Мой путь озарён рассветом

      Ожидать решения судьбы возлюбленного в далёком Белом Лисе вместе с друзьями или сразу в Карнаэле, но вместе с ненавистным Рейнером? Надо отдать Рии должное, она думала долго и старательно, но уже следующим вечером мы вместе уплетали приготовленный Корой ужин. Матрас в моей комнате снова был застелен, а рядом с ним разместились вещи шиикары. Это было странно и непривычно, и это было замечательно.       А утром к нам наведалась Диса. Дочь военачальника здорово изменилась за то время, что мы не виделись, и не столько внешне, сколько внутренне. Она держалась легко и раскованно, и я не сомневалась: родители больше не смогут запрещать моей подруге делать то, чего ей хотелось.       — Рада видеть тебя, курица, — приветливо проговорила Диса, обращаясь к Рии.       — А я тебя, медведица! — отозвалась та.       Мы сидели на кухне, пили чай и в который раз делились друг с другом историями. На сей раз главной рассказчицей стала Диса, и я вновь и вновь удивлялась произошедшим переменам. Конечно, я знала, что война ужесточает людей, но с Дисой случилось иное. Она обрела не только уверенность в себе, но и какую-то странную нежность, которая незримой нитью прослеживалась в её голосе, движениях и взгляде. Будь я слышащей, я могла бы понять, что это, но слышащей я не была.       Рассказ Диса как всегда вела в своей неподражаемо пропитанной сарказмом манере. Он действительно оставлял впечатление, что война показалась рассказчице забавным, но утомительным мероприятием, не более того, но мы знали Дису и просто так на это не купились.       — В общем, ты всласть навоевалась? — хитро щурясь, уточнила я, когда подруга закончила свою историю словами «и вот я здесь».       — На всю жизнь, — заверила Диса. — Честное слово. Клянусь отцовскими нервами.       — И как прошла встреча?       О встрече с родителями отважная воительница говорить не хотела. Она выразительно закатила глаза и вздохнула.       — Лучше не спрашивай. Предложение Марики пришлось весьма к месту.       Слышащая сдержала обещание. Диса вернулась в клан с боевыми наградами, она больше не должна была считаться ребёнком и жить по указу родителей. Она заслужила свой собственный дом, свою работу и право выбирать свою судьбу.       Став частью ордена кииринов, я тоже наконец-то почувствовала себя обретшей своё место, а не сомнительной нахлебницей на шее у Коры. Теперь я с нетерпением ждала своего первого официального задания, чтобы получить заработок, который ожидался более чем достойным. Я мечтала о том, как начну помогать Коре, а потом, быть может, даже обзаведусь собственным домом. Или просто перееду к Крису. Но сперва надо было пристроить Рию.       Перебравшись в Валмирану, Морено с командой наверняка захотел бы забрать шиикару себе. Это было грустно, но правильно, хотя я была бы счастлива, если бы они все поселились в Белом Лисе. Но списывать со счетов вероятность того, что Морено за Стены не пропустят, было рано. История с Бертом в самом деле вышла препаршивая, было бы странно, если бы виновники только выиграли от неё. Мне не хотелось даже думать о том, что будет с Рией, если Морено выдадут этому Золотопалому.       — Какое предложение? — беззаботно поинтересовалась шиикара, не знавшая ни о замыслах Слышащей, ни о моих тревогах.       Диса пожала плечами.       — Дом, работа в Главном Доме, защита от собственной семьи — всё, что нужно для полного счастья. Но я отказалась.       Мне показалось, что я ослышалась. Рия тоже не могла поверить своим ушам.       — Да ладно!?       — Почему?       Диса долго смотрела на нас исподлобья, словно сомневаясь, говорить или нет. Наверное, таким образом она пыталась скрыть смущение, и у неё прекрасно получилось. Ни один лишний мускул её лица даже не дрогнул, когда дочь военачальника совершенно спокойным голосом поведала:       — Тайто тоже сделал мне предложение, и я выбрала его.       Пока я пыталась понять, о чём говорит Диса, Рия вскочила на ноги и кинулась ей на шею.       — Поздравляю! — улыбаясь во всё лицо, радовалась она. — Я очень рада за вас! И не вздумайте не позвать меня на свадьбу.       Только услышав последнее слово, я поняла, что происходит. Медленно поднявшись на ноги, я тоже попыталась выбраться из-за стола и подойти к подругам, но зацепилась за ножку стула ногой и чудом не упала.       — Смотри, Ярна в шоке, — хихикнула шиикара.       Диса подняла на меня твёрдый и тяжёлый взгляд.       — Ты сама говорила, что опасности меняют людей, помогают понять самих себя и всё такое, — серьёзно сказала она мне. — Ты была права, я, можно сказать, немного приблизилась к познанию смысла жизни. Я чернобурка, а чернобурки не воины. Я хочу жить рядом с важными мне людьми. Не верю, что говорю это, но я хочу посвятить себя семье. Я поговорила с родителями, и они — вот неожиданность-то! — меня поняли. Мы с Тайто поженимся сразу после следующего Круга Охоты и переедем в дом рядом с домом моих родителей. Я буду работать в Главном Доме, но не стану делать это смыслом своей жизни. У нас будет по меньшей мере трое детей, а вы будете приходить в свободное время и восхищаться ими. И если хоть кто-то попробует разрушить мою идиллию, я буду отрывать ему конечности. Поняли?       Я не поняла. Я в самом деле не могла понять, как она умудрилась всё так завернуть, зачем так отчаянно кидала себя из настоящей войны в абсолютный мир. Быть может, я зря пыталась судить о других по себе, вот только в стабильность я никогда не верила. И, наверное, как раз потому никогда не могла представить себя саму семейным человеком.       Получить хороший регулярный заработок, позаботиться о Рии и Коре, переехать к Крису, а потом что? Сыграть свадьбу? Завести детей? Ходить в гости к Дисе и Тайто, обсуждать проблемы воспитания младенцев, хихикать, глядя на своих карапузов? Сбывать младенца Коре, отправляясь на задания, или, наоборот, томиться с маленьким орущим существом, считая недели до дня, когда можно будет снова отправиться в путь?       Такие перспективы выглядели для меня настоящим кошмаром, но сейчас речь шла не обо мне, а о Дисе, которая всё так же пыталась сверлить меня взглядом.       — Что бы ты не решила, я буду на твоей стороне, — несколько растерянно пообещала я ей. — Но да, я такого не ожидала. — И нервно усмехнулась.       Рия с Дисой переглянулись.       — Ты сломаешься, если я скажу тебе, что уже замужем? — осторожно поинтересовалась шиикара.       Под громогласный хохот дочери военачальника я медленно села обратно, а Рия не без гордости в голосе пояснила:       — Мы с Морено обвенчались на корабле по законам моря.       — Быстро вы, — только и смогла проговорить я.       — Ну не всем же как вам с Крисом годами друг от друга шарахаться, — отмахнулась та. — Мы обсудили свои взгляды на жизнь и на брак и нашли их достаточно схожими, чтобы решить провести жизнь вместе.       — Обалдеть, — проворчала я, и вдруг вскинула голову, поражённая неожиданной мыслью. — То есть ты теперь принцесса?       — Вроде того, — радостно подтвердила шиикара.       Во взгляде Дисы сверкало любопытство.       — Принцесса, значит?       Она ещё не знала умопомрачительной истории бескрылой шиикары, как, впрочем, и моей. Но прежде чем мы начали говорить, дочь военачальника многозначительно посмотрела на меня и приказала:       — Кланяйся.       Я смеялась долго, и в собственном смехе мне слышалось отчаяние.       О Вратах Рассвета и Заката мы с Дисой не говорили, я вообще постаралась обойти историю Питера стороной. Зато я охотно продемонстрировала свои способности. Глядя на трёх крошечных огненных тигрят, носящихся у меня по ладони, Диса с уважением кивала головой, а Рия так и вовсе восторженно хлопала в ладоши. Это почти вернуло меня обратно на колею, из которой меня выбили разговоры о замужествах, и всё равно теперь мне как никогда сильно захотелось увидеться с Соной, которая спокойно жила с Тео безо всяких свадеб и детей. Увы, наша неразлучная тройка охотников как раз отбыла в лес, и должна была вернуться ближе к выпускной неделе.       Приближение праздников сводило город с ума, а может, это делала всё увереннее входящая в свои права весна. В такую пору мало кто мог бы сосредоточиться на обучении, наверное, потому школьников и отпускали. Но сперва им требовалось сдать экзамены.       По улицам кругами бегали школьники: кто с книгами, кто с оружием, и в отличии от прошлого года, сейчас первых было куда больше, чем вторых. Марика уверенно и решительно меняла образование под валмиранский лад, и Арран не умолкая болтала об этом каждый раз, когда мы с ней виделись.       После выпускной недели Арран вместе с несколькими другими молодыми учителями уезжала в Карнаэль. В местной образовательной академии их ждали, благо, что в Белом Лисе оставалось достаточно учителей.       — Если бы не Фаина, я мог бы быть с ними, — задумчиво поведал мне Крис однажды, и я не смогла в это поверить.       Я не видела Криса учителем, не могла поверить, что он когда-то серьёзно рассматривал для себя этот путь. Я считала, что его дорога, как и моя, проходит далеко от образовательных учреждений и непослушных детей, и всё-таки когда ко мне вдруг заявилась делегация крокодильчиков, состоящая из Айри, Монса и Хьюго, я была приятно удивлена.       — Чего вы хотели? — спросила я, и Айри на правах вожака преподнесла мне книгу, оказавшаяся учебником по землеописанию.       — Вы же обошли все Вольные Милантрины, так? — спросила она, кидая грозные взгляды на широко улыбавшегося Монса. — Ты можешь помочь нам разобраться?       — Вы же там всю жизнь жили, чего вы можете не знать? — удивилась я.       Юные неучи смутились. То, что они помнили все четырнадцать лет своей жизни, не слишком помогло, в чём и заверил меня Хьюго, смущённо глядя себе под ноги.       — Расскажи нам истории про те места, Призрак, — попросила Айри почти жалобно. — Мы сразу запомним. Вот Монс не может запомнить даже сколько всего в Вольных Милантринах городов.       — Как будто ты помнишь! — ухмыльнулся мальчишка-пёс.       — Я-то помню, — заверила его девчонка. — А вот ты...       Монс как-то по-бабьи поставил руки на бока.       — Ну и сколько?       — Семь!       — Шесть, — негромко поправил подругу Хьюго и был удостоен тяжёлого взгляда истиной сестры Дисы.       — Я говорила, учитывая Окар! Его тоже можно назвать одним из городов Вольных Милантринов, пусть сейчас его и заняли Эйноматринцы.       — Окар на бывших землях шиикаров, а они никогда к Вольным Милантринам не относились, — возмутился Монс, и я, не выдержав, рассмеялась.       — Но городов действительно семь. Без Окара. Фрибод, Миртен, Лаган, Литасс, Коовир, Форвод и Тонтор.       Айри опустила уши, признавая своё поражение, но на друзей всё равно поглядывала зло.       — Ладно уж, проходите, — не переставая улыбаться, разрешила им я. В конце концов крокодильчики знали лишь Коовир и Фрибод, а мы с Крисом, Питером и Рией в самом деле обошли все.       Мне нравилось говорить. Рассказывая о былых приключениях и стараясь не вдаваться в подробности о наших непростых взаимоотношениях, я вдруг почувствовала себя так, словно в самом деле оказалась на месте Марики. И эта мысль заставила меня грустно улыбнуться. Когда крокодильчики ушли, пригрозив вернуться на следующий день, притащив за собой добрую половину класса, я заподозрила, что они ищут во мне замену Арран, с которой им совсем скоро предстояло попрощаться. Вот только я не могла стать терпеливой, доброй, но требовательной учительницей. Я, совсем как моя наставница, была ветреной путешественницей, которая возвращалась домой чтобы отдохнуть и поделиться историями.       На выпускную же неделю Марика назначила долгожданное голосование за символ города, и Крис немало времени проводил в мастерской у Тайто, помогая другу с украшением его работы. По словам Дисы, сама фигура уже была закончена, но Тайто отказался показывать её кому-либо. А у Дисы на шее я заметила подвеску в виде лисёнка, очень похожего на моего, но покрашенного в чёрный.       Дочь военачальника грезила свадьбой. Она упоминала о ней чаще, чем я могла об этом слушать, и всего через три дня после нашей встречи я вдруг обнаружила, что пытаюсь избежать встречи со своей подругой. Это было неправильно, ведь я сама ждала от друзей поддержки в своих бедах и радостях, вот только меня никак не отпускало ощущение, что в счастье Дисы для меня места нет.       Зато для меня было много места в тревогах Рии. Морено благополучно доставили в Карнаэль, но ожидать решения его судьбы в ближайшее время не следовало, а где-то там, за Стенами, стояла Моника с остатками команды. Беззащитная и слишком большая, чтобы бывшие на ней люди могли ловко управиться судном в экстренной ситуации. Шиикара сходила с ума от тревоги и рвалась то в Карнаэль, а то и вовсе за Стены, притом отчаянно пытаясь утянуть меня с собой. Будь в этом хоть какой-нибудь смысл, я незамедлительно последовала бы за подругой, но даже в Карнаэле никто не дал бы нам увидеться с Морено.       — Нужно хотя бы попытаться! — настаивала Рия. — Ты же теперь работаешь на правительство, может, ты сможешь что-то сделать.       Как член ордена кииринов в этом вопросе я была столь же полезна, сколь и сама шиикара, но та не желала этого признавать.       — Послезавтра, — несколько более грубо, чем это следовало, пообещала я. — Послезавтра я еду в Карнаэль на собрание ордена, и мы попробуем добраться до Морено.       — Что мешает тебе поехать сегодня и остаться в Карнаэле до этого твоего собрания?       Мне мешал Питер, о котором не хотелось даже думать. Увы, не думать не получалось, потому что ночами меня сводили с ума кошмары, в которых возвращались воспоминания. Наутро воспоминания возвращались в своё небытие, оставляя лишь мерзкий осадок слабости, бессилия, безысходности. Это здорово изматывало меня. Я начала бояться засыпать, укладываясь в постель всё позднее, но это ничего не меняло. Я ходила уставшая и смущённая неожиданным поведением Дисы, Крис был занят с Тайто, а внутри меня копилась злость, которую было некуда деть.       — Я понимаю, что тебе нужна моя поддержка сейчас, — попыталась объяснить я Рии, — но у меня тоже есть свои потребности. Потому я и предлагаю вариант, который устроил бы обеих.       — Ты предлагаешь вариант, который устроил бы тебя, — отрезала шиикара.       Она выглядела оскорблённой, и я вдруг удивилась. За всё время нашего знакомства я ни разу не сделала ничего, чем могла бы её обидеть. Я всегда принимала её сторону, из-за неё я едва не сбежала из клана. Рия была самой близкой и важной подругой для меня, так что же случилось теперь?       — Так что, ты отказываешься мне помочь? — повторила шиикара, и тут внутри меня что-то сломалось. Клетка, внутри которой сидела моя злоба.       Старой доброй чёрной яростью даже не пахло. Бешеная злость, охватившая меня, больше всего напоминала то чувство, с которым я избивала посохом киирина Малисану в парке. Впрочем, на Рию с кулаками я не кинулась. Вместо этого я зарычала не хуже настоящего тигра:       — Мне начинает казаться, что ты никогда со мной не считалась. Ты принимала всё, что я для тебя делала, и была рядом, когда тебе было это удобно, но как только появился удобный случай, ты бросила меня, даже не попрощавшись! Ты упорхала в объятия Морено, а я тут чуть не свихнулась! Теперь ты вернулась и думаешь, что всё будет как раньше? Не будет, потому что это ты бросила меня, ты меня предала, и если ты хочешь, чтобы я признавала, что ты имела право так со мной поступить, признавай, что я буду злиться на тебя и не буду делать то, чего не хочу, если в этом нет никакой пользы абсолютно ни для кого. И если ты так хочешь поскорее упереться в закрытые двери здания Карнаэльского Суда, то ты можешь хоть сегодня уехать туда одна. Я буду в Карнаэле послезавтра и не раньше.       Шиикара смотрела на меня так, словно я всё-таки ударила её. Я вдруг почувствовала себя безумно виноватой перед ней. Не нужно было говорить так резко, не нужно было её обвинять, нужно было молчать, и будь проклят мой болтливый язык!       Несколько алых пятен мелькнули перед моими глазами, я моргнула, и в тот короткий миг, когда мои глаза были закрыты, я вдруг чётко, словно бы наяву, услышала голос Питера. «Ты не такая, как они. Ты не жестокая и не злая». Бешенство с новой силой рвануло меня изнутри.       — Жестокая, злая, мрачная убийца, которая смотрит своим жертвам в глаза и больше никому не позволит диктовать, какой ей быть, что делать и на кого злиться, к вашим услугам, — рявкнула я, направляясь к двери, и бросила через плечо, прежде чем выйти: — Привыкай.       Я выбежала из дома и отправилась к Крису, просидев под дверью его дома до самого вечера, развлекаясь с посохом. Стоило мне только взять его в руки, на душе стало легче. Сегодня он слушался меня особенно охотно, и я тренировалась, по совету Маттиаса проверяя, как близко я приближаюсь к Древу при этом. Но всё было нормально, Древо неизменно оставалось далеко, и вечером, когда Крис вернулся домой, я была уже почти спокойна, по крайней мере внешне.       Но Призрака было не обмануть.       — Кажется, пора тебе дать кого-нибудь убить, — заметил он, выслушав мой рассказ о произошедшем.       — Как насчёт тебя? — ворчливо спросила я, а потом засмеялась. — Вот что мне с ней делать?       Крис пожал плечами, и я запоздало вспомнила, что у него самого не было друзей кроме Тайто, который никогда не попросил бы от другого того, чего тот не был бы готов дать.       На ночь я осталась у Криса, надеясь, что хотя бы там смогу выспаться. И в самом деле, на этот раз кошмары из прошлого не пришли: меня терзал другой. Во сне я кричала на Рию. «Ты была рядом со мной, когда тебе это было удобно! — произносили мои губы. — Но как только подвернулся удобный случай, ты бросила меня!» Вот только голос, которым я кричала, принадлежал не мне. Из моего горла рвался голос Питера, кричавшего на меня.       Не удивительно, что после такой ночки я чувствовала себя совершенно разбитой, настолько, что у меня начали дрожать руки. Они никак не успокаивались, и я, не желая ходить перед Крисом в таком виде, вернулась домой, где меня ждали вести: Рия последовала моему совету и отправилась биться головой о двери здания Карнаэльского Суда одна. Поднявшись в комнату, я увидела аккуратно сложенную на матрасе постель и пустоту там, где недавно были вещи.       Руки затряслись с новой силой.       — Ненавижу тебя, — прошипела я, обращаясь к матрасу, сорвала с руки браслет и позволила ему стать посохом. — Ненавижу, — повторила я и ударила. Раз, потом ещё. Я била матрас, как когда-то Малисану, но матрас был не живым, посох не стремился его убить. Я могла ничего не бояться. — Я ни в чём не виновата! Я! Не! Виновата!       Посох выпал из дрожащих рук, и я упала на колени перед матрасом, который совершенно не заслужил такого обращения. Я не плакала, но картинка перед глазами всё равно была нечёткой, словно застланной тонким покровом слёз. Я протёрла глаза и вернула посох на руку в виде браслета, а потом отправилась в ванную приводить себя в порядок.       На расчёске остался неприлично большой клок волос, некоторые из которых были седыми. Я рассматривала их, поднеся расчёску к лицу ближе, чем это было нужно обычно. Похоже, со зрением тоже было не всё в порядке, а руки предательски продолжали трястись. Я вернулась в свою комнату, легла на риин матрас, свернувшись в клубочек, и обняла свой пышный лисий хвост, в котором тоже оказалось неприлично много седины.       Хвост тоже дрожал, как и руки. А когда снизу постучали и я отправилась открывать, оказалось, что ноги тоже предпочли бы остаться неиспользуемыми. Я открыла дверь и увидела Дису. Видеть счастливую подругу сейчас мне не хотелось особенно сильно, но та, окинув меня суровым взглядом, шагнула за дверь.       — Что тут у тебя?       — Спала плохо, — буркнула я неохотно. — С Рией поругались.       Дочь военачальника махнула рукой.       — Знаю уже. Курица есть курица. Но ты никогда не поверишь, кто приехал.       — Кто? — послушно спросила я без малейшего интереса.       — Хельмер.       Судьба Хельмера меня заботила мало. Мы давно не виделись, и меня это совершенно устраивало, но в честь его недолгого пребывания в Белом Лисе Петра решила устроить сбор нашей компании, видимо, чтобы мы могли поругаться как в старые добрые времена. Сона, Тео и Ирма пропадали на охоте, Рия отправилась в Карнаэль, и теперь Диса просила явиться хотя бы меня. И я согласилась, но перед этим подруга заставила меня поесть.       Еда оказалась не лишней. Ноги и хвост перестали дрожать, да и рукам стало лучше. Встреча проходила в парке, и я собиралась всё время проторчать в стороне в обнимку с каким-нибудь деревом или, в крайнем случае, Крисом, но Хельмер неожиданно меня удивил.       Этот невысокий крепкий юноша с медвежьим ушками и слишком коротким, чтобы делать для него разрезы в одежде, хвостом, изменился не меньше Дисы. Он тоже стал казаться более уверенным в себе, менее мелочным и неприятным. Хельмер рассказывал о том, как проходит его обучение, и эти рассказы оказались неожиданно интересными. Наш бывший неприятель собирался стать самым настоящим учёным, и я поняла, что искренне желаю ему удачи в этих начинаниях.       «Людям хорошо, когда они на своём месте, — думала я потом, когда всё-таки отошла в сторону ото всех и встала, опершись о дерево спиной. — Но где тогда моё место? И где место Питера?»       Место Дисы было рядом с Тайто, и покидать его она не собиралась. Уговорив меня прийти сюда, подруга словно позабыла обо мне, не отходя от жениха ни на шаг. Едва ли она сама понимала, как это выглядит со стороны, но во мне это откладывалось новой злостью. Крис был прав, для меня пришла пора кого-нибудь убить, и сейчас моё место было там, где это было нужно. Никакой конкретики.       Петра светилась такой гордостью, словно была Хельмеру матерью или наставницей, Малисана улыбалась вежливой улыбкой своих тонких плотно сомкнутых губ. С моего места мне было прекрасно слышно, о чём они говорят, а они к моему огромному неудовольствию вернулись к обсуждению свадьбы Дисы.       — Я устала выполнять работу за тебя и за Ярну, — пожаловалась ученица Слышащей. — Возвращайся в Главный Дом, а то я тоже куда-нибудь сбегу.       Представить сбежавшую от ответственности Малисану ни у кого не получилось, поэтому все засмеялись, даже Крис. Мне не было смешно. Я слушала, как Диса обещает как и прежде выполнять свою часть работы, и хотела, чтобы поскорее настал завтрашний вечер, когда мы с Призраком войдём в здание ордена кииринов и получим новое задание.       Малисана подошла ко мне, когда я настолько глубоко задумалась о грядущем мероприятии, что перестала замечать всё, что творилось вокруг.       — Вот так я выглядела для тебя всё это время, — заметила она, указывая на меня рукой. — Оскорблённая чужим счастьем. Отвратительно.       — Охотно верю, — буркнула я, не желая продолжать разговор.       Не хватало ещё, чтобы мне в душу начала лезть Малисана. Я не желала обсуждать с ней свои или её проблемы, я вообще не хотела ни с кем разговаривать.       — Я тебя простила, — вдруг заявила ученица Слышащей.       Это было последним, что я ожидала от неё услышать.       — Что? — удивилась я, и Малисана пояснила:       — Я простила тебя за всё. За твои нападки на меня, за то, что ты меня избила, за то, что Крис любит тебя.       Это было странно и неожиданно. Несомненно, где-то был подвох, потому я не стала отвечать, но ученица Слышащей, похоже, и не ждала ответа.       — За последнее время я многое поняла, — поведала она, глядя в пустоту перед собой. — Достаточно, чтобы простить тебя, но недостаточно, чтобы извиняться самой.       Возможно, Малисана хотела, чтобы я тоже её простила, но я была не в том состоянии, чтобы прощать кого бы то ни было. Я кивнула, давая понять, что услышала её, и осталась стоять, опираясь на своё дерево, ожидая, когда неожиданная собеседница уйдёт. Но та, вместо того, чтобы уйти, прислонилась к дереву с другого бока.       — Как ты жила с этим? — Этот вопрос сорвался с моих губ неожиданно для меня самой.       — С чем? — не поняла Малисана.       — С этой ненавистью к тем, кого любишь.       Ученица Слышащей не ответила, но, скосив глаза в её сторону, я увидела, что она глубоко задумалась.       — Не знаю, — проговорила она наконец. — Кажется, так было всегда. В школе я вместе с Петрой ненавидела Онни и Эйвора, которые нарушали правила и пользовались окнами чаще, чем дверьми, и при этом ненавидела Петру, потому что мы не делали так же. Хотя на самом деле я дорожила всеми тремя.       Она говорила спокойно и честно, так, как не говорила со мной никогда. Должно быть, в самом деле простила и приняла мои права на Криса. Теперь, когда нам было нечего делить, мы могли хоть как-то разговаривать.       — Каково жить жизнью, которую ты сама выбираешь? — вдруг спросила Малисана, и я не сразу поняла, что она говорит обо мне.       — Понятия не имею, — честно ответила я.       Какую жизнь я выбрала бы, если могла бы устроить всё так, как мне хочется? Тема была достойна долгих часов обдумывания, но в такой жизни точно не было бы ссор с Рией, ночных кошмаров и рвущейся на части от ненависти ко всему на свете души.       Знакомая надменная ухмылка исказила губы ученицы Слышащей. Я ждала язвительного замечания, но её голос прозвучал лишь немного горько:       — Спрошу иначе. Каково быть тобой?       — Сложно. Сложнее, чем тобой, — ответила я, не задумываясь, и осеклась. — Наверное. Кажется.       Малисана слегка склонила голову, позволяя слишком отросшей чёлке упасть на глаза. Это было странно. Сколько я её знала, ученица Слышащей тщательно следила за своим внешним видом и всегда выглядела безукоризненно. Что случилось с моей бывшей врагиней, если она позволила чёлке так отрасти? Что случилось с нами обеими, если мы стоим рядом, прижавшись спинами к стволу одного дерева, и ведём странные разговоры о смысле жизни?       — Все люди считают свою жизнь сложнее чужой, да? — беззлобно спросила Малисана. Вопрос не требовал ответа, но я всё равно кивнула и с тоской ответила:       — Да.       Никому на свете я не пожелала бы пройти через то, через что проходила теперь. Хотя посмотреть на Фаину, терзаемую ночными кошмарами, я бы не отказалась.       Из-за пресловутых кошмаров я была настолько утомлена, что умудрилась заснуть в поезде. Вытекающая из-за Врат Заката память догнала меня и тут, но это видение отличалось от остальных, в том числе тем, что я запомнила не только мерзкие чувства, но и картинку. Я вспомнила, как стояла в огромном заснеженном поле. Рядом со мной был Питер, лица которого я не видела, а над нашими головами раскинулось тёмное ночное небо, на котором не было звёзд. Вот только из этого сна я принесла удивительное ощущение покоя, лёгкости и счастья, притом таких, каких никогда не испытывала здесь, разве что нечто похожее мелькало, когда мы с Крисом сидели где-нибудь в обнимку и молчали, ничего не делая и ни о чём не думая.       Этот сон здорово сбил меня с толку. Было наивным полагать, что в прошлой жизни я знала лишь страдания. «Что если мне снится только плохое только потому, что ничего иного я и не жду? — думала я, бредя следом за Крисом по улицам Карнаэля до нашей обычной гостиницы. — А если хорошего тоже было много? А если его было больше, чем плохого? А если Питер помнит как раз хорошее и потому рвётся назад?»       Мне начало казаться, что я достаточно поняла мага, чтобы встретиться с ним снова, чтобы поговорить ещё раз и попробовать хоть как-то договориться. Это убеждение я сохранила ровно до тех пор, пока, собираясь на волнующее меня собрание ордена, я не заглянула в зеркало.       