Ведьма-сквиб

Петунья сидела за столом и ела, не отрывая глаз от исписанного формулами пергамента, когда ее окликнули. Вся в плену размышлений, она подняла голову. Русоволосая отдаленно знакомая девушка с лицом и фигурой модели произнесла торжественно, с придыханием: - Здравствуй. Как дела? «Кто это вообще?» - Здравствуй. Хорошо. А у тебя? «Не то, чтобы мне это интересно, но из вежливости…» - Замечательно! – торжественно выдала незнакомка, - У меня в жизни случилось такое потрясающее событие, я просто не могу о нем молчать…, - и модель патетично взмахнула руками. Петунья вежливо ждала продолжения, собеседница продолжала стоять в картинной позе актрисы провинциального театра. Пауза затягивалась. Тут неизвестную девушку окликнули, и она, кажется, с некоторым облегчением, поспешила прочь, так и не поделившись потрясающим событием. Петунья потрясла головой. «Что это было?» - Это Аделаида, Эванс, - покровительственно просветил ее Поттер. - Ёмко, Джеймс, - хохотнул Блек. Рядом насупился Питер, провожающий девушку долгим взглядом. «Сценический образ Примадонны здесь, видно, не в чести». - Ей бы в конкурсе красоты выступать, - пробормотала себе под нос Петунья. - А что это такое? – заинтересовался Оболтус. Петунья постаралась кратко обрисовать маггловскую задумку, поскольку подозревала, что парням и волшебникам такие вещи не слишком интересны. Уже вскоре жизнь показала, как же она заблуждалась.

* * *

Буквально несколько дней спустя Мародеры размахнулись вовсю на ниве устройства конкурса красоты: вся общая гостиная была погружена в полумрак, посреди помещения установили миниатюрный подиум, у входа расположились Блек и Питер в пародиях на костюмы барменов, а рядом с ними стояла огромная чаша с разными женскими украшениями. И пусть все они были трансфигурированы из чепухи вроде гальки и ракушек, но, пусть и временный, результат завораживал. Парни подошли к делу с фантазией и хорошим знанием фамильных драгоценностей: от миниатюрных брошей до тяжелых диадем, от колец с драгоценными камнями до вычурных браслетов. Женская половина факультета буквально зависла у чаши, нашлись и отдельные смелые, осмелившиеся примерить чудеса ювелирной фантазии. Как оказалось, тривиальным преобразованием чепухи фантазия Мародеров не ограничивалась — будучи надетыми, украшения накладывали на своих хозяек иллюзии моделей. И не обычных моделей, как описывала Петунья, а скорее фантазии на тему красоты. Так, Алиса стала деревянной куклой-дриадой с волосами-листьями и кожей в кругах годовых колец, а Хелен превратилась в темно-синий призрак, мерцающий далекими звездами и загадочными туманностями. То тут, то там появлялись иные узнаваемые образы: вампирши в черно-красном корсетном платье в пол, воина-крестоносца в тяжелых латах и с огромным щитом, человекообразного леопарда с роскошными женскими формами и длинным мохнатым хвостом. На фоне этой диковиной фантасмагории Мэри в своем образе дамы в шляпке с вуалью казалась белой вороной. Вся гостиная была заполнена восхищенно ахающими гриффиндорками: несмотря на известное недоверие к шуткам Мародеров постепенно все девушки отваживались подойти и примерить украшения. Даже Петунья не устояла перед чудом красоты: больно умело обыгрывались образы при превращении. Выбранный ею браслет из светлого янтаря превратил ее в ведьму-огня: девушка с удивлением разглядывала пламя, танцующее по рыжим кудрям, и появляющиеся на коже иллюзии тлеющих углей. Припозднившаяся Аделаида также не устояла перед соблазном. Однако стоило ей подойти к чаше, как паясничающий Блек, сопровождая свои слова велеречивыми поклонами и обаятельными улыбками, сообщил, что для первой красавицы факультета у них припасено специальное украшение. Петунья почуяла неладное, но завороженная конкурсом предупредить не успела. Кольцо для Аделаиды с огромным розовым камнем и небрежными узорами по ободу казалось пародией на украшение принцессы, а получивший образ — жестокой пародией на красоту: девушка сохранила свои природные женственные формы и высокий рост, сохранила длинные слегка подвитые светлые волосы, но обзавелась громадным свиным пятачком и розовыми ушами, покрытыми нежным пушком. Шум и гам, ранее стоявший в гостиной, вдруг стих, даже шепотки не нарушали его. Гриффиндорки молча смотрели на несуразную модель, но к их чести ни одна не попыталась даже хихикнуть или позлорадствовать. Напротив, на лицах большинства из них читалось презрение или неловкость. Петунья протолкалась к Поттеру: - И это, по-вашему, красиво? – на правах старой знакомой вопросила она тихим шепотом, чтобы не смущать и без того обескураженную Аделаиду. - Naturalia non sunt turpi, - пафосно ответил он и пояснил на недоуменный взгляд, — Что естественно, то не безобразно. - Зато безвкусно и оскорбительно! – отрезала Туни. Поттер только пожал плечами, с видимым удовольствием разглядывая изменившуюся Аделаиду. К удивлению и злости Петуньи похожими взглядами девушку-свинью разглядывало подавляющее большинство парней. К Аделаиде подошли несколько старшекурсниц и вовлекли в какой-то разговор, а когда убедились, что она успокоилась, по очереди стали подходить к чаше и возвращать драгоценности с иллюзиями. Через несколько минут возврат украшений стал массовым, даже несмотря на призывы шутников оставить их. Девушки выступили удивительным единым фронтом: легко расставаясь с искусственной красотой из солидарности с униженной сокурсницей. Вместо восхищения красотой и Мародерами, вечер закончился расколом внутри факультета.

