***
— Милый, посмотри на меня. — Голос мамы звучит успокаивающе, но я практически не слышу ее. В ушах продолжают шуметь слова Томми Старка. Надо же. Первый день в новой школе, а я уже позволил сломить мою твердость. Меня осыпали грязью, "закидали камнями", и я не смог сдержать свои эмоции. Этот выскочка высказал мне все, что думает о моей семье в целом и обо мне отдельно. Это было ужасно. Я и не знал, что кто-то может питать такую ненависть к совершенно незнакомым людям. Мы подрались. Боже, как же я бил его, собрав в кулаки всю накипевшую злость! Никто не посмеет оскорблять меня и мою семью. Тем более, слова Томми не правдивы, это не менее обидно. — Тедди, я прошу тебя! — Уже не спокойнее просит мать, но мне стыдно смотреть на нее. То, что я натворил в школе, избивая Томми Старка, не имеет никакого оправдания, но я не мог иначе. — Теодор Грей, я не узнаю тебя! — Прикрикивает мама, размахивая руками. Я поглядываю на нее из под опущенных ресниц, но так и не решаюсь поднять взгляд полностью. Она не поймет мой поступок. В голове снова всплывают обидные слова мальчишки, который сейчас жалуется директору школы вместе со своими родителями. Мою мать тоже незамедлительно вызвали в школу, и вот мы сидим на лавочке в коридоре, дожидаясь, пока нас пригласят."Жалкий, никчемный уродец — Теодор Грей!"
Реплики Томми эхом отдаются в ушах, не позволяя забыть об ужасной потасовке. Каждая клеточка моего тела пропитана злостью и ненавистью, а сознание начинает заплывать чувством мести. Этот подлец спровоцировал меня и теперь же сам рассказывает сказки о том, что я налетел на него ни с того, ни с сего."Твоя семейка пытается выставить себя высшим обществом, хотя вы не стоите ни гроша!"
Я машинально сжимаю руки в кулаки и плотно стискиваю челюсти. Ох, жалко, что меня оттащили от него именно в тот момент, когда я уже выталкивал его за дверь класса, пытаясь уронить на пол. — Ну ладно, — смягчается мама, присаживаясь рядом со мной, — расскажи мне, как все было. Я растерянно рассматриваю свои сцепленные руки, гадая, как именно преподнести матери то, что я отстаивал честь Греев. Сегодняшний день стал для меня неким уроком. Я пытался быть дружелюбным, начал знакомство с любезности, а в ответ получил лишь поток нескончаемых оскорблений. Никогда нельзя подпускать к себе чужих. Я должен быть суровее и тверже. Кому надо — сами заговорят со мной, сами познакомятся, сами попросят о помощи. Я же больше не сделаю этого никогда! — Я не могу поверить, что ты и правда влез в драку, — восклицает мама, а мне становится все ужаснее. — Боже, как же ты похож на отца! — Она тяжело вздыхает, поправляя волосы. Неожиданно перед нами появляется мистер Моррисон, наш директор. Я утопаю в своем собственном испуге. — Миссис Грей, — строгим тоном обращается он к матери, — вы с сыном можете войти...***
Я блуждаю в темноте в поисках хоть малейшего луча света. Становится страшно от собственного бессилия, сгущающейся тьмы и давящей тишины. Вокруг не слышно ни шороха, нет ни единого звука, да просто напросто их ничему издавать. Меня не окружает ничего, кроме беспросветного черного цвета. Я не помню, как оказался здесь. Постепенно в голове всплывают короткие воспоминания: вот мне сообщают, что я нахожусь под угрозой увольнения, вот перед глазами появляется ехидная рожа Бернара, вот я нахожу душевное спокойствие в лице своего родного койота. Дальше моя работа над документами, долгие поиски чего-то. Появление пьяной Тиффани, ее жаркие поцелуи. И потерянные глаза койота... Черт! Я предал ее! Предал, даже сам того не осознавая! Потеря друга, внезапные проблемы на работе, авария... Я должен что-то сделать, должен попытаться все исправить! Я ускоряю свои шаги, практически переходя на бег. Мне нужно найти отсюда выход, это не может закончиться так! Я не хочу терять ее. Черт! Я продолжаю бежать, оглядываюсь, но снова ничего. Страх, леденящий душу, охватывает сознание. Я не умер! НЕ УМЕР! Темнота давит на меня с большей силой, заключая в свои тяжелые оковы. Хочется кричать, орать что есть