Вдобавок к седине, мешкам под глазами, падающему зрению и трясущимся конечностям, на моей иссыхающей коже появились странные пятна, одновременно похожие и не похожие на старческие. Отчаянно взвыв, я заметалась пред зеркалом, не зная, что делать: собирать волосы так, чтобы по возможности скрыть седину, или распустить их, спрятав лицо.       Собрание ордена кииринов — эти слова звучали внушительно. Они означали, что я встречусь с другими обладателями могущественного оружия, и все они будут людьми неординарными, наверняка уверенными в себе, взрослыми и серьёзными. Чтобы стать одной из них, я должна была правильно себя подать, но это было невозможно, потому что я разваливалась на кусочки. В прямом смысле, судя по содержимому расчёски.       Вспомнив рассказы о Рейнере Вороне, я оцепенела от ужаса. Что скажут такие, как он, увидев меня? Назовут ли меня жалкой, скажут ли мне, что я недостойна даже иметь посох? «Меня унижает, когда кто-то вроде тебя выполняет ту же работу, что и я», — бросят мне в лицо. Или как-то так. И тогда я умру от унижения.       — Эй. — Крис неожиданно оказался рядом. Его рука легла на мою дрожащую руку, и я отстранилась. Я не хотела, чтобы Призрак видел меня такой, куда больше похожей на труп, чем он когда-либо. — Всё будет хорошо. Я не дам тебя обидеть.       Я благодарно шмыгнула носом, вслух не сказав ничего. Потому что это было до невозможности мило, вот только в данном случае Крис мог лишь отомстить за меня, но не спасти.       Трепеща, словно осенний лист на ветру, и с трудом передвигая ноги, я доковыляла до нужного здания. Огромный зал оказался всё таким же пустынным, что меня немало удивило: я ожидала, что он будет полон готовых наброситься на меня кииринов.       Из колодца к потолку устремлялся столб мягкого зеленоватого цвета. Цвет был грязнее, чем во время моего прошлого визита, и Крис поглядел на него весьма недовольным взглядом. Наверняка он думал о том, что маги были бы аккуратнее, если бы должны были сами прибирать за собой, а не ждать кииринов, которые оказывались вынуждены использовать свои посохи как что-то вроде метел или швабр. Мы прошли мимо и, как и в прошлый раз, поднялись на второй этаж. За всё тем же столом скучала всё та же женщина, проверившая по списку наши имена.       — Вам в комнату отдыха, — проговорила она каким-то полусонным голосом и едва заметно дёрнула ухом в нужную сторону. Будь я здесь одна, мне пришлось бы уточнять и переспрашивать, но, к счастью, Крис знал, о чём шла речь.       Комната отдыха показалась мне меньше кабинета главы ордена, но, возможно, дело было в том, что, в отличие от кабинета, она не была пустой. Стены закрывали собой книжные шкафы, повсюду стояли довольно-таки хаотично расставленные мягкие кресла и диваны с тёмно-синей обивкой, а между ними красовались элегантные маленькие столики. Тёмно-синие шторы закрывали два больших окна, а с потолка свисала огромная люстра, полная свеч.       Сперва мне показалось, что здесь никого нет, но рыжие вихры Олави Безродного ярким пятном выделялись в синей обстановке. Заметив притаившегося в стоящем к нам спинкой кресле ученика Старшего Слышащего, я начала замечать и других. Вот молодая миниатюрная женщина, белая лисица. Высокая спинка кресла полностью скрывала её от наших глаз, и я не заметила бы её, не поднимись она на ноги в тот момент, когда за нашими спинами захлопнулась дверь.       Худощавый мужчина средних лет тоже поднялся на ноги и быстро кивнул Крису. Тот склонил голову в ответ.       — Это Вереон Торни, — негромко сообщил он мне. — Нам случалось ходить на задание вместе. А там — Руна Ставоль.       Мне почудилось, что Призрак показывает на замеченную мною женщину, но Крис смотрел на диван. Стало понятно, что кто-то ещё прятался и за его спинкой, и всё-таки когда вверх взвилась тонкая девичья рука, я вздрогнула от неожиданности.       Нас оказалось всего шестеро, и это было странно.       — Рад тебя видеть, — широко улыбаясь, поприветствовал меня Олави, и я улыбнулась ему в ответ.       — Как твой старик?       Улыбка Олли приобрела кисловатый оттенок. Ученик Старшего Слышащего почесал затылок и вдруг рассмеялся.       — Хандрит. Хочет навестить Марику и боится, а все шишки кому? Мне все шишки.       — Сочувствую.       Олави Безродный благодарно кивнул и собрался сказать что-то ещё, но между нами возник Крис, с очень странным лицом спешивший представить меня крошечной женщине, кончики ушей которой заканчивались ниже моей груди.       — Это — Ярна Сеена. Ярна, это — Марья Сирин.       Если бы на свете существовали феи, они выглядели бы так. Марья Сирин выглядела бесконечно мило и трогательно, она казалась хрупкой и ранимой, но несомненно таковой не была. Во взгляде её удивительно тёплых и мягких голубых глаз я видела уверенность и твёрдость. «Других глаз у киирина быть не должно», — подумала я и поморщилась, вспомнив, как сегодня в зеркале разглядывала собственное отражение.       Марья улыбнулась, едва приподняв уголки губ, но всё её лицо словно бы озарилось светом. Наверное, дело было в том, что кроме губ улыбнулись и её глаза.       — Очень приятно познакомиться с вами. — Даже голос этой женщины звучал мягко и мелодично. Он мог бы наполнить мою душу светом, мне могло бы быть радостно просто от того, что Марья Сирин существует. Но в своём нынешнем состоянии я была самым настоящим воплощением тьмы, а потому не почувствовала ничего, кроме боли и зависти. И от понимания происходящего стало ещё паршивее.       Если Марья была слышащей, она могла догадаться, что со мной происходит, но она ничего не сказала и продолжала улыбаться улыбкой чистейшего и добрейшего существа на свете. Я неприлично затягивала с ответом, но звук распахивающихся дверей сзади спас меня. В комнату отдыха вошли трое: Маттиас Трирог собственной персоной и держащиеся рядом уже немолодые мужчина и женщина.       — Рад видеть, что все собрались! — радостно воскликнул глава ордена кииринов, выходя на свободное место. Это показалось мне странным: Маттиас не мог так быстро оценить, кто успел прийти. Ту же Руну Ставоль, продолжавшую беспечно валяться на диване, совершенно не было видно. — Сегодняшний день можно назвать новым днём истории, великим днём, с вашего позволения! Потому, дамы и господа, я прошу вашего полного внимания. Руна, твоего в том числе.       С другой стороны, наверняка та скучающая женщина не просто так занимала место за своим столом. Это делало знания Маттиаса понятным, но совершенно не проливало света на неприлично неуважительное поведение Руны Ставоль. Девица села на своём диване и закинула ногу на ногу, хотя все остальные стояли, в том числе и глава ордена, чьи ноги, как я знала, были больными.       Маттиас, казалось, не обратил на это внимания. Своим мягким и бодрым голосом он поведал собравшимся о Валмиранской Ведьме и сообщил, что все присутствующие здесь были избраны как первопроходцы для воплощения идеи в жизнь. Все, кроме Олли, который шёпотом сообщил мне, что просто должен рассказать своему наставнику обо всём, что услышит сегодня.       — Выступая в роли Ведьмы, вы должны быть особенно осторожны и внимательны, ведь мы никак не можем позволить, чтобы её секрет был раскрыт, — вещал тем временем Маттиас. — Тем не менее для создания образа вам потребуется много внимания и сил. Потому я решил, что на задания Ведьмы будут ходить пары: женщина-ведунья и мужчина-слышащий. Кто-то из вас работает такой парой уже некоторое время, — он указал сперва на нас с Крисом, а потом на тех двоих, кто пришёл вместе с ним, — а кому-то это только предстоит. К сожалению, один из приглашённых мною слышащих отказался взяться за это дело, притом в довольно грубой форме...       — Рейнер? Ему даром не сдались такие игры, — хмыкнула Руна, покачивая ногой. — Ничего, я справлюсь одна.       На вид ей было не больше пятнадцати. Девчонка получила уши и хвост лишь несколько лет назад, а уже считала, что имеет право перебивать главу кииринов. Я тоже обрела свой посох совсем недавно, но я знала своё место. И моё место было выше её.       Маттиас поглядел на Руну грустным и укоризненным взглядом.       — Боюсь, вы совершенно точно не справитесь в одиночестве. Именно потому я хотел, чтобы вы стали напарницей Вереона. Я надеялся, что он сумеет сдержать ваш зачастую излишний пыл, а Марья сделает то же самое с Рейнером. Но раз уж он отказался... Марья, я обязуюсь подобрать вам подходящего напарника в ближайшее время, а пока вам придётся справляться самостоятельно. Но я верю, что вы не подведёте.       Вздорная девчонка залилась краской, и я не смогла сдержать довольной ухмылки. Руна была немногим старше моих крокодильчиков, и всё-таки я невзлюбила её как равную. Наверное, потому что её имя было вписано в книгу кииринов на строку выше моего.       — Я тоже прекрасно справлюсь сама! — Руна наградила навязанного ей напарника испепеляющим взглядом, но получилось у неё не очень. Её светло-серые глаза были довольно невыразительными, да и всё лицо в целом отличалось простотой. Среднего роста непримечательной внешности девица считала себя самой умной и умелой, хотя наверняка не создала за свою жизнь ни одного тигра.       Должно быть, Маттиас подумал так же, потому что мягко склонил голову и попросил:       — Дорогие дамы, не могли бы вы демонстрации ради изобразить мне похожую на живую кошку?       