"Воля отца"

Скажи себе, что это все не сон Скажи себе, не веря и скорбя, Скажи себе, что ты взойдешь на трон. Корона ждет тебя. Случилось так, что он ушел туда, Откуда нет возврата, в мир теней, Теперь твой долг, теперь твоя судьба, Согрей сердца людей…

Это было страшно. Нет, правда, Антат, наверное, впервые в жизни просто трясло от страха. От ужаса и злобы, от бессильной ярости. От топящей её сознание боли и скорби. Она сидела, смотрела на себя в зеркало, и уже совершенно наплевала на то, что тушь течет по щекам, вместе со слезами. Красивая высокая прическа, пышное платье. И красные глаза, полные слез и боли. Она знала, что это будет, что это неизбежно, но все равно получилось слишком внезапно и больно. Антат не хотела сидеть на этом чертовом троне, как бы ни любила Лотон, и его жителей, не хотела и не видела себя на этом посту. А сейчас… — Милая, ты же испортила весь макияж, — мать появилась из-за спины, как черт из табакерки. — Я понимаю, тебе сейчас тяжело, но тебя не должны видеть в таком виде! О чем ты думала, Антат? — Мама? — Ани посмотрела на тут же захлопотавшую вокруг дочери Серафиму. — Никто же не должен, знать, что ты… — Солнышко, я в курсе, — падшая мягко улыбнулась, уже вытирая салфеткой со щек младшей дочери подтеки туши. — Но кто ещё сейчас о тебе позаботиться? Антат шмыгнула носом, и невольно улыбнулась. С родной матерью она знакома не так и давно, и с трудом воспринимала её как родительницу, А сейчас прикосновение её теплых и мягких рук даже успокоили. Но все-таки. Они были не холодные.

И никогда, не проси и не отдавай, Я исполню волю отца Императора больше нет Но я его дочь, я с вами всегда

Когда макияж Антат вернулся на место, и даже красный от слез нос скрылся за слоем пудры, она поднялась с кресла и обняла мать, судорожно цепляясь за её одежду. Словно Сера стала последним оплотом чего-то теплого из детства. Со вкусом сказок, какао и теплого одеяла. То, что больше никогда не повториться. Только если случиться чудо, и тот, кого она с большей охотой называет и матерью, и отцом, встанет. Но это вряд ли. Не будет хранителя, не будет и духа. И сейчас она была последней ниточкой, что ещё могло удержать Лотон, да и всю Ливерру. И все ждут её там, за дверями. Спина выпрямилась, крылья распахнулись, сейчас сверкая идеальной чистотой серых перьев, лежащих перо к перу. Антат пялилась на две дубовые двери, ощущая, как корсет впивается в ребра, но так и должно было сейчас быть. Сама она бы просто сейчас осанку не удержала. Она должна была решиться, но не могла. С ней не было тех, кто обычно давал ей смачный пинок для ускорения. На обнаженное плечо легла горячая ладонь, и, вздрогнув, Ани обернулась. Но это был Алриад. Его почти белоснежные волосы были собраны в хвост, а в его глазах боли было не меньше. Сейчас они понимали друг друга, как никогда раньше. Антат обняла отчима, прижимаясь своей напудренной щекой к его груди. — Прости, я слабая, — горячо прошептала она. — Мне страшно. — И это говорит «Буря», дочь «Кровавого призрака», страшная на поле битвы? — голос Алри хриплый, надломленный. — Давай, девочка, сделай так, что он тобой гордился. Ему не лучше. Для него Аллен был всем, любовью, к которой он стремился несколько веков, но прожил всего сто лет. Невероятно маленький срок для почти бессмертных сущностей. Антат понимала, что сейчас её печаль ничто по сравнению с печалью Алри. Ничто. А она сейчас выпрямиться, выйдет, и покажет всем тем несчастным старикам, что её отец свалил на неё вовсе не непосильную ношу.

Пусть мы одни, вокруг стена врагов, Но мы умеем умирать, Пусть звон мечей раздаться над землей И сгинет в муках вражья рать… в атаку! Мы не сдадимся, мой народ со мной, И я не дам его сломить… Клянусь вам! Мы начинаем честный бой за право жить.