силы, но я не могу вымолвить ни слова. Я слышу только свои мысли. И больше ничего... — Миссис Грей, мне очень жаль! Чей-то голос врывается в мой темный мир, а я лихорадочно пытаюсь найти, откуда поступил звук. Впервые за долгое время я услышал кого-то, кроме себя. Не знаю, хорошо это или плохо. Миссис Грей. Моя мать! Она где-то здесь! Я снова перехожу на бег, пытаясь найти хоть что-то, кроме кромешной тьмы, но все бесполезно. — Он не приходит в себя уже больше двух месяцев, — снова доносится до меня серьезный мужской голос, но я не понимаю, о чем идет разговор. Я потерял сознание? Но больше меня пугают два месяца... Я не приходил в сознание уже больше двух месяцев... Но я не умер! — Ведь признаки жизни все еще есть! — Я слышу свою мать! Ее голос обрушивается словно целительный бальзам, и я безумно хочу увидеть ее. Конечно, есть! Я живой! Только совершенно потерялся в этом черном омуте, не прекращая искать выход. — Врачи никогда не жаловали искусственное продление жизни, мэм. Врачи? Я в больнице, и похоже, нахожусь в коме. Но ведь я услышал их. Значит потеряно не все. Я еще могу прийти в себя, я должен сделать это! Обязан! Снова бегу, стараясь понять, с какой стороны от меня поступают звуки, но снова безрезультатно. Черт! — Мы подождем, пока вы с мистером Греем рассмотрите документы на отключение аппаратуры, — доносится суровый голос. — Я понимаю, как вам тяжело принять такое решение, но вероятность того, что ваш сын придет в себя очень мала. У него тяжелая травма головы. Если он очнется — это будет настоящее чудо. Господи, нет! Только не это! Если они отключат аппаратуру, то с моими жалкими обрывками жизни я могу попрощаться. Кошмар. Меня окружает сущий кошмар, которые не дает выбраться из своих тяжелых оков. Все не должно быть так! — Наш ответ "нет"! — Твердо заявляет мать, и у меня появляется небольшая надежда, что мне все же дадут шанс попытаться восстановиться. — Подумайте, миссис Грей, — просит доктор, вкладывая в голос каплю сожаления. — Теодору так будет легче. С этими словами все исчезает. Я снова остаюсь один в кромешной тьме и мертвенной тишине. Я должен найти отсюда выход, должен прийти в себя. Иначе они лишат меня жизни...***
Я лежу на спине, мои веки опущены, а ноги и руки вовсе отказываются шевелиться. Я пытаюсь открыть глаза, но не ничего не ходит. Вокруг уже такая привычная темнота, и мне хочется снова идти на поиски света, но я не могу встать. Все тело отказывается меня слушать. Я снова вспоминаю о Рейчел. Но все хорошее, что было между нами в момент перекрывается моим поцелуем с Тиффани. Я ничтожество, полнейший придурок! Я не должен был так поступать с ней! Что если сейчас она снова находится под натиском Зака и ей никто не может помочь? Черт! Я люблю ее. Я полюбил ее уже тогда, в баре. Просто сам не того не понимая, я все старался найти описание своим чувствам, но никак не мог подумать, что это именно любовь. — Дорогой мой, не оставляй нас, я прошу тебя, — снова слышится голос матери. Похоже, она плачет. Внезапно ощущаю ее прикосновение на своей руке, затем на голове. Внутри все содрогается. Я пытаюсь открыть глаза, но опять не получается. — Ана, мы просидели с ним уже два часа. — Я слышу голос отца. Его тон звучит до боли расстроенно. — Доктор Лонгман просил, чтобы мы покинули палату еще полчаса назад. Им нужно провести обследование Теодора еще раз. — Почему это произошло именно с ним, Кристиан? — Всхлипывает мама. От ее слез сжимается сердце, и мне невыносимо хочется успокоить ее, но любая попытка очнуться заканчивается провалом. Проклятье! Я чувствую, как ласковая рука матери гладит меня по голове, это невероятно успокаивает. — Он проснется, Ана. Обязательно проснется! Уверенность отца передается и мне, я начинаю все сильнее верить в то, что скоро все же увижу их, свою семью...***