* * *

Во время ночных черчений Петунья регулярно пересекалась с Мародерами, которые в то же время дополняли Карту, возвращенную им после блокировки ключевой фразой. Процесс доработки оказался весьма небыстрым: каждое помещение следовало окурить специальным дымом, чтобы отразить его границы, а потом присвоить название, которое писалось пером на пергаменте. После этого один из Мародеров, стоя внутри зачаровываемого помещения, накладывал особые заклинания, связывающие внутренние чары замка с рунной связкой Карты. Петунья заикнулась было о проблеме совсем небольших помещений, куда не мог влезть даже ребенок, но ей легкомысленным взмахом руки велели не беспокоиться, мол, проблема будет решена в ближайшем будущем. И хотя работа ребят была долгой и нудной, ее конец был обозрим. Но в один из вечеров Поттер в компании Блека завел ее в пустующий класс, чтобы обсудить новое задание: систему наблюдения за окрестностями Хогвартса. Уже отработанный способ здесь не годился, так как, во-первых, территории были по большей части лишены чар школы, помимо защиты по периметру, во-вторых, окурить открытое пространство — тот еще подвиг даже для волшебников. - И какие идеи у тебя есть? «Только не хватало делиться с ним моими рунными наработками!» Поттер достал из кармана завернутый в тряпицу маленький шарик: - Это один из Глаз Аргуса. По преданию их у него были тысячи по всему телу. Благодаря им он был лучшим из сторожей: нес вахту круглосуточно. - Откуда? Ограбил Отдел Тайн? – иронично спросила Петунья. - Грузы разные бывают, - уклончиво ответил наследник Поттеров. Петунья покачала головой и принялась рассматривать артефакт своим особым зрением. Весь шар был пронизан множеством разноцветных тусклых нитей, на которых замерли крохотные шарики. Джеймс аккуратно прикоснулся пальцем к поверхности Глаза, и нити ослепительно вспыхнули, а шарики начали носиться по ним с бешеной скоростью. - Активируется прикосновением, - подтвердил парень. – Из того, что я понял: позволяет видеть сквозь преграды и мантии невидимки. Задача: размножить артефакты и запустить их летать по окрестностям замка. Петунья разглядывала Глаз в некотором недоумении. Да, ее зрение выявляло потоки, но они были настолько микроскопичны, настолько тонки! - Это работа профессионального артефактора, - честно предупредила она. - У нас контракт о неразглашении тайн друг друга, - напомнил Поттер. - Ей просто слабо, Джеймс! – вставил Блек, умудряясь, даже говоря гадости, ухмыляться на редкость обаятельно. «Неужели он верит, что я поведусь?» - Я не отказываюсь от работы и контракта, - весомо ответила Петунья, - Я предупреждаю, что это не моя специализация, не мой профиль. - Это все разговоры в пользу бедных, - небрежным жестом отмел ее возражения Блек, - Предлагаю магическое пари: если ты выполнишь задание Джеймса в течение двух недель, я прибавлю к твоему вознаграждению сто галеонов. Если не справишься, - тут он смерил ее снисходительным взглядом, - отдашь мне десять. Разъяренная Петунья не успела опомниться, как скрепила это идиотское пари рукопожатием.

