Шевалье Ее Величества

Мысли были ясными и четкими, словно утром, после хорошего сна. Во всем теле чувствовалась невероятная легкость, словно я скинул с себя тяжелый груз. Я видел и слышал все, что происходило вокруг меня, видел парк, людей, Джессику, которая не обращала внимания на разбитый автомобиль и вой полицейских сирен. Она поспешно перешла улицу и направилась в мою сторону, приблизилась, замерла, а потом прошла мимо, снова остановилась, взглянула на часы и пошла дальше, думая, что я был еще на работе. Я смотрел ей вслед и понимал, что она не видела меня, что она больше никогда меня не увидит. Все закончилось, закончилось так же нелепо, как и началось несколько месяцев назад. Я вспомнил Диву, когда увидел ее впервые, вспомнил ее прекрасные голубые глаза. Вспомнил ее крохотных дочек, которых она обожала, Карла и Соломона. Вспомнил могилы коллег и мертвого Лайта на мостовой. Все, что случилось со мной после чудесного воскрешения, промелькнуло у меня перед глазами, промелькнуло и кануло в лету. Последним воспоминанием была Джессика. Я видел ее, прохаживавшуюся по парку в ожидании меня, и знал, что теперь она всего лишь мираж. Мне больше никогда не прикоснуться к ней, мне больше никогда не ощутить ее тепла. Мне больше не испытать того счастья, что я испытывал в ее объятиях. Но зато теперь она будет жить. Ей будет тяжело и одиноко, но она будет жить. Она будет вспоминать и оплакивать меня, но она будет жить. Я больше никогда не смогу быть рядом с ней, но Джессика будет жить… - Рейджи, - раздался возле меня знакомый голос. Я обернулся и увидел Мидо. - Шинго! – воскликнул я. – Ты пришел! Посмотри, это Джессика! Помнишь, я говорил тебе о ней? - Я знаю, - улыбнулся он. – Пойдем. - Но… - Рейджи, все кончено. Ты свободен. - Свободен?.. - Пойдем. Он подошел и взял меня за руку. - Я спас ей жизнь! – все еще глядя на возлюбленную, прошептал я. – Я спас тебя, Джесси! Я совершил в своей жизни много ошибок. Я позволил отцу разлучить нас и дал тебе уехать. Я превратился в циничного эгоистичного человека, заботящегося только о собственных интересах. Я приговаривал к смерти ни в чем не повинных людей. Я был наказан. Я умер и воскрес. Я стал чудовищем. Я отомстил и расправился с убийцей друзей. Я наконец обрел тебя, обрел и безвозвратно потерял. Но, несмотря на все это, я все-таки сумел сделать что-то хорошее – я тебя спас… *** Карл прошелся вдоль парка и остановился возле скамейки. Опустив голову, он посмотрел на небольшую горку песка у своих ног. Затем он наклонился и извлек из пыли серебряное кольцо, которое сверкнуло в последних лучах заходящего солнца. С минуту он смотрел на украшение в своей ладони, а потом подошел к, стоявшей чуть поодаль, девушке. - Джессика, - позвал он. Она обернулась. - Карл? Рада тебя видеть. - Я тоже. Как поживаешь? - Нормально. Жду Рейджи, но, кажется, его снова задержали на работе. Фей Онг пристально посмотрел ей в глаза. - Нет, - покачал он головой и протянул ей руку, в которой лежало кольцо. Джессика опустила глаза. Ее взгляд приковало к серебру. - Я думаю, это должно остаться у тебя, - тихо проговорил Карл. - Где он? – она все еще смотрела на кольцо. - Он свободен. Она протянула дрожавшие пальцы и взяла украшение. - Это кольцо подарила ему я, - произнесла она. – В знак нашей любви. Он никогда его не снимал. - Он его и не снял. Уверен, он будет рад, если ты возьмешь его. Джессика сжала кольцо в руке. Ей стоило невероятных усилий сдержать слезы. Карл стоял напротив нее и лихорадочно пытался сообразить, чем же он мог помочь. Неожиданно его осенила идея. - У тебя есть что-нибудь пустое? Она подняла на него непонимающий взгляд. - Какая-нибудь коробочка или баночка, - пояснил он. Джессика не произнесла ни слова. Она открыла сумку и, вынув из нее пластмассовую емкость с жевательной резинкой, выбросила содержимое в мусорное ведро и протянула пустую баночку Карлу. Он взял ее, вернулся к скамейке и, наклонившись, наполнил ее до краев бурым песком. - Держи, - протянул он Джессике емкость. - И что? – в ожидании спросила она. - Пусть Дива уснет, а потом я заставлю Соломона съездить в Нью-Йорк. Там нам в наследство от «старшего брата» осталась чудная лаборатория, - он криво усмехнулся, и в его глазах зажегся безумный огонек…