Ощущения, что тону в бездонном океане, у которого совершенно нет конца. Такое оглушительное чувство заполняет сознание, и я никак не могу избавиться от него. Что-то темное и горячее застилает глаза, которые я все еще не в силах открыть. Боль. Кругом одна только боль и темнота. Губы и веки плотно закрыты, руки и ноги совершенно потеряли работоспособность и отказываются слушаться меня. — Поверить не могу, что сказал ему такие ужасные вещи. Вода вокруг рассеивается, я узнаю голос Брайана. Он где-то рядом, но я не в силах подняться на ноги, открыть глаза, чтобы увидеть его. — Если бы я знал, что все было не так... — Все будет в порядке, Брайан, — появляется еще чей-то очень мелодичный голос. Я подозреваю, что это Лесси. Но где же Рейчел? Я не разу не слышал ее. Что если она и вовсе забыла про меня за эти два месяца и больше не захочет даже слышать мое имя? Эта мысль пугает. Я не смогу без нее. — Мы навестим его завтра, — снова произносит девушка. — Идем. Я слышу, как захлопнулась дверь. Вокруг снова воцаряется тишина, поглощая меня все больше и больше. Я чувствую, что злосчастная туманность застилает рассудок, унося в глубокий крепкий сон.***
Невероятная боль растекается обжигающей кислотой по всему телу. Ужасно ноет голова, ребра и ноги. Сейчас мне даже не хочется пытаться пошевелить хоть чем-нибудь, опасаясь того, что будет лишь больнее. В кромешной тьме я погружаюсь в беспросветные размышления. Если в ближайшие сроки я не приду в себя, они отключат аппаратуру. И тогда я больше вовсе не увижу тот серый город, родные лица и озорные глаза койота. Почему же я не слышу ее? Казалось бы это один из самых желанных голосов, но его нет. Где она сейчас? Если Зак продолжает ее мучить? Учитывая все боевые умения девушки, она не всегда может дать отпор этому мерзавцу. Семейство Бернаров не славится присутствием ума. Джордж. Наверняка сейчас он безумно рад, что я бессилен и как никогда нуждаюсь в помощи, в поддержке. Внезапно в сознании всплывает его наглая рожа, и внутри все наполняется лютой ненавистью к этому человеку. Он давно хотел поставить меня на колени. Что же, вероятно, у него это получилось. Ведь то, что я нашел в информации об активах, отец так и не узнал. А значит мое место в "Грей энтерпрайзерс" потеряно. Представляю, как очень многие были рады такому известию. В особенности Джордж. Но это не столь волнует меня, ведь есть более важные вещи. Мой койот. Наверное, я никогда не найду оправдание тому, что увидела Рейчел. И даже тот факт, что инициатива шла со стороны Тиффани, не играет роли. Я должен был выставить девушку за дверь, как только она поднялась в пентхаус на лифте. Почему я не сделал этого? Черт! Туман немного рассеивается, я всплываю из темноты. — Мистер и миссис Грей, добрый день. — Похоже это голос того врача, который разговаривал с матерью в прошлый раз. — Надеюсь, вы рассмотрели все документы, которые передала вам больница? — Да, мистер Лонгман, — обреченно вздыхает мама, — но мы не приняли решения. — Не медлите, миссис Грей. Прошло уже полторы недели с момента нашего разговора. Что?! Полторы недели?! Как?! Это невозможно! — Мы все понимаем, мистер Лонгман. — Я слышу суровый голос отца. — Но вы так же должны понимать, что это очень серьезный шаг, которые не делается спонтанно. Дайте нам еще немного времени. Слышится тяжелые вздох. — Конечно. Разрешите вас оставить наедине с сыном. До меня доносятся удаляющиеся шаги. Я пытаюсь пошевелить рукой, но снова не выходит. Проклятье! — Мы не может сделать этого, Кристиан! — Голос матери обретает грубоватый оттенок. — Это наш сын! Веки словно наполнены медью, и я не в силах поднять их, как бы не пытался. Мне хочется успокоить мать, сказать, что я в порядке, но у меня просто нет возможности сделать это. Внезапно чувствую легкое покалывание на щеке. Ласковая рука матери успокаивающе поглаживает меня, а я никак не могу очнуться. — Я все понимаю, Ана, — слышится голос папы, — но прошло уже так много времени, а Тедд никак не приходит в себя. Это говорит о многом, милая. — Даже слушать не желаю! — Прикрикивает мама, заливаясь горькими слезами. — Успокойся... — Не смей даже думать об этом, Кристиан! Я не убью своего ребенка! — Она продолжает кричать, всхлипывая от рыданий. Сердце кровью обливается, ведь я ничего не могу сделать, чтобы хоть как-то утешить ее. — Ана... — Он очнется! — В этом нет уверенности. — Но есть вероятность! Я снова проваливаюсь в черноту. Нет...***