Зал был залит светом, и полон людей. Стоял дикий гомон, сливающийся в сплошной шум, но едва Ани появилась в поле зрения, как наступила почти абсолютная тишина. Мгновение, и главный трубач заиграл торжественный гимн измерения, остальные его подхватили. Сжав ладони в кулаки, Антат прошла по красному ковру, и каждый шаг в сторону трона отдавался в глубине её сердца глухими ударами. Сотни глаз смотрели на неё. Даже поймав взгляды отца, матери и сестры, лучше ей не стало. Это не была её дорога. Не была. Но раз сейчас ей нужно было пройти этот путь, она пройдет. Она обещала. Ада стоит возле спинки, смотрит на повзрослевшую и такую серьезную сейчас Антат, и невольно улыбается. Она помнила, как Аллен возился с ней, с какой заботой, не смотря на всю строгость воспитания и обучения, находил время, чтобы вытереть дочери слезы, обнять, успокоиться. Как аккуратно исцелял разбитые коленки, и дарил ледяные цветы. А сейчас вот идет она же, высокая, с распахнутыми крыльями, сжимает кулаки так, словно держит в них боевой топор на поле боя. — Подойди. Антат слушается. Короновать правителей всех измерений могла лишь их владыка. Она встала на одно колено перед троном, складывая крылья в знак уважения, прикусывая губу, пока никто не видит этого невинного, но такого уничтожающего жеста. — Я, владыка измерений нижних миров, — напевно и торжественно произнесла синеволосая дева. — По решению предыдущего монарха, объявляю Антуанетту Де Рамеско Имилита Тсукуме Аперт Шиоко, дочь Аллена Де Рамеско Имилита Тсукуме Шиоко, Третьего Лорда семьи Синей Розы и первого короля Ливерры, по его просьбе и завещанию, Королевой четырнадцатого измерения. Клянешься ли ты править мудро, справедливо и защищать свою страну до последней капли крови, как подобает воину Синей Розы? — Да, Владыка, клянусь, — голос почти дрогнул, но Ани удалось сдержаться. — Клянешься ли ты даже перед лицом смерти стоять прямо и гордо, не отступая от своего народа? — Клянусь. — Тогда встань, и прими власть в свои руки. Антат поднялась с колен, и на её голову тут же опустилась церемониальная корона, и плащ, словно соткался на её плечах из нитей самого ковра, окутывая её как саваном. Другого сравнения сейчас, под тяжестью золотого украшения с драгоценными камнями, что переливались в свете ламп, что заставляло колени подгибаться, не было.

Простите мне, пусть я совсем юна, Простите мне, пусть плачу иногда, Простите мне, пусть я теперь одна, Я с вами навсегда! Я помню тех, кто был со мной в строю, Я помню всех, ушедших в бой в последний раз. Так горько знать, что больше никогда Мне не дано теперь, увидеть вас!

Алри заглянул в кабинет. Слишком больно ему было туда сейчас заходить, но он должен был убедиться, что Ани не смылась куда-нибудь закатывать истерики после первого, же заседания Совета. Едва же старики вышли из зала, как она спалила стол от злости. Но нет, Антат была здесь. Точнее, она спала. Положив голову прямо на стратегическую карту, Крылья едва заметно вздымались от ровного дыхания. Алриад прислонился плечом к косяку, с улыбкой глядя на молодую королеву. Она сидела несколько дней, разбирая бумаги, ругаясь с Советом, вырабатывала стратегию. Ангелы поджимали Ливерру со всех сторон, уверенные, что раз не стало страшного «Кровавого призрака», то теперь так легко смогут захватить их. Но Ани до пены у рта заявляла, что не позволит никому захватить это измерение. Ни за что, и никогда. Потому что обещала отцу, да и всем тем, кто пал за эти несколько дней. На могилах клялась крыльям. Плакала потом в подушку, но потом вставала, сжимала зубы и шла. Работать и воевать. Наверное, Алри смотрел на Антат слишком пристально, раз она проснулась. Сонно моргнув, она увидела улыбку отчима, и невольно улыбнулась в ответ. Первый раз же с момента смерти Алла он так улыбался. — Что-то случилось? — спросила она хрипло, и потерла глаза. — Нет, я просто тебя потерял, — Алри вошел в кабинет. — Тебе сейчас тяжело. — А тебе легче что ли? — девушка шмыгнула носом, выпрямляясь. — Будем считать, что нам обоим не весело, — беловолосый сел в кресло напротив её стола. — Я в этом всем потерял только любовь. А ты и отца, и подругу и любовь. — Только давай ты мне ещё про Юту с Аили напоминать не будешь, — Ани сморщила нос, и уставилась на карту. — И больше всего меня бесит, что нить не оборвалась и не стала посмертной. Словно издевка, что дарит мне ложную надежду. Лучше помоги мне вот здесь. Я не могу понять, есть ли шанс захватить южный ангельский эшелон в окружение. — Давай посмотрим, — Алри выхватил из её пальцев перо, и склонился над картой вместе с Ани.