* * *

Работа с Глазом явно показала девушке, как далеки ее навыки от профессиональных. Миниатюрность задания стала первым и главным камнем преткновения. У мастеров артефакторов имелись специальные устройства, позволяющие работать с такими крошечными предметами: специальная увеличивающая подставка с подсветкой, наборы вставных и ручных луп, множество инструментов для тонкой вычурной работы. Продавались они исключительно наборами, делались строго под заказ, поэтому приходилось обходиться так. Проблема размера изводила Петунью несколько дней, пока она едва ли не чудом нашла одно из базовых заклинаний древних артефакторов, действовавшее по типу лупы. А рассмотрев артефакт вблизи, поняла, что проблема еще сложнее, чем она думала: ее знаний было недостаточно, чтобы понять смысл более половины плетений артефакта. Единственное, что она могла сказать со всей уверенностью, это то, что активация артефакта без прикосновения к волшебнику не возможна, а значит — удаленные камеры слежения из них не выйдут. Весьма расстроенная она отправилась на очередной урок Окклюменции — то еще издевательство над ее бедной невысыпающейся головой. Уроки эти она не бросала только из чистого упрямства, хотя получалось у нее весьма редко: ложные образы держались на честном слове, не имея ничего общего с виртуозной легкостью, с какой ими оперировал Снейп. «Я бы тоже научилась так подтасовывать, будь моя мать стихийным леггилиментом первого порядка!» С первой же атаки Северус считал все ее проблемы. Опустил палочку и мрачно уставился на нее: - Блохастого кобеля надо проучить! - Всецело поддерживаю, - вяло отозвалась Петунья, - Правда испытываю некоторый дефицит идей практического воплощения. Чего он вообще до меня докопался? - Ревнует, - задумавшийся Снейп ответил кратко, но, заметив удивленно расширившиеся глаза девушки, раскрыл свою мысль подробнее, - Раньше у него был безотказный друг для игр и проказ. А теперь тот взрослеет, и не идет на поводу у приятеля так часто. Только признать это слишком сложно. Гораздо проще обвинить во всем однокурсницу. «Уф, я уж испугалась, что у него к Поттеру другой интерес». - Как точно звучит твое задание? – наконец спросил Северус. - Я не помню, - расстроено признала девушка, - Что-то про «размножить и заставить летать», но было ли еще что?.. Слизеринец мрачным взглядом прервал ее неуверенные блеяния и отрывисто рявкнул: - Леггилименс! Перед глазами Петуньи заплясал хоровод кадров прошлого. Наконец он замедлился, и она отчетливо услышала, как Поттер, удерживая палец на Глазе, говорит: «Задача: размножить артефакты и запустить их летать по окрестностям замка». Снейп вынырнул из ее сознания, и лицо его озарилось мрачным торжеством: - Как же приятно осознавать, что гриффиндорцы — недалекие придурки! Я хочу видеть его лицо по факту пари. - Обязательно, - уверила его Петунья, - Если поможешь с размножением. Снейп иронично поднял бровь. - Да ну тебя! – отмахнулась Петунья. Помедлила и добавила тихо, - Спасибо.

* * *

Заставить неактивируемый артефакт летать было несложно. Глаз лежал на рунном круге, запитываясь силой, а потом взлетал и летел по заданному маршруту, чтобы через два часа вернуться назад на очередную подзарядку. Вся сложность теперь сконцентрировалась на вопросе размножения артефакта, плетения которого Петунья уже не чаяла разобрать. Определенный оптимизм внушал вид Снейпа, целенаправленно ищущего что-то на полках в библиотеке. - Как вообще можно размножить то, что даже не понимаешь? – уточнила Петунья, параллельно рассчитывая руны, активирующие заданные маршруты полета для трех маленьких камушков размером с Глаз. - Уизли это почему-то не смущало, - рассеяно ответил Северус, - Нашел! Громадный фолиант по прикладной артефактологии бухнулся на стол. Слизеринец спешно листал с книгу, пока не ткнул ей с довольным видом в раздел: «Проекции артефактов». - Позволяет создать копию любого артефакта, которая будет отражать свойства оригинала. Пара зелий, примитивный рунный круг, что даже я справлюсь, немного чар – и вуаля! - Что значит «отражать свойства оригинала»? – поразилась Петунья. - Ну, представь, что у тебя есть философский камень. Ты создаешь его проекцию – она материальна, как оригинал, она может превратить металл в золото, расходуя при этом силу оригинала. Но при исчерпании внутреннего ресурса проекции, как правило, через недельку, она растает словно дым. Равно кстати, попытки сварить из нее эликсир бессмертия также обречены на неудачу, поскольку нарушается целостность формы камня… - Я поняла, учту, когда обзаведусь алхимическим булыжником, - прервала увлекшегося зельевара девушка, - Зелья успеешь сварить? Сколько с меня за ингредиенты? Снейп медленно предвкушающе улыбнулся и, смакуя, произнес: - Для тебя, Эванс, бесплатно! «Что-то мне подсказывает, что лицо Блека будет размножено на открытки для каждого желающего».