Руна гордо вскинула подбородок, принимая вызов, и даже соизволила встать на ноги. Лишь тогда я поняла, что в помещении нет ни одного посоха: все киирины хранили своё оружие в виде нательных предметов, даже Крис, которому, как я знала, это давалось сложнее, чем он хотел показать.       Первой с заданием справилась женщина, чьего имени я не знала. Её кошка получилась угловатой, со слипшейся в единую массу шерстью, но двигалось это создание довольно проворно. Я не без труда подавила в себе соблазн похвастаться тигром: не хватало ещё, чтобы меня обвинили в невыполнении задания. И всё-таки не блеснуть своими навыками я не могла, ведь я без сомнения была лучшей в этой комнате. Потому кошек рядом со мной появилось две, и обе они были безупречны.       Любуясь своими кошками и краем взгляда отмечая удивление на лицах окружающих, я почти не обратила внимание на неожиданную слабость в ногах. Лишь когда Марья Сирин создала вполне приличное животное, которому, впрочем, было далеко до моих, я догадалась проверить, где Древо. И испугалась.       Оно было близко, пугающе близко. Первым порывом было заставить кошек немедленно исчезнуть, но я подавила его. Ничего критичного не произошло, я не переступила черту. Просто проклятый Питер заставлял меня страдать, истощая мои силы, а я совсем забыла, что с этим тоже нужно считаться.       Руна разглядывала моих кошек, прищурив глаза, и я всё-таки позволила им исчезнуть, чтобы получше рассмотреть зверя Марьи. Тот, неловко двигая лапами, перемещался по комнате, то и дело натыкаясь на стулья. Мне это не нравилось. Пусть мои создания были совершеннее во всех смыслах, я потратила не один месяц на то, чтобы этого добиться. Похоже, Марье требовалось меньше времени, хотя я могла быть уверена — она меня не догонит.       Но окончательно меня добила Руна Ставоль. Наглая девица выпустила своих кошек последней, их было две и они были абсолютными копиями моих. Идеальными, до последней шерстинки. Элегантными, подвижными и грациозными.       — Легко, — горделиво произнесла она, и я едва не задохнулась от злости.       — Ваша способность повторять за другими всегда была поразительной, — заметил Маттиас, — но она не поможет вам в одиночной работе. Именно потому я настаиваю на том, что у вас должен быть напарник.       Руну это не устраивало.       — Я быстро научусь создавать больше животных. Пара недель, и у меня будет целый зоопарк.       — Вы истощите себя раньше, — мягко возразил глава кииринов. — Вам следует проявить терпение и продвигаться шаг за шагом, как это делала Ярна.       Теперь злого взгляда удостоилась уже я. Не желая сдерживаться, я ответила, и к моему огромному удовольствию девица поспешила опустить глаза. Похоже, я выглядела действительно пугающе, и теперь я находила в этом свои плюсы.       — Вы говорили, я самый одарённый киирин из ныне живущих, не считая Рейнера, но Рейнер слышащий, поэтому...       — Среди тех, кого я знаю, — Маттиас заговорил твёрже, остановив болтовню строптивицы. — Ярну Сеену я тогда ещё не знал.       Кинув на поджавшую хвост девицу высокомерный взгляд, я нежно коснулась браслета рукой. От осознания того, что Руна Ставоль — и есть третья из тех, кто вызывает у Маттиаса некоторые опасения, мне не стало хуже: этот раунд был за мной. Руна соизволила заткнуться и продолжила слушать главу ордена тихо и стоя на ногах. А тот всё говорил о необходимых для создания образа деталях: следы животных, женский силуэт в огне или без него.       О том, что огонь не должен являться обязательной частью, мы решили прямо на месте. Не все могли контролировать посох достаточно, чтобы огонь не причинил вред тому, чему вред причинять не стоило, и я в том числе. Руна пыталась заверить, что для неё это легче лёгкого, но ей не поверили. И правильно сделали, потому что на следующей же репетиции она с позором провалилась.       Мы обсуждали будущие задания и способы их выполнения долго, и это настолько захватило меня, что я отвлеклась от своих проблем.       — Эффективнее всего Валмиранская Ведьма может быть как элемент запугивания. С её — то есть вашей — помощью мы можем возвращать людей на путь истинный ещё до того, как они совершат нечто непоправимое и ужасное. Ярна предложила весьма оригинальный ход: рассказывать жертвам сказки, но, боюсь, такой метод подойдёт ей одной. Я считаю, что мы можем позволить Ярне стать голосом Ведьмы, ведь она уже доказала, что справляется с этой работой, но мне важно мнение остальных.       Такого поворота я не ожидала, как и того, что меня поддержат. Даже Руна Ставоль не стала возражать, лишь искоса посмотрела на меня очень угрюмым взглядом. Так я получила право рассказывать свои сказки, но при одном весьма неприятном условии: ради сохранения тайны Валмиранской Ведьмы, я должна была оставить свои сказки ей и только ей, не рассказывая их больше никому.       Отказаться от уютных вечеров в библиотеке, где стайка слушателей с восторгом смотрит на меня и мои представления, казалось слишком большой ценой, но за неё я могла купить право стать голосом новой легенды, присвоить себе важную часть своего детища, которое мне пришлось разделить с другими. Выбор был неприятным, но я неожиданно нашла способ избежать его. Было достаточно поручить роль рассказчика кому-нибудь другому, например, кому-то из моих крокодильчиков. Так, используя для представлений более грубые и менее реалистичные образы, я рвала свою связь с Валмиранской Ведьмой, оставаясь просто умелым киирином.       Маттиаса не вдохновила эта идея, но возражать он не стал. Наверное, надеялся, что роль бессловесного рассказчика, вынужденного делиться вниманием с кем-то другим, мне быстро надоест.       — Стало быть, мы обо всём договорились, — подвёл итог глава ордена. — А теперь я хотел бы раздать вам первые задания. Пора миру снова услышать о Валмиранской Ведьме! К счастью или к сожалению, сейчас для неё есть немало работы.       Супругам Шанурат выпала доля следить за стоянкой шиикаров. Запуганные и истощённые люди, не знающие, что ждёт их в будущем, представляли опасность, а южане, не спешащие покидать их, усугубляли ситуацию. Вмешательство Ведьмы в возникающие тут и там конфликты могло повлиять на ситуацию, показав шиикарам, на чьей стороне настоящая сила, и доказав, что эта сила не позволит себе вредить.       Марье Сирин предстояла прогулка в тюрьму, где она должна была показательно отправить на тот свет парочку преступников, которых всё равно приговорили бы. Марья не казалась мне похожей на убийцу, но задание она приняла спокойно и без колебаний. А вот Руне её задача не понравилась.       Им с Вереоном предстояло расправиться с очередной группой фанатиков снаружи Стен. Нашего с Крисом представления оказалось недостаточно, а может, о нём просто услышали не всюду. Новая группировка любителей кидаться в Стену демонами появилась теперь уже на юге, в горах. Маттиас полагал, что это уже совсем другие деятели. Кто-то, умудрившийся прибыть с севера вместе с шиикарами, а может, спятившие южане.       Руна заявила, что не желает исправлять недоделанную другими работу, но её никто не спрашивал.       — Побуянит, а потом всё сделает в лучшем виде, — шёпотом заверил меня Олли.       Крис покосился на него неодобрительно: похоже, ему не нравилось, что ученик Старшего Слышащего постоянно что-то нашёптывает мне. А дело тем временем дошло до нас.       Проблемы с шиикарами гнездились не только снаружи Стен, но и изнутри. Один из жрецов Каранаи старательно убеждал всех, что от появления в стране большого количества его собратьев добра не будет. Скорее всего, просто боялся потерять место, а может, его страшили разногласия во взглядах на религию между валмиранскими шиикарами и их северными собратьями. Убивать его было нельзя, но преподать урок требовалось.       — Какое представление с птицами можно разыграть!.. Но птицы у меня не летают, — пожаловалась я Крису, когда официальная часть собрания завершилась, и все остались в комнате отдыха, чтобы обсудить услышанное.       — Это же совсем легко. — Надменный голосок Руны Ставоль послышался из-за моего плеча.       Я оборачивалась медленно, горделиво и неохотно, уже понимая, что этот раунд будет за ней. И в самом деле, в маленькой неказистой фигурке на руке девицы опознать птицу было сложно, зато та, размахивая своими большими крыльями, уверенно держалась в воздухе над её ладонью.       Подавив желание немедленно атаковать Руну своим идеальным тигром, я кивнула ей, надеясь, что этот жест получился снисходительным, и отошла в сторону, позволив Крису оказаться между нами. Тот усмехнулся.       — Покажи, как ты делаешь. — Олави Безродный всё так же держался где-то за моей спиной. Вздрогнув от неожиданности, я с вызовом уставилась на него.       — Зачем?       — Я более или менее понимаю твои девичьи обиды и разочарования, но не нужно переносить их на меня! — взмолился ученик Старшего Слышащего вместо ответа. — Я просто хочу помочь.       Он был прав, а подобная демонстрация могла ещё раз ненавязчиво показать Руне уровень моего мастерства, потому я позволила посоху принять форму той птицы, с устройством которой я была знакома лучше всего — совы.       