Я словно парю в пространстве, у которого нет начала и нет конца. Кругом туман, который застилает глаза белой пеленой, ослепляя меня. Сейчас нигде нет черного цвета, только белый. Впервые за долгое время, и это удивительно. Я принимаю попытку шевельнуть ногой, но ужасная боль вмиг полоснула конечность. Черт! Я слышу чей-то тихий всхлип. Ни слов, ни эмоций, а лишь прерывистое дыхание и поочередные всхлипы. Кто со мной сейчас? Мне хочется открыть глаза, но как всегда они отвергают и эту попытку. Чья-то ласковая рука касается моей, и все тело словно пронзает электрическим зарядом. Я слышу каждый вдох, чувствую каждое прикосновение, но никак не могу ответить тем же. Ощущаю прикосновение к моей щеке, затем чья-то рука замирает на моей грудной клетки слева, где сердце. В этот момент горькие всхлипы нарушает громкое уханье моего сердца. Кажется, его стук слышен в радиусе многих километров отсюда. Касание нежной ладони прожигает меня, в жилах закипает кровь. Мне невыносимо хочется увидеть этого человека. Я стараюсь изо всех сил, но не могу. Черная пелена застилает все бело вокруг, я проваливаюсь в забытье...***
— Тео, дорогой мой, проснись. — Чей-то знакомый женский голос врывается в сознание, но это не Рейчел. Снова чувствую, как кто-то касается моей ладони, но испытываю непреодолимое желание вырваться из этой хватки. — Я знаю, ты сможешь. — Тиффани! Я узнал Тиффани! Нет! Только не она! — Ты так нужен мне! А ты мне нет! Господи! Я допустил самую ужасную ошибку именно из-за нее и даже видеть не хочу эту девушку. Всеми силами пытаюсь опять заснуть, но не выходит. Ее пальцы вырисовывают невидимые узоры на моей руке, а мне до жути неприятно. Кто-нибудь, уберите ее отсюда! — Что ты здесь делаешь? — Я узнаю Брайан. Слава Богу! Он здесь. — Пришла проведать Тео, — грустно произносит Тиффани. — Не хочу потерять его. — Из-за тебя одни беды, Расл! — Тон друга взлетает на несколько октав. — Тедд был бы не рад видеть тебя, если бы очнулся. Повисает минутная пауза. Ох, я всегда был уверен в Брайане! Он буквально читает мои мысли и пересказывает их Тиффани. — Он остался один, — заявляет уверенно Расл. Ее голос выбешивает меня еще сильнее. — Той девушке Тео больше не нужен. Бедняжка пришла в самый неподходящий момент, когда мы с Теддом не стеснялись своих чувств. — Что ты несешь? — Брайан переходит на смех. — Очевидные вещи. Та девушка... Рейчел, кажется, была очень сильно расстроена увиденным. — Помниться, она выставила тебя из квартиры Тедда в одном белье! — Друг снова смеется. Да, это было то еще шоу! — Не играет роли. — Высокомерность Расл не знает границ. Я пытаюсь открыть рот, чтобы уколоть ее в ответ, но губы отказываются двигаться. Черт! — Той драной кошке Тедд больше не интересен. В ее глазах он навсегда останется предателем. Уж я то понимаю женскую психологию. Еще одно оскорбление в адрес Рейчел и я трудом немыслимых усилий просто заставлю себя подняться на ноги! — Она любит его, Тиффани. На этой фразе что-то внутри меня обрывается, становится очень пусто и на удивление тепло. Она не забыла обо мне... — О чем ты говоришь? — Смеется девушка. — О чувстве, которое тебе не известно, Расл! Тиффани нахально смеется, до меня доносится звонкий стук ее каблуков. — Ох, как это мило! Бедная замухрышка влюбилась в миллионера... Увы, но у их истории нет продолжения! Когда Тедд очнется, я буду рядом. И о своей жалкой девчонке он забудет! Дрянь! — Выматывайся отсюда! — Брайан снова повышает голос. Нужно будет поблагодарить его за этот разговор с Расл! — И не подумаю! — Я могу позвать Рейчел, — усмехается друг, — она в момент выставит тебя из палаты. В душе я тоже посмеиваюсь. Мой мужественный койот. — Не будь так уверен! — Это опыт показал. — Брайан веселится от души, его настрой передается и мне. Все будет хорошо. Я справлюсь. Я смогу выбраться из этой черноты.***