* * *

При принятии работы Поттер выглядел изрядно обескураженным. Петунья не стала юлить: раз проекция все равно растает через неделю, а ей с Оболтусом еще работать и работать, лучше сразу сказать правду. - То есть, одновременно смотреть может только один из летающих Глаз, при этом я должен стоять в рунном круге и держать оригинал в руке? - Ну, как-то так, - пожала плечами девушка, совсем не чувствуя угрызений совести, - А еще проекцию надо постоянно обновлять, она держится даже на подпитке всего пару недель. - Да ну! Проще какому-нибудь одноглазому магу отдать, все больше пользы, – расстроился Поттер, отдавая ее оплату. Насупленный Блек стоял рядом. У него хватило ума не кричать об обмане, все-таки работа была выполнена в строгом соответствии с заданием. Он достал свой мешочек: - Держи, - и словно случайно уронил его на пол перед Петуньей. - Не утруждайся, - осадила его она, - Я подниму. Она подняла выигрыш за пари, и черт ее дернул развязать завязки. На вид монеты были обычными полновесными галеонами, но на запах... Любая мать, приучавшая ребенка к горшку, никогда не спутает этот запах ни с чем иным. Петунья подняла голову: Блек стоял напротив и усмехался высокомерной улыбкой привыкшего к безнаказанности мажора. Где-то на периферии сознания девушка понимала, что ей нечего ему противопоставить: ни силы, ни богатства, ни влияния. Тогда она решила нанести единственный доступный ей удар — словесный: - Какой же ты лицемер! – буквально выплюнула она, – Кричишь направо и налево о своем гриффиндорстве, а на деле — недалеко ушел от своей презирающей грязь родни! Блек резко побледнел, аж переменился в лице, а затем судорожными жестами принялся обшаривать карманы мантии. С неким мстительным удовольствием догадавшись, что задела его за живое, Петунья добавила высокомерно: - Ты уже назначил мне плату и показал свое лицо. Оставь СВОИ деньги при себе. Уже не владеющий собой Блек рванул у нее из рук мешочек с выигрышем, плюхнулся прямо на пол, вывалил деньги себе на мантию, и принялся яростными движениями оттирать монеты, распространяя вокруг вонючие миазмы. Вид у него при этом был встрепанный, а глаза горели как у безумца: - Я не такой, как они!! Петунья боялась даже пошевелиться, чтобы не привлечь случайно внимание этого неуравновешенного маньяка. Тот тем временем дотер галеоны, оторвал чистый кусок мантии, завернул в него монеты, встал и протянул девушке. Она машинально взяла, при этом пристально вглядываясь в этого другого Блека. Он одернул рваную мантию, задрал голову, резко развернулся и вышел. Все это время молчавший Поттер, наконец, отмер: - Не надо так с ним, - и побежал догонять приятеля. - Теперь еще и я виновата, что обидела бедного мальчика, - пробормотала себе под нос Петунья. Правда, некоторую неловкость у нее вызывала мысль о том, что придется показать Снейпу такого Блека.