Каждое пёрышко птицы было выполнено в деталях, а большие жёлтые глаза то и дело моргали. Сова не была столь же безупречна, как мои тигры, и всё-таки она получилась отличной. Притихшие люди смотрели на неё, и сейчас это было некстати, потому что мне предстояло показать, что полететь эта птица не сможет. Она и в самом деле не смогла, неловко забив крыльями и камнем упав на пол. Вернув посох на руку браслетом, я выжидающе посмотрела на Олли.       — Всё просто. Ты не понимаешь полёта, — заверил меня тот.       То же самое мне уже говорил Маттиас, так что мне оставалось лишь вздохнуть. Крис ненавязчиво встал ближе ко мне. Похоже, наш с Олли разговор ему не нравился по весьма субъективным причинам, но ученик Старшего Слышащего успешно это игнорировал.       — Я знаю, как тебе помочь, — доверительно поведал он мне, не забывая при этом улыбаться.       — И как? — вместо меня спросил Призрак.       Олли сощурился, и некоторое время они с Крисом довольно забавно рассматривали друг друга. Я могла бы здорово повеселиться, наблюдая за ними, но не сейчас. Сейчас мне требовался ответ, а потому я кашлянула, напоминая о своём присутствии.       — У меня есть знакомый, он живёт в одном горном поселении, — с готовностью затрещал Олли. — Там живут шиикары по большей части, так вот, они разрабатывают летательные аппараты, которые работают по принципу их крыльев.       Я врезалась в его слова, будто в стену, и спешно уточнила:       — И на них можно летать?       — Не, до полёта они ещё не дошли. А вот парить — пожалуйста, ничем не хуже шиикарских крыльев. Только это сложно. Я пробовал однажды и... Эй, я что-то не то сказал?       Олави Безродный не мог понять, что означали его слова на самом деле, зато наверняка понял Крис. Призрак просто не мог не понять, а потому я позволила себе напрочь забыть о его намёках на ревность и практически броситься на ученика Старшего Слышащего.       — Ты сможешь отвести меня туда? — почти выкрикнула я. — Меня и... Ну, кое-кого из моих друзей?       Олли оживился и с готовностью закивал головой. Широко улыбаясь, он почесал затылок, бросил быстрый взгляд на Криса и ответил:       — Конечно! Собирай друзей, чем больше — тем лучше. Это совершенно удивительное место, люблю его показывать.       Он говорил что-то ещё, но я уже не слушала. Крылья. Валмиранцы создали искусственные крылья, они были где-то здесь, а ещё здесь была одна несправедливо лишённая неба шиикара, с которой мне было просто необходимо помириться. При одной мысли о том, что я, быть может, смогу увидеть, как она снова взмоет в небо, я поняла, что простила ей всё. Теперь мне хотелось одного: поскорее увидеть её и всё рассказать. Или не рассказывать, а устроить сюрприз?       — Я рад, что сумел тебя обрадовать. — Голос Олли вернул меня в реальность как раз вовремя, чтобы я увидела приближающегося к нам Маттиаса Трирога, как раз закончившего разговор с Марьей Сирин.       — Мне тоже очень приятно видеть вас в бодром расположении духа, — заверил меня глава ордена, но его вид почему-то показался мне угрожающим. Что-то было не так. — Несмотря на ваше самочувствие.       Я вздрогнула. За время собрания я почти уверилась в том, что мой внешний вид остался незамеченным, что я смогу просто уйти, будто не было седых волос и пятен на коже. Увы, Маттиас был иного мнения.       — Я обещал не позволить вам причинить себе вред, — напомнил он мне. — Но вы, похоже, не вняли моим советам. Это огорчает.       Глава кииринов всё понял не так. Он решил, что меня убивает посох, вот только с посохом всё было в порядке.       — Я делаю всё, как вы сказали, — поспешила заверить я. — Я слежу за Древом и веду себя осторожно.       Мне вдруг стало страшно. Что если Маттиас отберёт мой посох? Я представила себе, как пытаюсь убежать отсюда, из этой комнаты, но собравшиеся тут киирины перекрывают мне путь. Я пытаюсь защититься, создаю тигра, но глава ордена встаёт передо мной, и мой тигр падает на пол бесполезной палкой, не подчиняющейся мне.       — Я действительно не очень хорошо себя чувствую, но это не из-за посоха, — испуганно залепетала я, сжимая пальцы в кулаки. — У меня есть одна проблема, но я с ней разберусь, я уже этим занимаюсь.       — Мы занимаемся, — подтвердил мои слова Крис, а Олли заметил:       — У её беды в самом деле другая природа.       Маттиас вздохнул, принимая наши объяснения, но показывая, что не удовлетворён ими.       — Я поверю вам, и всё же прошу, будьте осторожнее.       — Буду! Мне всё это тоже совершенно не нравится, жду не дождусь, когда всё останется позади. — Почему-то от собственных слов мне вдруг стало грустно. Я не лгала, говоря их, просто лишь теперь я в полной мере поняла, как от всего устала. Мне в самом деле невыносимо хотелось, чтобы все мои беды остались позади, а я могла спокойно вздохнуть. Вот только чем дольше я жила, тем больше мне казалось: со временем проблем становится лишь больше. «Наверное, в какой-то момент моя ноша станет такой тяжёлой, что я просто выроню всё хорошее и плохое, что держала в руках, — рассеянно подумала я. — И когда в моих руках не останется ничего, откроются Врата Рассвета».       Я не хотела, чтобы это случилось сейчас. Я жила ещё слишком мало и слишком бестолково, мне хотелось верить, что из всех неприятностей найдётся выход и однажды всё-таки всё будет хорошо. Но сперва было нужно, чтобы Питер не утянул меня в Закат.       Питер крал мою жизнь. Я не могла представить, чего такого я могла бы с ним сделать, чтобы он счёл, что я заслуживаю такого наказания. Разбитое сердце не стоит разбитой жизни, в этом я не сомневалась. Вот только с каждым днём, который мы с Крисом проводили в Карнаэле, мне становилось всё хуже.       Мы ждали деталей по нашему новому заданию, а я бродила по улицам, пытаясь найти Рию. Увы, шиикары нигде не было, Крис где-то пропадал, а я за два прошедших дня, казалось, состарилась лет на двадцать. Руки и хвост тряслись всё сильнее, всё хуже видели глаза, а Призрак молчал. Не предлагал убить Питера, не говорил, что я ему отвратительна, но перестать думать о последнем я не могла. Крис почти перестал со мной разговаривать, почти перестал на меня смотреть.       Тем вечером я возвращалась в гостиницу после очередных неудачных поисков Рии, и шедшая мне навстречу женщина вздрогнула и перешла на другую сторону улицы, случайно встретившись со мной взглядом. Это стало последней каплей. Стиснув нехорошо шатающиеся зубы, я рванулась в сторону магической академии так быстро, как позволяли мне мои ослабшие ноги.       Мне показалось, что мой вид был действительно страшен, потому что меня пропустили без вопросов. Лишь поднявшись к Херде Рейнор на её этаж и встретившись с изрядно осунувшейся колдуньей, я узнала, что она оставила распоряжение на мой счёт. Питер пил не только мою жизнь, он мучил всех, кто успел к нему привязаться.       — Ему совсем плохо, — скорбно прошептала Херда, и я сухо кивнула, готовая в любой момент прекратить мучения мага.       Питера перевели в лазарет, расположенный в Башне Воды. Её строгое серо-синее убранство показалось мне невыносимо унылым и холодным, казалось, что от самих стен веет смертью. Впрочем, учитывая, что башню использовали для изучения магического аспекта болезней, а также того вреда, что наносил людям контакт с демонами, ничего иного я почувствовать не могла.       Если бы мне пришлось долго подниматься по лестнице, я имела все шансы на той лестнице и помереть, но Питера устроили на втором этаже. Маленькая светлая комната пахла холодом и безысходностью. Мне не хотелось бы болеть в подобной, хотя маг был размещён со всеми удобствами. Утопая в подушках и скрытый тёплым одеялом до самого подбородка, Питер лежал на спине, пустым взглядом глядя вверх. Мне показалось, что он ослеп.       — К тебе пришли, Питер, — тихо проговорила Херда. — Это Ярна Сеена... — Она обернулась ко мне и вздохнула. — Боюсь, у него очередной приступ. Он перестаёт реагировать на всё вокруг, и никто не знает, что с ним. Мы боимся, ему осталось немного, но если вы можете хоть как-то помочь...       Увы, я могла только добить, и чем дольше я смотрела на этого страдальца, который валялся на мягких подушках и не пытался даже шевелиться, тем больше мне хотелось это сделать.       — Не могли бы вы оставить нас ненадолго? — попросила я Херду, и та вышла. Едва ли она знала, что я в самом деле могу убить. Поняв это, я впервые задумалась о том, что сделают со мной после такого убийства. Валмирана была не той страной, где можно было убить человека просто так, даже такого, как Питер. В лучшем случае я потеряла бы посох и место в ордене.       Зашипев от злости, я пнула ножку кровати мага.       — Ты видишь и слышишь меня, я знаю.       Он не ответил, продолжая валяться неодушевлённым предметом.       — Когда из Криса вырвали душу, он и то был живее, чем ты. Я говорила с ним, хотя знала, что он не слышит. Ты — слышишь. Не смей меня игнорировать.       Питер посмел, только один раз моргнул. Взгляд его при этом остался таким же пустым. Маг не желал даже слушать меня, как я могла его в чём-то убедить? «Ну и как тут можно верить в хорошее?» — с тоской подумала я и вдруг поймала себя на том, что продумываю, разрешит ли мне Маттиас спустить Валмиранскую Ведьму на Питера, если я расскажу, что именно он является причиной моего отвратительного самочувствия.       — Я поверить не могу, что делаю это, но я всё ещё хочу решить дело без убийства. Да, я хочу тебя переубедить, — выдавила я из себя, присаживаясь на край кровати. — Ты умираешь и тащишь меня за собой. Ещё недавно я не могла понять, что заставляет тебя так сильно хотеть вернуться назад, но недавно мне вспомнилось кое-что ещё. Мы были счастливы там, правда? Пусть не всегда, но были. Нам было хорошо вместе. Мы смотрели в небо, а на этом небе не было звёзд. Но мы были счастливы.       Сейчас мне самой не очень в это верится, но жизнь не состоит только из хорошего или плохого. Ты можешь найти своё место тут, если постараешься. Ты слишком рано сдался, слышишь? Кстати, Рия вернулась, и теперь я, кажется, знаю, когда открываются Врата Рассвета. Они открываются перед теми, кого по тем или иным причинам уже ничто не держит в прошлом мире, но всё-таки что-то ценное с собой можно забрать. Какой-то предмет, знание или воспоминание. Мы с тобой забрали память друг о друге. Мы в самом деле были очень близки, так почему же теперь оказались в ситуации, когда я должна убить тебя, чтобы не быть убитой тобой?       Странный скрип вырвался из горла мага, и я поняла, что он смеётся.       — Что... — опешила я, а Питер вдруг, так и не шевельнувшись, перевёл свой пустой взгляд в мою сторону. Когда маг говорил, его губы почти не шевелились.       — Ты так и не поняла ничего.       — Объясни, — потребовала я, и Питер закрыл глаза.       — Вспоминай сама.       Я поднялась на ноги так резко, как смогла.       — Не хочу, — прошипела я. — Я не хочу ничего вспоминать, я просто хочу жить дальше, с тобой или без тебя. И всё-таки совершенно очевидно, что в прошлом ты значил для меня больше, чем кто бы то ни было. Из огромного количества вариантов я взяла с собой именно память о тебе. Ты снился мне в первую же ночь, как я потеряла память, долгое время я мечтала о том, чтобы тебя встретить. Веришь ли, я представляла, какой была бы моя жизнь, если бы рядом со мной крутился не Крис, который своими тренировками меня в полумёртвое состояние вгонял каждый раз, а ты! И не я, поверь мне, не я испортила моё к тебе отношение.       Маг молчал, но взгляд его вдруг стал осмысленным. Он несколько раз мелко моргнул и посмотрел прямо на меня. Увидев в этом успех, я попросила почти жалобно:       — Отпусти меня, Питер. Ты многое значил для меня тогда, и если ты пытаешься таким образом снова получить большое влияние на мою жизнь, то...       Питер рассмеялся снова, притом глаза его были злыми, а в смехе не нашлось и капли веселья.       — Я не смог бы отпустить тебя, даже если бы захотел этого. А я не хочу. Ты забрала у меня всё, что у меня было, теперь я отплачу тебе тем же. — И он закрыл глаза, словно ставя точку в этом разговоре, а его бледные тонкие губы, напоминающие грубую верёвку, изогнулись в жестокой полуулыбке. Я звала мага, но он не реагировал. Ненависть бурлила внутри меня, а потому, забыв обо всём на свете, я рванулась к Питеру и схватила его за шею. И задушила бы, если бы прикосновение не вызвало новое воспоминание.       Ночная тьма, холод, желтоватый свет многочисленных фонарей расплывался в глазах, а в ушах звучал смех. Это смеялся Питер, и он был счастлив.       — А теперь давай про небо, — попросил он, поправляя сбившуюся шапку.       Мы ушли от фонарей так далеко, как могли, забравшись в самый центр заснеженного поля. Мои сапоги были полны снега, я ждала простуды и нагоняя от матери, но это не имело значения сейчас. Я была слишком счастлива, чтобы думать о плохом, ведь мы с самым дорогим для меня человеком ночью ушли вдвоём и забрались в поле, чтобы увидеть звёзды. Звёзд не было, но мы были друг у друга, и этого хватало.       — Сейчас! — Вместе со словами из моего горла вылетело облачко пара. — Слушай. Мы стоим на земле, вокруг нас большое-большое поле, а над нашими головами большое-большое небо. Это небо тёмное с желтоватым оттенком, потому что вокруг нас слишком много света, оно кажется нам однородным отсюда, снизу, но это не так. Смотри внимательнее, и тогда ты обязательно увидишь маленькую светящуюся точку на нём. Мельком, краем глаза, но увидишь. И чем дольше ты будешь смотреть, тем чернее будет казаться тебе небо, тем больше ты будешь видеть, потому что так и есть на самом деле. Россыпь мелких светящихся точек словно снежинки на чёрной ткани, они сияют и переливаются, складываются в фигуры и образы, а вон там звёзд так много, что они кажутся светлой полосой на этом совершенно чёрном небе! Самая настоящая звёздная река течёт бесконечно высоко над нашими головами, и рядом с ней поле вокруг нас кажется крошечным, а мы сами — и вовсе невидимыми. И когда ты смотришь на звёзды, все твои проблемы и страхи исчезают, потому что ты видишь — своими глазами видишь! — истинную бесконечность и несравненную красоту. И не имеет значения всё, что вокруг, просто потому, что ты можешь смотреть на звёзды.       Мы стояли рядом, улыбались, глядели в небо и были бесконечно счастливы. Питер слушал мой голос, и пока я говорила, мы видели звёзды, которых не было видно. И ничего на свете я не хотела больше, чем увидеть то, о чём я рассказывала, без помощи собственного воображения.       Когда ко мне вернулись зрение и способность ощущать себя в пространстве, я поняла, что сижу на полу у кровати Питера и рыдаю. Маг удосужился переместиться ко мне поближе и смотрел на меня весьма задумчиво.       — Прекрасное было время, — тихо сказал он, встретившись со мной взглядом.       Мне потребовалось затратить немало сил, чтобы более или менее внятно произнести:       — Это не значит, что ничего хорошего больше не будет.       — Ты всегда умела говорить и убеждать. Я видел эти звёзды своими глазами.       — Я тоже.       Маг о чём-то сосредоточенно думал, я пыталась остановить водопад, льющийся у меня из глаз. У меня почти получилось, когда что-то вдруг погладило меня по голове. Я не сразу поняла, что это была рука Питера. Испуганно отшатнувшись, я посмотрела на мага.       — Иди, — велел он мне.       — Чего?       — Иди, делай, что делала, пока не пришла сюда. Живи, пока можешь.       Голос Питера прозвучал едва ли не с нежностью, и я стрелой вылетела из его палаты. Не став тратить время на поиски Херды и прощание с ней, я бегом промчалась по территории академии и выскочила наружу, спеша как можно быстрее восстановить окончательно нарушенное этой встречей душевное равновесие.       В голове крутилось что-то важное. Какое-то давно забытое событие отчаянно хотело, чтобы я его вспомнила, но я не желала больше иметь дела с прошлым. Я хотела жить в своей безумной и интересной жизни, которую я любила, но которой мне постоянно мешали наслаждаться.       Крис ждал меня в гостинице. Его явно удивило моё отсутствие, по крайней мене Призрак смотрел на меня весьма пристальным взглядом. Он не спросил, где я была, а я вдруг выпалила:       — Ты не любишь меня больше?       — Что? — Мой вопрос удивил Криса куда больше моего внезапного отсутствия.       — Я стала слабой и страшной, и вообще, может быть, умру скоро. Я стала для тебя обузой, так?       Призрак не ответил, лишь приподнял бровь, а потом решительно пихнул меня в сторону зеркала. Смотреть туда у меня не было никого желания, потому я уставилась на Криса, но тот бесцеремонно поймал мою голову и развернул её в сторону зеркала насильно.       — Смотри.       Из отражения на меня смотрела молодая раска, чьи бледные исхудавшие щёки были нелепо стиснуты в руках Призрака. Седина и мешки из-под глаз никуда не делись, но кожа явно стала мягче и с неё пропали пятна. Всё это я видела предельно ясно: мои глаза больше не подводили меня. Только теперь я вспомнила, как бежала от Питера: мои руки и ноги перестали дрожать, и только лисий хвост чувствовал себя не слишком хорошо.       — Ты ходила к Питеру? — спросил Крис, и я кивнула, освобождая свою голову.       — У нас был очень странный разговор, — прошептала я, всё ещё не веря своим глазам. — Кажется, он сработал.       У меня получилось. Я убедила мага попытаться жить дальше, и это немедленно отразилось на мне.       — Посмотрим, что будет дальше. — Крис был настроен менее оптимистично. — Но я рад, что тебе стало лучше. Завтра мы едем в город Тысячи Храмов. — И он помахал передо мной парой бумаг.       Пока я бегала в магическую академию, Призрак разобрался с нашим заданием. Он ещё раз пересказал суть, и я приуныла: всё звучало слишком просто. Напугать одного жреца Каранаи, не показываясь на глаза остальным и никого не убивая.       На практике всё оказалось сложнее. Похожее на гору огромное сооружение шиикаров, на котором располагались храмовые помещения и жилища жрецов, идеально подходило для того, чтобы незаметно перемещаться по нему, но людей вокруг оказалось многовато, а любое неосторожное движение могло привести к тому, что нас заметят снизу.       Слабые руки и ноги дрожали от напряга то ли истощённые проклятием Питера, то ли посохом киирина. Я очень надеялась, что дело было лишь в первом, и потом, когда маг полностью отпустит меня, всё снова будет хорошо. Но, увы, не так хорошо, как было во времена нашего путешествия. Посох всё-таки успел выпить из меня часть сил, и теперь ему приходилось мне с этим помогать.       