Я чувствую не только обжигающую боль, но и то, как затекло все тело. Невыносимое желание вытянуться на больничной кровати захватывает рассудок, поддалкивая меня к новым попыткам пошевелиться. Ценой немыслимых усилий мне удаётся приоткрыть губы, втянуть воздух и снова закрыть. Да! Кажется, постепенно тело начинает меня слушаться. Хочу попробовать сказать что-нибудь, но челюсти вновь тяжелеют. Я пытаюсь сжать руку в кулак. Не выходит. Хочу открыть глаза. Снова провал. Мне ужасно наскучила пустота. Это единственное, что я вижу. – Миссис Грей, мне жаль говорить об этом. – Я вновь узнаю голос врача. – Здоровье вашего сына совершенно не изменяется. Ухудшений нет, но и улучшений не наблюдается. – Вы снова будете говорить мне о неотложном лишении жизни моего сына? – Голос матери дрожит. Кажется, она снова плачет. – Увы, миссис Грей, но его уже давно нет в живых... – Замолчите сейчас же! – Вскрикивает мама. Подумать только, сколько она нервничает. – Но ведь мы лишь стараемся оттянуть момент окончательной остановки его сердца... – Не смейте говорить мне такие вещи, он жив! – Ана... – Отец тоже здесь. – Это все неправда, Кристиан! Теодор справится, я уверена в этом! – Миссис Грей, с момента аварии прошло уже как три месяца, – вмешивается доктор. – Все это время мы надеялись на лучшее, но как видите... Три месяца... Невероятно... Этого не может быть. – Ана, это нужно сделать... – Вздыхает папа. – Как ты можешь говорить такое?! Мама снова срывается, заливаясь нескончаемым потоком слез. – Так будет лучше для него! – Вздор! – Это действительно так, миссис Грей. – Вмешивается врач. Я постепенно прихожу в себя, с каждым днём ощущаю себя сильнее, но просто не знаю, как сообщить им об этом. – Ни за что на свете я не убью своего сына! – С этими словами, кажется, она выходит из палаты, звонко хлопнув дверью. Снова хочу разомкнуть губы, но в этот раз не выходит. Чёрт! – Ждать больше нет смысла, мистер Грей, – произносит доктор, с силой выпустив из легких воздух. – Делайте все, что нужно доктор Лонгман. Что? Нет! Нет! И нет! Поверить не могу, что он дал согласие на отключение аппаратуры! Кажется, пора готовиться к худшему...***
Я неожиданно всплываю из тумана, все тело продолжает ныть от боли. Плюсы забытья только в том, что в эти моменты ты не чувствуешь ничего. Только безмятежность. Но это даже пугает. Ведь ты не ощущаешь себя живым. Мне тяжело смириться с мыслью, что совсем скоро я окончательно распрощаюсь с жизнью. Попыткам открыть глаза, пошевелить конечностями просто нет конца, но все они обречены на провал. Хочется кричать, выть от собственного бессилия. Но я лежу молча. Постепенно осознавая то, что больше не увижу никого из родных... Не увижу её."Она любит его!"
От этих слов лишь сильнее скребутся кошки на душе, ведь Рейчел никогда не узнает, что я люблю её не меньше. В сознании проплывают самые разные воспоминания. О детстве, юношестве, о первых успехах и падениях, о койоте... Мысли о последнем беспокоят больше остального. Как же все ужасно! – Борись за эту жизнь! Господи, я слышу её! Рейчел здесь! Я снова пытаюсь открыть глаза. Проклятье! Её ласковая рука мягко поглаживает меня по щеке, внутри все млеет. – Не оставляй меня, Тедд... Её слова как молитва... Меня разрывает в клочья от того, что я ничего не могу сделать, хоть и не перестают стараться. Туман в глазах начинает рассеиваться, но веки по-прежнему отказываются подниматься. – Я люблю тебя! – Её голос дрожит. По тону я понимаю, что она плачет. Боже! Эти слова возносят меня, заставляют сердце ускорять свой ритм. Рука девушки мягко ложится на мою, Рейчел тихо всхлипывает. Мне удаётся пошевелить пальцами, я слабо сжимаю её ладонь. Да! Я смог! Не верится! – Тедд? – Настороженно спрашивает Рейчел, шмыгая носом. Её рука в ответ плотнее стискивает мою. Я ощущаю тепло, нежность... Мои веки с невероятной тяжестью медленно поднимаются вверх, перед глазами все расплывается. Ужасная пелена застилает все вокруг, я никак не могу сосредоточиться на прекрасном лице, которое я так желаю увидеть. – Рейчел...