* * *

Находиться в гостиной расколовшихся на два лагеря «львов» было невыносимо: на одной половине сидели громко смеющиеся шутники с остротами в адрес свиней, розовых ушей и пятачков, а на другой — чопорные недотроги, делающие вид, что мужской (преимущественно) половины факультета не существует. Линия разрыва проходила зачастую даже сквозь устоявшиеся парочки, отчего атмосфера из удушливой иногда переходила в слезную. Главная жертва уже неделю трепетно отыгрывала выпавшую ей карту: она подсаживалась по очереди ко всем единомышленницам, заламывала руки, закатывала глаза и призывала не давать спуску невоспитанным грубиянам. Воистину, для Аделаиды настал звездный час! Петунья устала от ее роли уже на второй день, и еще один продержалась на чувстве женской солидарности и осколках совести. Однако вскоре поняла, что никаких реальных страданий девушка от своего испорченного реноме не испытывает, а потому дистанцировалась от этой чепухи, погрузившись обратно в свои расчеты. Однако даже несколько дней спустя оставались стойкие поклонники обиженного образа, одной из которых была Алиса. И хотя сама она прекрасно понимала, что Аделаида уже и думать забыла о переживаниях на конкурсе красоты, но верность и чувство долга мешали ей оставить розыгрыш в прошлом. И неизвестно, чем бы закончилась эта история, возможно, ничем в связи с наступавшими летними каникулами, но в дело вмешался Питер. В один из вечеров, когда Аделаида особенно импульсивно заламывала руки, один из парней выкрикнул с места: - Да кому нужна девушка-свинья? «Какое богатство искрометного юмора». До того сидевший молча, мрачно ссутулившись Питер вдруг резко встал, чеканным шагом пересек невидимую линию между половинами факультета, подошел к Аделаиде и голосом, давшим петуха в начале фразы, спросил громко на всю гостиную: - Милая леди, пойдете ли Вы со мной в Хогсмид на выходных? Все замолчали и с огромным вниманием принялись рассматривать незаметную рыхлую фигуру. Большинство уже и думать забыли о нелепой Рыбе, давно потерявшемся в тени своих друзей, поэтому то тут, то там раздавались вопросы «А кто это?». Аделаида, видимо, была в числе этого большинства: она изумленно заморгала красивыми ресницами на парня и повернулась обратно к своим собеседницам, одной из которых была Алиса. Однако, заметив их пристальный интерес к вопрошавшему, все-таки обернулась к Питеру. Внимательно оглядела его: пухлого и невнятного, в растянутом стираном свитере. И, наконец, брезгливо обронила: - Свиньи с рыбами не ходят. Парень сильно побледнел, но остался стоять, лишь сильнее сжал челюсти. Аделаида тем временем обернулась к девушкам, но к своему удивлению не обнаружила на их лицах ни следа прежней участливости. - Что такое? – удивилась она. - Львы со свиньями тоже, - резко ответила ей Алиса и встала с кушетки. Ее примеру последовали прочие девушки. Одна за другой они вставали и отходили в сторону от высокомерной красавицы, теснее прижимаясь к стене гостиной. Мужская половина, продолжая сидеть, с интересом наблюдала за представлением. И только Френк встал, подошел к Питеру, хлопнул его одобрительно по плечу, шепнув ему тихо: «Дай и я попробую». Потом подошел к сердитой Алисе, церемонно поклонился и произнес: - Милая леди, пойдете ли Вы со мной в Хогсмид на выходных? Та пораженно захлопала глазами, все-таки не часто старшекурсники называют девчонок «милыми леди», раскраснелась и робко кивнула. Френк радостно улыбнулся и приветственно махнул рукой сидящей половине факультета. Один за другим парни поднимались и спешили к своим возлюбленным, подругам, просто соседкам по предметам. То тут, то там звучала церемонная фраза, ставшая главным лозунгом объединения. Гостиная превратилась в место массового братания, дружеских и не только объятий и радостных восклицаний. Даже к Петунье, которая уже давно занимала позицию нейтралитета, подходили парни, одним из которых оказался Джеймс. Одна Аделаида оказалась не охвачена этим порывом, недоуменно оглядывая вновь единых «львов». - Она напрашивалась. Пит был против, но Сириус закусил удила, - тихо сказал Оболтус, заметив, куда смотрит Туни. - Это было жестоко, - покачала головой та в ответ. - Если бы она была дурнушкой — да. А так, просто нелепый розыгрыш, - отмахнулся Поттер. Петунья покачала головой. «Я до сих пор помню тот розыгрыш другого тебя. Судя по намекам, Снейпу тоже есть что вспомнить. Стал бы ты серьезнее, зная, что годами платить по счету суждено не тебе, а твоему сыну-сироте?» Джеймс лучезарно улыбался и купался в атмосфере взаимного братства и единения.