Не проси и не отдавай, Я исполню волю отца, Императора больше нет, Но я его дочь, я с вами всегда.

Военный лагерь на окраине Ливерры сейчас переживал не лучшие времена. Держать оборону было все труднее, ангелы наседали с завидным упрямством. Военачальник уже готов был командовать отступление, как раздались хлопки крыльев, и на площадку перед центральной палаткой опустились два серокрылых создания. — Королева Антат и Лорд Алриад, — демон сложил крылья, и поклонился господам. — Вы обещали подкрепление, но мы. — Цыц, — Антат фыркнула. — Мы есть подкрепление. Сейчас эти твари очень пожалеют, если решили, что мы стали слабыми котятами. — Ани, ты уверена? — тихо спросил Алри. — Среди них могут быть и сильные маги, а ты ещё не очень стабильно эту технику контролируешь. — Плевать, — Антат уже шла в ту сторону, где стояла армия противника. — Я скорее сдохну, чем сдам это измерение! Ты это знаешь. Дальше возмущения Алриада Антат не слушала. Огненный океан и правда давался ей не особо стабильно, не печать она уже четко выучила. Ей правда пришла в голову идея стабилизировать её рунами, и только сейчас готова была это проверить. Она поднялась на пригорок, откуда отлично видела вражеский лагерь. — Эй, вы! — закричала она с горы. — Если вы пришли сюда за легкой добычей, то я вас разочарую! Вам придется отсосать! Всем! Несколько человек подняли головы, в том числе и одна из верхушки армии верхов. По её лицу скользнуло удивление, потом ухмылка. Ну конечно, тут одна королева против целой армии. Какая прелесть. Когда армия обратила на неё внимание, и навела оружие, Ани быстро определила, что опытных огненных и ледяных магов нет. Опытные были только среди других стихий. Что ж, кажется, ей даже повезло, что всерьез её не воспринимают. Она бросила из мешочка на поясе несколько фишек с защитным рунами, кругом вокруг себя, и начала чертить огненную печать прямо в воздухе. Кажется, кое-кто сообразил, что она делает, и закричал. Но было поздно. Пламя разгорелось яркими языками, сорвалось вниз, почти сразу наполняя всю долину, сжимая вражеский лагерь в круг. Ноги у Ани подкосились почти сразу, она выбросила много энергии за раз, но она выталкивала из себя магию, удерживая кричащих ангелов внутри смертельного огненного круга, откуда даже вылететь никто не мог. Правда, она все-таки рухнула на колени, но удержала магическую печать, и держала её из последних сил, пока все, что было в этом круге, не обратилось в пепел. Только после этого она просто отключилась.

Пусть мы одни, вокруг стена врагов, Но мы умеем умирать, Пусть звон мечей раздаться над землей И сгинет в муках вражья рать… в атаку! Мы не сдадимся, мой народ со мной, И я не дам его сломить… Клянусь вам! Мы начинаем честный бой за право жить.