Попеременно превращая свой браслет то в закрывающее нас от посторонних глаз полотно, то в верёвки, ступени и крючья, я продвигалась вперёд, пока мы не достигли нужного окна. Крис знаком дал сигнал заходить и первым скользнул во тьму помещения. Я последовала за ним, в уме уже готовя сказку: «В одной сказочной стране когда-то давно жил Петух...»       Три дня спустя, когда мы отчитывались о выполненном задании перед Маттиасом, слухи уже вовсю процветали в столице. Напуганный нами до полусмерти жрец не стал молчать, он не переставая рассказывал о том, что его навестила Ведьма-Сказочница, которая являлась никем иным, как посланницей Каранаи. Гадёныш даже утверждал, что видел огненные крылья у меня за спиной. Я не особенно следила за тем, как именно выглядело окутавшее меня пламя, куда больше меня занимала иная задача: не сжечь всё вокруг. И всё-таки крылья — это вряд ли.       Так или иначе, жрец убеждал народ, что Валмиранская Ведьма на самом деле посланница Каранаи, ведь она появилась у Стен в то самое время, как шиикары севера подошли к валмирским берегам. Явившись к нему, она передала покорному слуге великой богини её волю, и воля эта была таковой: шиикарам севера в Валмиране быть. Так мы с блеском выполнили возложенную на нас задачу, ещё недавно рыдавший от страха передо мною трус сумел изменить свою позицию на диаметрально противоположную, только выиграв от этого и объявив себя чуть ли не святым, а Маттиас Трирог, будучи тем, кто отдал приказ, в глазах сплетников стал Каранаей, что привело главу кииринов в настоящий восторг.       — Теперь я понимаю, каково стать частью легенды, но не попасть во внимание окружающих! — смеялся он. — Это удивительно, в самом деле удивительно!       У меня тоже были поводы для смеха: своё задание с треском провалила Руна Ставоль. Пока они с Вереоном Торни добирались до нужного места, новая банда вредителей успела скрыться, оставив после себя лишь царапину на Стене и слухи о некоторой Трёхглавой, возглавившей всё это безобразие. Маттиас сообщил нам об этом с тревогой: оцарапать Стену дано не каждому. Он предложил нам взять на себя новое задание и расследовать загадочное происшествие, положив банде Трёхглавой конец, но мы отказались. В Белом Лисе стремительно приближалась выпускная неделя, и нам обоим хотелось быть там: мне с крокодильчиками, Крису — с Тайто и их белой лисой. Маттиас понял и отпустил нас, не забыв заплатить за проделанную работу.       Столько денег в руках мне ещё не приходилось держать. Я ехала домой, мечтая о том, как смогу засыпать подарками Кору, угощать Сону и Дису в булочной, не переживая, что делаю это за чужой счёт, пожертвовать немного денег в Главный Дом и библиотеку. Да, возвращалась домой я в куда лучшем состоянии, чем была, когда покидала его. А возвращение дало мне ещё больше поводов для радости.       Рия вернулась даже раньше, чем я. Она сама извинилась передо мной и Корой, и, очевидно, делала это искренне.       — Я просто с ума схожу от всего этого, — жалобно сообщила мне шиикара. — Вот и говорю то, о чём сама потом жалею. Глупая курица, которая не умеет дружить и...       Я просто крепко обняла её, не давая договорить.       Оказалось, Рии всё-таки удалось прорваться к Морено, правда только после завершения суда. Суд прошёл удивительно быстро, хоть и был весьма оживлённым. Морено и его команду подозревали в торговле эфиром с Эйноматрином, что делало их присутствие в Валмиране невозможным, но тот умудрился вывернуться, доказав, что имел дело с эфиром только один раз, очень давно, и выступая посредником между Южным Союзом и Расаринами, а никак не Эйноматрином.       — В общем, всё прошло как надо! — радовалась Рия. — Сейчас Морено заберёт Монику и команду, и они все переберутся в Белый Лис! Им, правда, придётся заплатить много, они потеряют все деньги и даже попадут в долги, но ты знаешь Морено, он быстро выкарабкается и окажется в прибыли. Он мечтает стать главой торгового порта Валмираны однажды.       Честолюбию изгнанного принца явно не было предела, и это было даже забавно. Я радовалась радости подруги, под шумок предложив ей посетить «одно интересное местечко в здешних горах, правда, не знаю, каких, меня новый знакомый из местных обещал проводить» и получив согласие.       Крис предложил позвать в интересный поход всех из нашей компании, и за этим явно крылся некий подвох, но мне не удалось его разгадать, и я, изнывая от любопытства, согласилась. К моему удивлению, загадочным «местом, где можно летать» заинтересовались все, даже Малисана, все же клятвенно пообещали не говорить Рии о том, куда на самом деле мы собрались. Для похода мы выбрали конец недели, так, чтобы вернуться как раз перед началом праздников.       Воздух стремительно теплел, и первые деревья одевались нежно-зелёной новорождённой листвой. Школьники, стиснув зубы, сдавали экзамены. Сдав на отлично землеописание, Айри, Монс, Хьюго и Лаура, которая тоже присоединилась к друзьям в последний момент, явились ко мне с благодарностью и подозрительно знакомым печеньем, которое наверняка готовила Диса. Тут-то я их и поймала. Мне всё ещё был нужен помощник для сказок.       Лаура, в отличии от своей южной тёзки, всегда была молчаливой. Она не слишком любила говорить, Хьюго не слишком умел, а Монс слишком любил самодеятельность, хотя я не сомневалась: этот рассказывать умеет и любит. Так роль моей помощницы досталась Айри, и, немного порепетировав, мы с ней явились в библиотеку.       Разумеется, остальные ребята тоже были там. Монс и раньше не пропускал моих сказок, наверняка многому от меня научившись. Слушателей собралось много, но Айри была не из тех, кого это могло смутить. Встав рядом со мной она бойко начала:       — Когда-то давно в одной сказочной стране жил Петух.       Как я и обещала Маттиасу, созданный мною петух был похож на настоящего весьма условно. Чем больше я думала об отказе от детализации, тем больше мне это нравилось, ведь так я могла поддерживать гораздо больше объектов, не глядя на них постоянно.       — Так получилось, что в его стране было очень мало птиц. Птенцов было некому учить летать, — одухотворённо продолжала Айри. — Петух — это, конечно, не самая летающая птица, но выбирать было почти не из кого, вот петуху и удалось дослужиться до очень высокой должности. И ходил он такой весь важный, топорщил перья.       Она поведала мне по секрету, что её отца такое времяпрепровождение дочери не порадует, но для неё это не повод отказываться. Айри рвалась бунтовать, а потому, с трудом сдерживая смех, рассказывала о том, как Петух, пользуясь своей незаменимостью, незаслуженно получал всевозможные почести. Птица, бегающая у моих ног, обзавелась короной, плащом и даже жезлом, который держала в клюве. Слушатели откровенно веселились вместе с нами, а в рассказе появились новые герои.       В пожаре сгорел соседний лес, и птицы из него собрались перебраться в королевство, где жил Петух. Разумеется, Петуху не понравилось это, и он всячески принялся возводить препятствия на пути своих ставших бездомными собратьев. Всё больше и больше фигурок плясали вокруг меня. Поддерживать их было непросто, а потому особенно интересно, ведь теперь мне не было нужно отвлекаться на подбор слов для сказки.       — Так бы у Петуха всё получилось и всех птиц съели бы пантеры, но одна Канарейка подслушала его планы и всё рассказала Королю Слону, — вещала Айри, когда я вдруг обратила внимание на то, что кончик моего лисьего хвоста странно дрожит — куда сильнее, чем обычно. Это было неправильно, и я поспешила воспользоваться советом Маттиаса и проверить, где Древо.       Древо было близко, но не слишком, бывало и хуже. Я спокойно могла осуществить требуемое для следующей части истории, а вот дальше заходить пока не стоило.       — И тогда Король Слон отдал приказ двум Тиграм, которые обещали показать Петуху его место.       Две тигриные фигуры отделились от тела слона, прошли мимо канарейки и направились к петуху, стоявшему в стороне около пантеры. Кончик моего хвоста задрожал сильнее, но я знала, что справлюсь. Я просто не могла не справиться, я справилась бы, если бы не случилось то, чего никогда не случалось прежде. Вопреки всем моим предупреждениям и своим обещаниям, один малолетний слушатель — мальчишка лет четырёх — радостно взвизгнул и кинулся к тигру.       — Кися всех спасёт! — крикнул он, хватая зверя руками.       Мальчик должен был умереть. У меня совершенно не было сил, чтобы сдержать убийственную силу посоха, и всё, что я слышала от Маттиаса, говорило об одном: ребёнок был обречён. Не стоило даже пытаться, но я всё равно кинула все свои силы — даже те, которых у меня не было, — на невыполнимую задачу. Удержать, остановить, защитить.       И Древо нависло надо мной. Оно было вокруг меня, оно было внутри меня, оно было всюду. Оно рвало меня на части, всё тело скрутило болью, словно сквозь него уже начали прорастать деревянные отростки. Я стиснула зубы и зашипела, но продолжала держаться. В голове осталась только одна мысль: я должна держаться, пока руки мальчика не отпустят тигра.       К счастью, все вокруг быстро поняли, что что-то не так. Ребёнок бросил фигурку и отскочил назад до того, как к нему успела подбежать Айри, и я наконец-то смогла расслабиться. Звери исчезли, а я рухнула на пол, совершенно обессиленная. Перед тем, как потерять сознание, я успела почувствовать, как простой ровной палкой падает на меня мой посох.