на меня холодный взгляд, а потом отвела глаза в сторону, засмущавшись. Для того, чтобы казаться девочкой из фильмов, ей осталось закусить губу, что она и сделала. Шмыгнув маленьким аккуратным носиком, Милославская уверенно ответила: — Я знаю смысл. — А практика? — я прижал её к стене, посмотрев на неё. У нас была достаточная разница в росте, из-за этого мне приходилось наклонять голову. Или я просто видел её сверху. Я по природе доминант. Она была напугана. Её большие голубые глаза смотрели то на мои губы, то в глаза. На её шее выступили тоненькие венки, а дышала она очень тяжело, словно старалась делать это как можно тише. — Целка, значит, — вслух сказал я, чем вывел Милославскую из себя. — Не девственница я! — уверенно, но очень резко сказала Мирослава. — Не в сексе дело! POV Милославская Мирослава Зачем я вру, Господи... Он, наверное, понял (из-за моей нелепости), что я обманываю, и, наверное, это ужасно смешно со стороны. — Секс — главное в отношениях, — вдруг уверенно отрезал Дима, положив руку мне на талию. Мне не было страшно. Нет. Я просто была жутко растеряна. Не часто над тобой нависает красавчик школы, нагло пялится на тебя и кладёт руку на талию, разговаривая о сексе. Боже. Я вырвалась из его хватки, оставив его так и стоять, смотря на стену. — Куда мне ложиться? — тихо спросила я, поглаживая свои руки. — Если ты скажешь, что с тобой, то я уйду. — Спи в гостиной, — кивнул на разложенный кожаный диван парень, — сейчас принесу плед. Я осталась сидеть на его диване, ожидая, пока мне принесут постельное бельё, или что-то такое, а пока рассматривала журналы, лежащие на столике. Maxim, Playboy, GQ — типичный набор мужчины. — На, — Дима кинул мне футболку, плед и подушку, — переоденься. Я удивлённо посмотрела на него, ожидая, что он отойдёт или же отвернётся, но этого не произошло. Воробьёв продолжал смотреть на меня и ждать, пока я буду переодеваться. — Уйди, — фыркнула я, а Дима ушёл к себе в комнату, выключив свет в коридоре. Надо выжить эту ночь, оставшись девочкой. Мало ли, какие причуды у этого Воробьёва. Надеюсь, он не некрофил. Но лучше укутаться в одеяло.