Антат приходила в себя толчками. Она видела немного света, слышала знакомые голоса, и ощущала запах трав и лекарств. Лазарет, он же больничное крыло. Все по-разному называли это место, но Аили упорно называла это больничным крылом. От нахлынувших воспоминаний нить натянулась откуда-то из вне, и слезы покатились по щекам полукровки. Нет, она почти сразу заревела на вдрызг. — Анн, Ани, ты очнулась, что с тобой? — вокруг неё тут же захлопотала Татьяна, отвечающая за лазарет. — Ну чего ты вдруг, ты же такая молодец, уничтожила одна целый взвод. Антат вцепилась в пахнущий травами и медом халат доктора, и продолжала реветь, повторяя имена тех, кто оставил её одну. Татьяна, привыкшая сталкиваться с истериками в своем кабинете, мягко поглаживала ревущую девушку по спине, и по телепатии вызывала Алриада. Она понимала, что по сути их новая королева ещё ребенок. Алриад пришел почти сразу. Увидев, что у Антат истерика, он подошел ближе. — Антат, успокойся, — он положил руку ей на плечо. — Слезы их не вернут, понимаешь? Ты должна быть сильной. — Я устала быть сильной, — тихо произнесла Ани, позволяя себя уложить обратно в постель. — Я все это время была сильной, и для Аллена в его последние годы я была сильной, и для Аили я несколько лет была сильной. Я устала, понимаешь, устала! Алри молча, обнял Антат, и они так просидели около часа, пока, устав от слез, девушка не уснула снова прямо в руках отчима. Но тот ещё долго сидел в палате, смотрел в одну точку, и гладил спящую падчерицу по черным отросшим волосам.

Пусть мы погибнем, рабство не для нас Прислугой падшей нам не быть! Пусть мы погибнем в наш последний час, Но нашу волю не сломать, и знайте Что он бессмертен, пока я жива, Вам было не дано понять, несчастным, Его слова мы не готовы забывать!

Этот зал был в самом дальнем углу замка, и никто никогда сюда обычно не заходил. Только Антат стала захаживать туда частенько. Ведь именно туда отнесли Аллена и Юту. Тела не были повреждены, мозг функционировал, просто их сознания спали. Такая участь была уготованная бессмертным. Вечный сон, вечная кома. Человеческие сказки часто рассказывают такие истории, но поцелуй спящую красавицу не разбудит. Нужно чтобы перевернулось, наверное, что-то в мире, чтобы они проснулись. Но вместо похорон жизнь в их телах упорно поддерживали магией и алхимией. Антат подошла к отцу, безмолвному в своем сне. Его лицо было даже бледнее обычного, но в остальном и, правда, казалось, что он просто спал. Он даже дышал, только очень тихо и медленно. — Прости папа, но мне так страшно, — Антат опустилась на колени перед кроватью, на которой он лежал, и сжала его руку. — Я никогда не была к этому готова, и никогда, скорее всего не буду. Но, я обещала тебе, и я буду стараться. Я не дам захватить Ливерру. Я не дам её сломить. Как ты не давал. Потому что ты всегда был героем. Хотя всегда это отрицал. Ты был героем для этого измерения. И лично для меня. Ты был моим героем, и моим оплотом. Я люблю тебя, папочка. Я люблю тебя, Адалаида. Я безмерно тебе благодарна за все. Наверное, она готова была сидеть тут часами. Она просто сидела, несла полную чепуху, разговаривая с тем, кто её не слышит, и плача. Плача, плача, плача, пытаясь собраться с духом, и уйти. Уйти в своему народу, уйти на войну, чтобы не допустить захват измерения, доказать, что она чего-то стоит. Но это было трудно. И, наверное, глупо плакаться тому, кто по сути своей не с ней. Но только так она ещё не сломалась. Только так держалась ещё. Она помнила слова отца, помнила каждую фразу. И это давало ей сил. — Я обещаю, мы победим, — прошептала Ани, наконец-то, найдя в себе силы встать. Дверь со скрипом закрылась за полукровкой. И комната снова погрузилась в ледяной полумрак. У неё снова появились силы.

Никогда не проси и не отдавай Никогда не проси и не отдавай Каждый сам для себя и бог и судья Каждый миг, уходя, навеки храня!